Наталья Андреева - Черная кошка в темной комнате

— Быстро ты сдался, Соломон.

— Моисей.

— Ладно. Я помню. Но Соломон — лучше. Меняем место дислокации. Я подумаю, где нам встретиться. Я тебе перезвоню.

Он дал отбой. Война, значит. Теща настроена решительно. Захватила оба стратегически важных плацдарма: квартиру и дачу. Боевые действия могут в любой момент начаться и здесь, в его рабочем кабинете. Позвонить секретарше, чтобы заказала номер в гостинице? Но что стоит Розе Марципановне Тлюстенхабль узнать, в какой гостинице и в каком номере прячется ее зять Сила Мамонов? Нет, не пойдет. Рискованно. Он всерьез задумался над проблемой, потом решил, что утро вечера мудренее. После чего, не раздеваясь, улегся на диван. И вскоре уснул.

Утром у него в голове и в самом деле прояснилось. Надо же позвонить Леонидову! Сила Игнатьевич умылся, привел себя в порядок и взялся за телефон. Леонидов был на него сердит. И опять эта «атомная война» виновата! Роза, чтоб ее, Марципановна! И тут успела! Вездесущая! Ее бы энергию!… Еле-еле уломал Леонидова приехать. А больше рассчитывать не на кого. Чтобы раскрыть такое хитрое дело, нужны мозги. Чтобы доказать невиновность Силы Мамонова. Ну не убивал он! Не помнит, чтобы стрелял в жену! Не помнит! Хоть убейте! Хоть застрелите! Тьфу! Типун на язык!

Но где назначить встречу? В кафе? Вариант. Только не на работе. Не в московской квартире и не на даче. И тут Сила Игнатьевич подумал о Валентине. А почему бы нет? Человек в его жизни новый, курортное знакомство, длившееся две недели, не в счет, этот контакт отследить практически невозможно. Надо узнать номер ее мобильного телефона. Свою-то визитку он оставил, а вот ее не взял. Но это дело поправимое. И Сила Игнатьевич вызвал Киселева. Хмуро сказал:

— Ты наверняка уже слышал о моем несчастье.

— Говорят, ваша жена умерла, — осторожно сказал Киселев.

— Ее убили.

— Вот как?

— Да. Так.

— Извините за нескромный вопрос: а почему вы на работе ночевали?

— Потому что дома все напоминает о ней. Понял?

— Да.

— Ты вот что… Дай мне номер мобильного телефона своей знакомой.

—Какой знакомой? — удивился Киселев.

— Валентины. Все ж таки они с Эльзой были подругами. Скоро похороны. Я хочу, чтобы она там была.

— Да. Помню. Они работали вместе, — Киселев кивнул. — Валя мне рассказывала.

— Вот именно. Диктуй.

Мамонов занес в записную книжку номер Валентины Сысоевой и нехотя сказал управляющему:

— Ты вот что… Будь готов принять дела.

— Принять?

— У меня неприятности. Что ты так смотришь? Я болен!

— Да, выглядите вы неважно, — посочувствовал Евгений.

— А ты поспи тут, на диване, — проворчал Мамонов. — Ладно, потом поговорим. Сегодня у меня ряд важных встреч. А торговым центром займешься ты.

— Вы бы лучше к врачу поехали, Сила Игнатьевич.

— Не учи меня.

Он и в самом деле собирался поехать к врачу. То есть к психотерапевту. Надо бы прояснить ситуацию. Мог он не помнить , как застрелил свою жену? Да и в себя бы надо прийти. Кому-то излить душу. Со смертью Вавы что-то ушло и из Силы Игнатьевича Мамонова. Он не ожидал, что внутри возникнет такая пустота. Происходило что-то непонятное. С ней его жизнь была невыносимой, а без нее пустой. Как ни странно, ему теперь не хватало ее глупостей. И ее заботы. При всех своих недостатках Вава была женщиной доброй. Или у него и в самом деле помутнение рассудка? Теперь он тоскует по Ваве! Нет, с этим надо разобраться.

Сила Игнатьевич сообразил, что вот уже минут пять Киселев стоит и смотрит на него. Ждет. А хозяин молчит.

— Что ты стоишь? Иди. Это все. Пока.

Киселев тут же исчез.

— Фу-у… — сказал Мамонов и вытер пот со лба.

Надо взять себя в руки. Совсем расклеился. Думал, что после открытия торгового центра жизнь наладится, а получилось наоборот. Все рушится. Все. Мамонов вызвал секретаря и заказал сэндвич и кофе. От сухомятки заболел желудок. «Уж не язва ли?» — затосковал Сила Игнатьевич. Казалось, что злой демон открыл мешок с неприятностями в том месте, где проходил Мамонов, и все они высыпались на его бедную голову. Потом он позвонил Валентине. Услышав о ее несчастье, удивился. Надо же, какое совпадение! Валя зарезала своего жениха! А он, ха-ха, жену застрелил! Теперь им будет о чем поговорить! Соломону-то придется вести два дела вместо одного. Надо дать поручение адвокату. Не бросать же Валю в беде! Надо же! Жениха зарезала! Валентина!

— Не верю! — вслух сказал Сила Игнатьевич.

Потом вновь потянулся к телефону. На этот раз он звонил Василисе. Психотерапевту своей покойной жены. Обговорив время сеанса, неожиданно для себя позвонил и Венере. Подумал при этом: мистика какая-то! Вавы больше нет, а он все не может расстаться с ее подружками! Да и к ветеринару надо бы обратиться. Как-ее-там ничего не ест и не пьет после того, как умерла хозяйка. Миска как была наполнена доверху, так и оставалась. Забыл спросить у Соломона: как там собака? Тьфу! И об этом надо теперь думать! Далась ему эта белая болонка, или как ее там…

Прошло два часа — и он понял, что не может работать. Время не летело, как обычно, а тянулось. День казался бесконечным. Он смотрел в монитор и не видел ни одной цифры. Не помнил, что они означают. В конце концов он почувствовал, что не может больше находиться в рабочем кабинете. И Сила Игнатьевич, который всегда опаздывал и постоянно торопился, поехал к психотерапевту, с лихвой заложившись на пробки. Разумеется, он приехал туда гораздо раньше назначенного времени. Секретарша в приемной выглядела испуганной.

— Василиса Ивановна занята. Подождите. Нет, не здесь! — жалобно вскрикнула она, увидев, что пациент присаживается на диван напротив белоснежной двери кабинета.

— Что такое? — насупился Мамонов.

— Здесь вам будет неудобно!

«Не хочет, чтобы я увидел человека, выходящего от Василисы? Что за персона?» В другой день Сила Игнатьевич поступил бы так, как считал нужным, но сегодня он был податлив как воск. Дал отвести себя в комнату с мягким удобным диваном и глубокими креслами, навевающими сон, присел в одно из них, послушно принял из рук симпатичной девушки чашку зеленого чая с жасмином, который терпеть не мог и презрительно называл «сеном». И даже в этом удобном кресле задремал. Ночь на диване была далеко не лучшей в его жизни. Зеленый чай смежил веки. Измученному Силе Игнатьевичу приснились ангелы, которые кружили над ним и ласково ворковали. Одним из этих ангелов была Вава.

— Ах, Тату, ты совсем не заботишься о своем здоровье! Дай я сварю тебе амброзию! Чтобы ты жил долго-долго и…

— Вас ждут, — перебил ее другой ангел.

— А? Что?

Мамонов вздрогнул и открыл глаза. На миг ему показалось, что рядом стоит Вава: те же огромные голубые глаза, светлые кудри. Потом он сообразил: секретарша. Он ждет приема у психотерапевта.