Наталья Андреева - Черное белое

— До свидания, Валерия Алексеевна.

Она так была уверена, в своей победе, что почти услышала, как, вернувшись в свой кабинет, главврач сказал молодому коллеге:

— Какая приятная женщина эта Валерия Алексеевна Летичевская!

А тот заметил в ответ:

— И красивая.

— Ну с этим, мой друг, надо бы осторожнее…

С ней вообще надо быть поосторожней. Если бы этот Александр — ха-ха-ха! — Сергеевич знал, в какие игры приходилось играть Лере Летичевской! Человека такого склада, в котором умный, наблюдательный взрослый уживается с искрящимся фантазией ребенком, психоаналитики недаром называют меж собой Профессором. Все еще только начинается. Валерия Летичевская чувствует вдохновение. Давно она так не увлекалась! Очень давно!

Каждый день она совершала этот ритуал: возвращаясь из больницы, сворачивала на тихую улочку и навещала трехэтажный особняк, сложенный из белого кирпича. Она полюбила его с того самого дня, как увидела, как прошлась по всем его комнатам, любовно оглаживая дорогую мебель. Это было ее будущее. Замок надежды. Заколдованный замок, в котором царствовала когда-то злая мачеха. Теперь мачеха умерла, принцесса должна погрузиться навечно в сон, отнюдь не волшебный. Потому что никакого принца у нее не будет. Принц будет целовать ее, Леру Летичевскую, заботливую старшую сестру. Ах, какая же она замечательная! Добрая, милая, умная и самоотверженная. Мы будем играть в заботливую старшую сестру. Замечательная игра!

…Она ехала на свидание со своим волшебным замком. Представляя, как заглянет в его глаза, наполовину закрытые ресницами — занавесками. А за ними, в синей глубине многочисленных комнат, тишина и покой. Тишина и…

«О чем это я? Не стоит так увлекаться. Надо вернуться к проблемам насущным». Валерия нащупала лежащую на соседнем сидении сумочку. Это реальность. Надо прийти в себя, потому что в сумочке до сих пор лежит связка ключей, принадлежащая хозяину дома. И свой ритуал она совершает не потому, что влюблена в заколдованный замок, а потому, что хочет, во что бы то ни стало повидаться с его владельцем. Где же он? Почему не объявился до сих пор? Павел Мошкин. Молодой красивый парень, два года проживший с тяжело больной женщиной сорока с лишним лет. Со злой мачехой. Заколдованный принц.

Довольно! Ты больше не маленькая девочка. Разумный взрослый человек, объективно оценивающий реальность. Кто это сказал? Когда сказал? Ах, да!

Она свернула на тихую улочку. Остановилась в тени деревьев, надеясь спрятаться от посторонних глаз. Прихватив черную сумочку с ключами, вылезла из машины. Дальше пошла пешком. Высокие тополя, раньше других деревьев покрывающиеся зеленой листвой, так же рано и пожелтели. Это напомнило о том, что скоро осень. А Валерия не любила осень. В груди, словно в колыбели, уже покачивалась новорожденная тоска, грозя с наступлением осенней слякоти и дождей вырасти и начать взбрыкивать ножками.

Навстречу бежал поджарый черный дог. Валерия собак не боялась, даже таких огромных, тем более что дог, измученный жарой, не проявил к ней никакого интереса, трусил себе до перекрестка и только там обернулся на хозяйку. Хозяйку! Ах да! В руках у женщины, с которой Валерия беседовала в тот день, когда сбили Соню, вновь была хозяйственная сумка. На этот раз пустая. Направлялась к магазину, расположенному на той стороне улицы. Валерия невольно замедлила шаг. Как оценивать эту встречу? Сказала же тогда, что надолго здесь не задержится! Но деваться некуда. Женщина ее узнала. Остановилась, удивленно спросила:

— А вы разве не уехали? Вроде как уже с неделю у соседей никто не живет.

— Знаете, у меня были дела. Двоюродный брат тяжело заболел. Я решила задержаться до конца отпуска. Но и сюда заодно наведаться.

— А ключи-то у меня забрали!

— Как забрали? — невольно вздрогнула она. — Кто?

— Как кто? Девушка, о которой Паша меня предупреждал! Хорошенькая блондинка. Кстати, сам он так и не объявился.

— Как странно, — пробормотала она. — Значит, девушка уже приехала…

— Да, приехала. Вчера вечером. Знаете, а она совсем не похожа на Анну Павловну. Только что светленькая. Может, в отца пошла?

— Может.

Черному догу надоело ждать хозяйку, он побежал назад, стал обнюхивать ее собеседницу.

— Не бойтесь, не бойтесь! Он не кусается! — сказала женщина.

— Кто это его боится? — с вызовом сказала вдруг Валерия, и неожиданно нагнулась к собаке. — Эй, собака! Хочешь меня укусить? На. Ну, на. Кусай! Кусай же!

— Вы что?! — охнула женщина.

Черный дог зарычал и попятился. Валерия звонко рассмеялась. Женщина схватила собаку за ошейник.

— Разве так можно?! Это же собака!

— Извините. Ха-ха! Извините.

Все еще посмеиваясь, Валерия пошла к трехэтажному особняку из белого кирпича. Женщина с пустой хозяйственной сумкой в руках удивленно смотрела ей вслед. Потом покачала головой, и решилась, наконец, отпустить дога.

— Пойдем, Рекс! Пойдем. В магазин.

Валерия меж тем толкнула рукой калитку. Вошла, огляделась. Где ж она, эта хорошенькая блондинка? В саду?

— Кто-нибудь! Эй!

Нет ответа. Поднялась на крыльцо и постучала в дверь. Дернула за ручку: не заперто. В холле, на полу валялась раскрытая спортивная сумка, из нее выглядывали женские вещи. Валерия покачала головой: неряха! Где ж она? Кажется, в ванной комнате на первом этаже льется вода. Подошла, стукнула в дверь:

— Ты там?

— Кто это? — раздалось из-за двери.

— Валерия.

— Сейчас выйду.

— Я наверху.

Поднялась в спальню на втором этаже. Ту, где висел портрет покойной хозяйки. Ну и неряха! Все захламила! Очарование волшебного замка разрушено. Валерия брезгливо, поморщившись, подняла валявшийся на полу кружевной бюстгальтер. Потом присела в одно из кресел, стоявших по обе стороны кровати. Кровать, естественно, не была заправлена.

«Всего и делов, ла, ла…» — раздалось на лестнице. Весело напевая модную песенку, девушка поднималась в спальню.

— Всего и делов, ла. Ла! О-па! Привет!

Халатик распахнут, под ним — ничего. Валерия не могла не отметить, что фигурка у нее — вполне. Двадцать лет, кожа гладкая, как у младенца, талия тонкая.

— А если объявится хозяин дома? — усмехнулась она.

— Подумаешь! Что, я мужиков не видала?

— Ты-то видала, нисколько не сомневаюсь. Но парня пугать не стоит.

— Кого это я могу напугать? — Она говорила это, вытирая полотенцем мокрые волосы. Потом тряхнула головой, резким движением отбросила их назад. — Уф! Хорошо!

Волосы рассыпались по плечам. В правом ухе блеснули три серьги — гвоздика. Дешевые, со стекляшками. У нее было очень хорошенькое, но глупенькое личико. Маленький носик, маленький ротик. И лобик тоже маленький. Именно лобик. Говоря об этой особе, все существительные можно было употреблять только с уменьшительно-ласкательными суффиксами.