Наталья Андреева - Девять дней до весны

— Тебе никогда не хотелось изменить свою жизнь? — спросил Илья.

Перенестись лет на сто в прошлое. Или в будущее. С огромным удовольствием!

— Например?

— Например, жить вместе. Давай я к тебе перееду?

— Ты серьезно? — Неужели она ошиблась? И букет не в знак расставания, а в честь предложения, которое он почти что сделал. Почти, потому что о любви не было сказано ни слова. Начинают обычно не с «я к тебе перееду». А «люблю, предлагаю руку и сердце». Есть у него сердце, интересно?

— А чего тянуть?

— А на что мы будем жить?

— Ну, я найду работу. Знаешь, я принял решение. Увольняюсь из рядов Вооруженных Сил.

— Где?

— То есть?

— Где ты собираешься искать работу?

— Ты что-нибудь придумаешь.

— Вот и подожди, пока я придумаю, — отрезала она.

И тут ее прорвало. Мысли, которые он оборвал своими вопросами, выплеснулись из нее:

— Представляешь, выхожу позавчера из офиса и вижу, как наша секретарша Тамара садится за руль машины! «Поло-классик»! Новенькая! Цвет просто изумительный: изумрудный! Знаешь, сколько она стоит?

— Сколько? — машинально спросил Илья.

— Да столько же, сколько моя квартира! Или почти столько же! Главное, увидела меня и застеснялась. Какая скромница! На следующий день я ее, конечно, спрашиваю: «Чья это машина?» Она говорит: «Папы». Я, конечно, навела справки у Бориса. Это наш директор.

— Борис?

— Витальевич. Что тут такого? Он всего на год старше меня. Да, я называю его просто Борис! В неофициальной обстановке, разумеется. Так вот: Тамара — дочка хозяина!

— Какого хозяина?

— Нашего. Моего, Бориса, всей фирмы. Огромной фирмы, которая торгует оргтехникой! Магазины по всей Москве! А она бедной девочкой прикидывается! Одним все, а другим ничего! Есть на свете справедливость? А я ее еще жалела! Бедная девочка, такая некрасивая, тихая, мужа трудно будет найти. А там, оказывается, папа! Денег куры не клюют!

— Зачем же она работает секретарем? — Илья все еще думал, что речь идет о какой-то другой Тамаре.

— Да там целая история! Оказывается, Борис был на ней женат. Потом они разошлись, эта дурочка обиделась, что он себе развлечения на стороне позволяет. А чего она хотела, интересно? С такой внешностью? И ноги у нее толстые! — Яна глянула вниз, на свои безупречные ножки. Кивнула с чувством глубокого удовлетворения. Мол, никакого сравнения. И продолжила монолог: — Тамара сейчас играет в самостоятельность, делает вид, что живет на свою секретарскую зарплату. Но папиной машиной пользуется. Мне бы так: делать вид, что кругом самостоятельная, а за спиной каменная стена.

В запальчивости Яна не обратила внимания на то, как изменилось лицо ее любовника. Илья же сначала насторожился, потом присвистнул:

— Вот оно что! Интересно!

— Что тебе интересно?

— Да так. Давай ужинать.

Накладывая мясо в тарелки, она все еще возмущалась несправедливостью, которая творится на белом свете. Он же молчал. И молчал еще долго.

— О чем ты думаешь, Илюша? — не выдержала наконец она.

— Да так.

— Что, невкусно? Я плохая хозяйка?

— При чем здесь это?

— Послушай, я тебя не понимаю. Сначала ты собираешься сюда переезжать, фактически делаешь мне предложение, а потом вдруг замыкаешься в себе.

— А тебя за язык тянули? — вырвалось у него.

— В каком это смысле?

— Во всех. Развела тут… демагогию. О том, как судьба к тебе несправедлива. А как использовать свои выдающиеся внешние данные только для того, чтобы заниматься грязным шантажом…

— Что ты сказал? — слегка опешила она. — Ну, знаешь!

— Да знаю! Все, что ты мне скажешь, я знаю заранее!

Ссориться с ним Яне не хотелось. Неделя была тяжелой, самое время расслабиться и отдохнуть. Она стала трубить отбой:

— Послушай, Илья, я что-нибудь придумаю.

— Что?

— Насчет нашего будущего. Скоро у меня будут деньги. Я займусь разменом квартир. И мы съедемся.

— Да боюсь, что это уже не актуально.

— А что изменилось за этот час?

— Да ничего, в сущности. И… все.

— А пришел ты сюда с другим настроением. «Посиди со мной», «поговори со мной». На лирику потянуло?

— Считай, что уже прошло.

— Может, и ночевать не останешься? — спросила она с усмешкой. — Это как? Еще актуально?

— Останусь.

— Тогда прощение хотя бы попроси.

— Извини.

Ей ничего не оставалось делать, как перевести разговор на другую тему. Весь вечер он оставался рассеянным, словно думал все время о чем-то своем. Настолько важном, что все остальное не интересовало. Испорченный вечер Яна приняла, как должное. Так ей и надо! Надо было сразу поставить его на место, а не допускать, чтобы их отношения перешли в эту стадию. Стадию опасную, ибо он одной ногой уже за дверью. За той самой, в которую она только-только вошла.

Выйдя от Тамары, Илья начал с того, что позвонил в офис и поинтересовался, на месте ли Генеральный директор. Секретарша прощебетала, что Владислав Александрович плохо себя почувствовали и изволили отбыть домой.

— И давно они плохо себя почувствовали?

— То есть?

— Сразу после того, как сорвалась свадьба старшей дочери?

— Не могу знать, — отчеканила секретарша и положила трубку. Девица была как стена. Железобетонная. Ей за это хорошо платили. Илья понял, что он в немилости.

Пришлось ехать домой к новоиспеченным родственникам. Он предпочел бы разговор в официальной обстановке. Отрапортовать о своем освобождении, вытянувшись по стойке «смирно» посреди Папиного кабинета. В машине задумался над своим положением всерьез:

«Кто он мне? По закону уже тесть, а по факту? С Тамарой мы расписались. Но не венчались. Для Папы это имеет огромное значение. И срыв такого ответственного мероприятия, как венчание в церкви, он мне вряд ли простит. Меж тем тесть обещал работу. Должность директора магазина, ни больше ни меньше. Как только место освободится. Понятно: хочет присмотреться. Рапорт об увольнении я до сих пор не подал, взял положенный отпуск. По случаю женитьбы и медового месяца. Ничего себе, медовый месяц! Три дня в тюрьме, молодая жена на порог не пустила! Хорошенькое начало!»

Дверь открыла Сама. Теща.

Выглядела она, как старшая сестра Тамары, отнюдь не мать. Пластические хирурги постарались. Илья улыбнулся:

— Здравствуйте, Людмила Георгиевна. — Обращение «мама» повергло бы ее в шок. Какая же она мама?

— А, Илюша!

С Людмилой Георгиевной они давно уже были лучшими друзьями. Бальные танцы помогли. Теперь он был «Илюша», не «молодой человек», не «хам». Милый мальчик, настоящая находка. У тещи был хороший вкус. Она умела выбирать вещи и ни разу в жизни не переплатила и не продешевила.

— Владислав Александрович дома?