Наталья Андреева - Накануне солнечного затмения

— Мне надо узнать историю болезни Сабины.

— Да зачем? Она все равно умерла! Да, я знал про ее болезнь, но не говорил тебе специально. И никому не говорил. Не выношу, когда о талантливых людях начинают сплетничать. Какая мне разница, был Чайковский нормальной ориентации или «голубой», если я плачу, слушая его музыку? Какая мне разница, умер великий актер от алкоголизма или от сердечного приступа, если я смотрю фильм с его участием и понимаю, что так не сыграет больше никто? Все, что нам надо знать о великих — это их творчество, то, что они посчитали нужным добровольно открыть людям.

— Здесь дело в другом. Я не сплетни собираю, пойми. Мне нужно доказать, что ее убили. И что человек, которого в этом подозревают, не виноват.

— Убили?!

— Да. Это было преднамеренное, расчетливое убийство. Не несчастный случай. Чтобы это доказать, мне надо поговорить с ее врачом. Я знаю, что они с Олегом Николаевичем дружили.

— Х-м-м… Убийство… Это все меняет, — задумчиво сказал Игорь.

— Я могла бы поговорить с Лолой, но… Она, должно быть, до сих пор в шоке.

— За нее не переживай. До меня дошли слухи, что коллега покойного Олега, нынешний главврач клиники, каждый вечер приезжает поплакать вместе с безутешной вдовой.

— Да ты что?!

— Ну, она всем говорит, что делает это не для себя, а для ребенка. Как только позволят приличия, брак будет оформлен официально. После Олега остались бумаги. Результаты многолетних исследований, наброски к докторской. Коллега мечтает продолжить его дело. А Лола такого момента не упустит. Я за нее спокоен. Обращаться к ней не обязательно. Я знаю телефон психоаналитика. Сейчас попробую его вызвонить.

Игорь стал искать в записной книжке мобильника номер телефона, потом с кем-то разговаривал, перезванивал. Жанна невольно задремала. Она так вымоталась за последние дни! Очнулась, когда Ангел огня тихонько потряс ее за плечо:

— Эй!

— Да? Что?

— Просыпайся, родная. Поехали.

— Куда?

— На кладбище. Шутка. То есть не шутка, конечно, только едем не на катафалке, а на моих «Жигулях». Семен Васильевич подъедет туда же. Очень извинялся, что не попал на панихиду. Олегу он многим обязан, вот и решил отдать долг, так сказать. Ох уж эти долги! Когда берешь, то как-то не думаешь о процентах…

…Этот весенний день оказался длиною в вечность! И вот наступил вечер. Было так тихо, что тишину и впрямь можно было назвать кладбищенской. Они присели на лавочку возле свежей могилы. Ограды еще не было, и памятника не было, но лавочка уже была. И море живых цветов. Семен Михайлович тоже привез огромный букет роз. Просто-таки роскошный! Жанна положила на могилу скромный букетик — тюльпаны и нарциссы. Не привозные, выращенные на подмосковной даче. Знала, что Олегу Николаевичу это понравилось бы.

Психоаналитик говорил, словно бы оправдываясь:

— Я был в отъезде. На международной конференции. Жаль, что не смог проводить в последний путь. Жаль… Олег ведь мне помог, когда с дочерью случилось несчастье… Авария, одним словом. Я не думал, что это возможно. Поставить на ноги. Но Олег был талант. Божьей милостью хирург, хотя и молод очень. Никто не брался, а он сказал: «Семен Васильевич, не отчаивайся. Даже денег с тебя не возьму. Все что могу, сделаю». Тогда у меня еще не было большой частной практики. Мода на психоаналитиков пришла чуть позже, когда у людей появились большие деньги. И, соответственно, большие проблемы. А год назад… Олег… Я ему был должен… Кто посмел? Как? Не могу понять…

Некоторое время они молчали. Наконец заговорил Игорь:

— Семен Васильевич, вы помните, как Олег попросил вас проконсультировать одну женщину? Известную певицу Сабину Сабурову?

— Сабину? Да, конечно я помню… Случай Сабины был очень интересный. Она без Олега ко мне не приходила. Цеплялась за него, словно…

— Словно за спасательный круг, — подсказала Жанна, вспомнив записки Сабины.

— Странная женщина. Весьма. Она всегда играла, и заставить ее быть собой оказалось чрезвычайно трудно. Я так и не уверен, что она открылась передо мной до конца.

— А что это была за болезнь? — осторожно спросила Жанна.

Семен Васильевич сразу насторожился.

— Вы поймите, я не имею права. Даже если она умерла. Это врачебная тайна. И зачем это вам?

Жанна с нажимом сказала:

— Семен Васильевич, ее убили. Это было тщательно спланированное убийство. Вам все равно придется рассказать. Не нам, так милиции.

— Убили? — Психоаналитик беспомощно посмотрел на Игоря. Ангел огня пожал плечами.

— Кто-то знал о ее болезни. И воспользовался этим. Вы могли бы рассказать подробности? Что это были за приступы?

— Депрессивный психоз, — нехотя сказал психоаналитик. — Обычно такие заболевания передаются по наследству. Я долго расспрашивал ее о родственниках. Не было ли в роду душевнобольных, алкоголиков. Она категорически это отрицала. Но она отрицала все, в том числе и свою болезнь. С ней надо было быть очень осторожным. Умнейшая женщина! Тонко чувствовала ложь и моментально ловила на противоречиях. Стоило проявить любопытство, не как врачу, как человеку (звезда, ведь!), она моментально замыкалась в себе. Сложная натура, одаренная личность. Знаете, это типично для людей ее склада. Тип называется астенический трудоголик. Человек буквально себя сжигает. Надо остановиться в какой-то момент, переждать, а она не могла. В работе было ее спасение. С одной стороны — способ уйти от реального мира, который был ей в тягость, уйти, чтобы выжить. Но с другой — это привело к истощению нервной системы. Крайней степени. Любая мелочь выводила ее из равновесия. А если проблема была серьезной и не решалась мгновенно, она впадала в депрессию. Начинался приступ.

— И что с ней происходило в этот момент?

— Она чувствовала себя очень несчастной. Плакала, становилась мнительной во всем, что касалось ее здоровья. Начинала мучить близких людей, обвинять их во всех своих несчастьях. Но тем не менее особенно остро в них нуждалась. В близких людях. В этот момент с ней надо было просто поговорить. Не оставлять ее одну. И когда Сабина стала ходить ко мне, ей сразу сделалось легче. Впрочем, Олег тоже неплохо с этим справлялся. Сабина почему-то верила, что именно он ее и спасет.

— А если бы в такой момент она пропустила бы ощутимый удар? — спросила Жанна. — Ну, как боксер на ринге. Один точный удар еще не нокаут, но если за ним последовал второй, потом третий… Что тогда?

— Тогда? — оживился вдруг Семен Васильевич. — Тогда провал. Госпитализация, таблетки, уколы. Но я не представляю себе, что бы это могло быть! Какие такие удары? Во всем, что касается творчества, она была непотопляема. Уверена в том, что все делает, как надо. Ее уверенность в собственной гениальности была безгранична. Но если бы ее предал кто-то из близких… Знаете, талантливые люди беззащитны в мелочах. В быту. И очень доверчивы… Так как же ее убили? И кто?