Наталья Андреева - Ничего личного

Злорадный Леонидов скривился:

— Вряд ли тебе помогут мои жалкие сантиметры. Что ж ты не воспользуешься своим могучим телосложением?

— Видали жлоба? Знаешь, Леха, говорят, маленькие — они умные. Я просто убежден в твоем гигантском интеллекте, особенно если внимательно присмотреться к твоему росту.

— А ты не вглядывайся, во что не просят. Дорогие женщины, сделайте этому большому и глупому парню еще пару дураков, ему полезно.

— Правда, Леша, чего ты ломаешься, давай сыграем двое на двое: женщины против мужчин, -поддержала Барышева Аня.

— Ты с ума сошла? — запротестовала Саша. -Он хорошо играет! Барышев прав!

— Александра, а где ребенок? Лучше бы спать его уложила! — возмутился тот.

— Ну ты зануда, Леонидов, — сказала на это жена, — он с детьми по мансарде носится. Дай ребенку нагуляться, не все же тебе одному.

— Так и быть: если ты, Барышев, прокукарекаешь три раза, я, пожалуй, тебя спасу.

— А совесть у тебя есть?

— Знаешь, нет. Я рад возможности тебя унизить. Кукарекай, трижды дурак. Тогда мы с тобой будем одинакового роста.

— Ладно. Согласен.

И Серега ко всеобщему удовольствию начал кукарекать. Тогда Алексей сбросил кроссовки и залез на сдвинутые кровати. В карты он играл прилично. Память у Алексея была профессиональная, все козыри, которые вышли из игры, он помнил, равно как и прочие карты. Даже Серега не смог испортить ему малину. Вскоре женщины потерпели сокрушительное поражение со счетом 3:10 не в их пользу. Барышев гулко хохотал, Саша то и дело легонько хлестала Алексея картами по оттопыренным ушам, приговаривая: «Злой, злой!». Анечка только бормотала:

— Нечестно, ну нечестно же!

Наконец, Серега перестал смеяться:

— Леонидов, я все тебе прощаю, будь моим другом навсегда. Моя физическая сила плюс твой интеллект — и никакие женщины с нами не справятся.

— Да? — не выдержала его жена. — Это мы сейчас посмотрим!

И она головой уперлась мужу в могучее плечо, пытаясь повалить Геракла навзничь на кровать. И тот поддался. Причем, охотно.

— Так, все ясно. Александра, пойдем, — Леонидов встал и протянул руку жене. — Мы тоже молоды. И у нас, между прочим, медовый месяц. Завтра продолжим, если у наших дам появится охота.

В коридоре Саша надулась:

— Мог бы и проиграть.

— А если я умнее? Вас всех, вместе взятых?

— Ты лопнешь сейчас от самодовольства, Лешечка! Подумаешь, карты!

— Подумаешь, да не скажешь. Проиграли же, товарищи женщины, а?

— Вредный!

— Я для тебя старался. Тебе должно быть приятно, что у тебя муж такой умный!

— Да, приятно. Но не тогда, когда его ум оборачивается против меня же.

В своем номере они обнаружили Сережку, который, набегавшись, уснул, лежа поперек кровати и прямо в одежде.

— Смотри, вот дает! Давай его тихонечко разденем, — зашептал Алексей. — Тяни за штаны, а я рубашку расстегну.

— Ш-ш-ш…

— Да его теперь пушкой не разбудишь, умаялся ребенок.

— Давай, ложись, Лешка.

— Куда это ты меня подталкиваешь?

— Ты обещал…

— Мало ли чего я обещал, — кокетничал Леонидов. Руки его меж тем делали свое дело: снимали с жены тонкий свитер.

— Кто кого соблазняет?

— Это я соблазняюсь. Как ты пахнешь! С ума сойти! — сказал он, вдыхая аромат ее волос, перемешанный с запахом ландышей, ее любимых духов.

— Ты пьян…

— Конечно!

— А если у нас будут дети?

— Конечно!

Саша через голову потянула с него свитер и потянулась к «молнии» на джинсах. В номере было прохладно, но им обоим казалось, что нечем дышать.

— Я тебя люблю, — сказал он, крепко сжимая ее большую грудь.

— И я тебя.

Не отрываясь друг от друга, они легли на кровать. И забыли обо всем. Ему показалось, что так хорошо им еще не было никогда. Это означает одно: что-то будет. Или кто-то. Алексею всегда хотелось, чтобы Саша родила ему ребенка.

— Я счастлива, Лешка, я так счастлива… — тихонько вздохнула она.

— И мне… хорошо. Спи.

Саша уснула быстро. А он все никак не мог успокоиться. Хотелось выйти в холл, спросить у кого-нибудь сигареты. Когда-то он много курил… И сейчас не мешало бы разок-другой затянуться. Выйти, что ли? Но боялся потревожить жену. Да и не стоит оно того. Вредных привычек много, а здоровье одно. Проходили уже.

Самый надежный способ избавиться от навязчивой идеи — это уснуть. Что он и сделал. В надежде, что завтрашний день будет лучше, чем прошедший. А ночь между ними полна приятных сновидений.

Что касается сновидений, то наутро он так и не смог сказать, были ли они приятными. Потому что не помнил. Уснул, как в черную дыру провалился. Проснулся, как обычно, в половине восьмого и еще с полчаса повалялся в постели. Он помнил, что завтрак в девять. Запасы Серебряковой рано или поздно иссякнут, надо экономить. А, значит, пойти в столовую.

Итак, у него в запасе был час, и он решил потратить его с пользой. За дверью было тихо. Никто не спешил подниматься с постели в такую рань.

Леонидов умылся, оделся, и с некоторой опаской вышел в коридор. Боясь наткнуться на неприятность в виде очередного трупа. Почему у него возникло это предчувствие, Алексей и сам не понимал. Но в холле никого не было. Ни мертвых, ни живых. И он вздохнул с облегчением. А жить-то хорошо! Вот и надо продолжать в том же духе!

Он вышел на улицу в уверенности, что сделает сегодня пробежку. Этому ничто не препятствует. Снег не идет, дорожки расчищены, морозец легкий. А жаль! «Ах ты, лентяй!» — сказал он себе, глядя на небо. Нет, метели не будет. И кроссовки у него новенькие. Купил под отпускные и в честь поездки в санаторий.

Вот ведь, какая дрянь эта утренняя гимнастика! Делаешь — мучаешься, а не сделаешь -тоже мучаешься. Он прикинул: что лучше? В любом случае мучиться, только в первом себе на пользу, а во втором во вред. Интересно, а как Серега Барышев с этим справляется? С дилеммой? А он вообще об этом не думает. Потому дилеммы у него не возникает. И вот вам результат: здоров, как бык, сложение атлетическое, мышцы каменные. Вывод: не надо думать. Тем более, философствовать. Надо бежать. Вперед и с песней.

И, вдохновившись образом и примером Барышева Сереги, Алексей потрусил по расчищенной дорожке. Пока не закололо в правом боку. Все ж таки обильные возлияния последних двух дней напомнили о себе. Он остановился у хоккейной коробки, рядом с которой для таких энтузиастов была оборудована спортивная площадка. Перекладина на турнике была ледяной, но, в кармане оказались теплые перчатки.

«Ну, все одно к одному! И не похалявишь», -тяжело вздохнул он и, подпрыгнув, повис на перекладине. Деваться некуда.

Зато потом… Потом он возвращался в коттедж с чувством выполненного долга. И гордился собой.

Поднявшись на второй этаж, Леонидов с удивлением увидел, как из своего люкса вышел Илья Петрович Калачев с двумя огромными баулами в руках. Следом шла заспанная и злая Екатерина Леонидовна с дамской сумочкой наперевес. Замыкала шествие зевающая Дашенька с плюшевым медведем-рюкзачком за плечами.