Наталья Андреева - Ничего личного

— Ха-ха, Лерка, что ли хвастанула? Ну, это дело такое… Подумаешь, Лерка!

— А она, что, в люди выбиться не хочет? Ты вот был шофер, станешь менеджер по доставке, а она была поварихой, кем теперь назовется? Для женщины хорошо бы не секретарь, а как это? Референт. Или помощник руководителя. К тебе в помощники Валерия Семеновна еще не набивалась? Или ей хватит звания «менеджер по кухне»? А что? Тоже красиво!

— Ладно, ты меня не учи. Сам-то чистенький? Как же, поверю! Все от хорошей жизни любят отговаривать, только сами-то готовы дерьмо жрать, лишь бы в люди выбиться. Знаю, наслушался!

— Значит, до сих пор ты был не человек?

— Человек, не человек… Я покурить сюда пришел. Удовольствие получить. А ты меня жизни учишь. Зря стараешься.

— Хорошее место. Покойники тебе удовольствие получать не мешают?

— А чего, он же не пахнет? И ничего теперь со мной не сделает, хоть в рожу ему плюй. А то, как же! Гонору было: Валерий Валентинович! Ишь! Я знаю: он меня уволить хотел. Я у Валерки был как бельмо на глазу: вместе на складе коробки таскали. Я его по отчеству-то и не звал. На-ка теперь, выкуси! Уволь! — и Липатов показал мертвому управляющему фигу.

Алексей с отвращением затушил окурок. Хотел вернуться отсюда домой отдохнувшим, посвежевшим. Вместо этого подцепил прежние вредные привычки. Не хватало еще войти в штопор и вновь оказаться в больнице! И шрам опять заныл. Возможно, что боль фантомная. Времени прошло много, и болеть там нечему. От страха болит. Сказали тебе, дураку: нельзя!

Его затошнило. Он поднялся и сказал Липатову:

— Пойду, пожалуй. А ты отдыхай.

Липатов настороженно посмотрел, как за Алексеем закрылась дверь. Жена сидела на кровати и ждала его. Сережка смотрел телевизор. Детей в холл сегодня не выпускали.

— Ой, Леша, что же теперь будет? — всплеснула руками Саша.

— А что будет?

— Иванов умер.

— Ну да, Иванов умер, да здравствует Иванов!

— Это как?

— Да так. Не нравится мне все это.

— Анечка Барышева заходила, пока тебя не было.

— И где она?

— Ушла.

— Должно быть, я в это время был у Серебряковой. Серега не возвращался?

— Пришел. Скоро милиция приедет. Дороги-то уже давно расчистили, не как в прошлый раз. А в главном корпусе паника. Директор сказала: «И зачем я только с вами связалась!»

— Завтра все уедут.

— Завтра?

— Ну да. Пашу хоронить. Не думаю, что кто-то захочет сюда вернуться. Ни завтра, ни когда-нибудь еще.

— А мы?

— Мы тоже уедем. Извини.

— Ничего.

— А мне дали отставку. Серебрякова не хочет, чтобы я занимался расследованием.

— Вот это правильно, — обрадовалась Александра. — Ты, Лешечка, принимаешь все близко к сердцу. Ну, случилась неприятность, так они сами разберутся. Не нервничай только. У тебя на работе проблем хватает.

— С каких пор ты так переменилась, жена? -удивился он.

— Да никто вокруг тебя не менялся. Очнись, Леонидов. Лучше разреши нам выйти из коттеджа. Погода сегодня хорошая. Гулять хочется.

— А кто я такой, чтобы запрещать? Но учти — в холле труп, — сказал он шепотом и покосился на Сережку.

— Ты закроешь его своей широкой спиной, -вздохнула Саша.

— Кого? Труп?

— Мальчика. Тупица.

— Ну хорошо. Где мой свитер?

Он прошелся по номеру в поисках теплой одежды. Но свитера не нашел. Равно как и теплых носков. И стал по этому поводу ворчать. Саша тут же начала ему выговаривать:

— Ох, Леша, как ты не любишь следить за своими вещами! Ну, где ты его вчера бросил? Вспомнил?

— Слушай, я для того и женился, чтобы подобными мелочами голову не забивать!

— Ах, так? А я для чего тогда замуж выходила?

— Чтобы не скучно было. Забота о двоих отнимает больше времени, чем забота об одном человеке. Закон математики. Хотя, ты ж у нас гуманитарий. Тебе не понять.

— Да? А тебе не понять, как тяжело женщине и работать и управляться с домашним хозяйством! Ты — потребитель!

—Я— кто?

— Потребитель. В быту пользы от тебя никакой.

— Ну, знаешь! Я не виноват, что у меня такая работа! Что я вечно занят!

— Тогда кому нужна такая работа? Если человек вечно занят и вечно без денег? У тебя хорошо с математикой. Вот и сосчитай.

— я…

Возмутиться он не успел. И устроить сцену. Потому что в дверь кто-то тихонько поскребся.

— Войдите, — прошипел Леонидов.

В дверной проем робко протиснулась Лиза. Крупная девушка еще раз поскреблась в открытую уже дверь:

— Можно?

— Зашла уже. Чего тебе? — вздохнул Алексей.

— Эльза хочет вам что-то сказать.

— А при чем здесь я? Она может с тем же успехом Манцеву в жилетку поплакаться, или красивому мальчику Юре. Уверен, что это ей доставит больше удовольствия.

— Она вас хочет, — шепотом сказала Лиза.

— Эльза тебе подруга? Почему ты так для нее стараешься?

— Она несчастная.

— А ты в роли парламентера? Сочувствуешь всем одиноким женщинам?

— Я тоже несчастная. Пусть вы ее послушаете, если она хочет, а?

— Ну, что не сделаешь для такого большого ребенка. Где она?

— У нас в комнате. А можно я здесь пока посижу? Я покойников боюсь. Страшно в коридор выходить. Бежала сюда. Даже споткнулась, ушибла ногу. Во! — и большой ребенок простодушно задрал полу халата, демонстрируя мясистый окорок, украшенный огромным фиолетовым синяком. Леонидов покачал головой и поспешно отвернулся:

— Саша, я пойду?

— Иди, конечно. А мы с Лизой телевизор посмотрим. Кстати, твой свитер сушится на батарее. И носки. Я их туда повесила.

— А сразу нельзя было сказать?

— Сразу не интересно. Так ты, по крайней мере, выслушал мои к тебе претензии.

— Да. Я выслушал, — зло сказал он. Не хватало только в довершение всего поругаться с собственной женой! Любимой, между прочим! И какая муха ее укусила?

Он оделся и вышел в холл. Липатова на диване уже не было.

Дверь за номером шестнадцать находилась рядом и была предусмотрительно приоткрыта. Он нырнул туда, словно опасался быть замеченным кем-то из сотрудников. Интуиция подсказывала, что на этот раз будут агитировать за, а не против господина управляющего. Хотя, не поздновато ли? Надо было раньше сказать. Вчера, например. Почему Эльза не подошла? Тупица! Сам же от нее бегал! Подозревал, что она беременна, но что от Иванова? Это сенсация! Хит сезона!

В номере, куда он попал, стоял полумрак. Окно было завешено шерстяным одеялом, видимо, оттуда дуло. Эльза сидела на кровати и рыдала.

Войдя в комнату, Леонидов предусмотрительно закрыл дверь и повернул в замке ключ. Эльза тут же перестала плакать.

— Садитесь, — сиплым голосом сказала она. И тихо добавила: — Пожалуйста.

Алексей опустился на соседнюю кровать, застеленную казенным покрывалом, и мягко сказал:

— Елизавета заходила. Я так понимаю, вы хотите сказать мне что-то очень важное? Только сразу хочу предупредить, что расследованием этого дела я, похоже, больше не занимаюсь. Обратитесь к милиции, она скоро прибудет. Метеоусловия поменялись, долго ждать не придется.