Наталья Андреева - Ничего личного

— Чайку попьете.

—Хорошо. Чай это хорошо. Мы сейчас придем.

Анечка извинилась еще раз и исчезла. Саша пошла в ванную комнату умываться. Через пять минут он осторожно постучал в дверь:

— Сашка, кончай марафет наводить! Мы не на бал!

— Хочешь, чтобы все знали, что я ревела?

Она вышла, наконец, из ванной. Причесанная и даже подкрашенная. «Красивая у меня жена», — в который раз подумал он. Ну, в самом деле, зачем ссориться из-за какого-то Иванова?

Под ручку, словно примерные супруги, они вышли в холл. И оказались последними: все уже были в сборе. Свободное место за накрытым столом оставалось только рядом с Ириной Сергеевной Серебряковой. Впрочем, Анечка Барышева тут же потеснилась и махнула Саше рукой. Жена протиснулась к Барышевым, Алексей же, внутренне грустя, пошел на заклание. Как глупая овца.

— Не прогоните? — вежливо спросил он.

Серебрякова молча кивнула: садитесь. Поскольку начальство мужского пола вынужденно отсутствовало, всем заправлял юноша по имени Коля. То есть, открывал бутылки и предлагал выпить. Народ жался.

— Можно, я за вами поухаживаю, Ирина Сергеевна? — спросил Алексей Серебрякову. — Вы выпить не хотите ли? За помин души раба божьего Валерия? За Пашу уже пили. Вчера.

— Хочу, — неожиданно ответила та.

— Что налить? Вина?

— Водки. Только разбавьте ее соком.

Леонидов слегка оторопел. Вот это по-деревенски!

— Не знал, что вы употребляете спиртные напитки такой крепости!

— Не употребляю. Но сегодня случай особый.

Он наполнил ее и свой стаканы, разбавив водку апельсиновым соком. Ирина Сергеевна молча взяла свой стакан. Увидев, что Серебрякова собирается выпить, почти все потянулись к бутылкам: налить. Потом за столом возникла пауза. Все смотрели на Серебрякову, но она молчала. Алексей не выдержал и решительно поднялся.

— Пить без вводного слова нехорошо. Неправильно. Тоста сегодня не получится. По причине всем известной. Я как самый виноватый, скажу. Чокаться не положено, так что поднимем стаканы молча. Для надгробного слова время еще не пришло, да и прав у меня таких нет. Я не был близким другом покойного и почти его не знал. Но тем не менее считаю: он этого не заслужил. Сейчас мы выпьем за то, чтобы не чувствовать себя виноватыми. Возражения есть?

Поскольку все молчали, он выпил первым, один, и сел на свое место. Серебрякова последовала его примеру. Народ переглянулся, но возражений либо опровержений не последовало. Выпили и потянулись к закускам. Леонидов громко сказал:

— Говорить больше не будем. Наливайте, пейте, хватит друг другу в глаза заглядывать, — и решительно потянулся к бутылке с водкой.

— Ирина Сергеевна?

— Да, налейте еще.

Он заподозрил Серебрякову в тайном пороке пьянства. Или у нее стресс?

— Вы бутерброд съешьте, Ирина Сергеевна, -посоветовал он. — А то нехорошо получится.

— Нехорошо мне с утра было. А сейчас уже на все наплевать, — и Серебрякова откинулась на спинку дивана.

— Вы же не засвидетельствовали самоубийство управляющего. Насколько я знаю. Вас в это время в холле не было.

— Зато я его достоверность оплатила.

— Простите? Достоверность чего?

— Свидетельства, — тихо сказала она.

— Взятка? — Леонидов приблизился к ней вплотную. Теперь понятно, отчего Семеркин задержался в коттедже!

— А что, вы никогда взяток не берете? -усмехнулась Серебрякова.

— Может, мало предлагали?

— А сколько вы стоите, Алексей Алексеевич?

— А вы хотите меня купить?

— Пока я только прицениваюсь.

— Не выйдет, — покачал он головой. — Я не продаюсь.

— Ой ли? Разве дело не в цене?

— Никаких денег я у вас не возьму, — сердито сказал он.

— А что, только деньгами можно оплатить ваши услуги?

— Ирина Сергеевна, перестаньте. Это не ваш стиль.

— Разве? А как же взятка, которую я сегодня дала? — прищурилась Серебрякова. Это от водки ее слегка повело. Не пьет она. Ни тайно, никак. А сейчас расхрабрилась.

— И кому же вы ее дали?

— Семеркину, эксперту. Какая разница?

— А если я об этом расскажу?

— Вы что, в детском садике? Побежите докладывать тете воспитательнице: ай, яй, яй, Ирина Сергеевна плохая девочка, идет на подкуп должностных лиц! А я думала, Алексей, что вы уже повзрослели. Вам-то что за дело помогать местным органам правосудия? Это вообще не ваша песочница.

Он побагровел:

— Насчет песочницы… Это уже не детские игры. Это трупы. Люди, которых убили. И кого вы покрываете?

— Себя. Собственный покой и собственное же благополучие. От меня многим людям что-то надо, я для себя не живу. И я не хочу все начинать сначала. Мне это не потянуть. Искать новых людей, налаживать новые контакты. Заново ко всему привыкать. Я не в том состоянии, чтобы этим заниматься. Я вообще не тот человек, который может возглавить дело и взять на себя какую-то ответственность. Я вам это уже говорила. Одна надежда, что сын подрастет, и я должна для него что-то сохранить. Людей, на которых можно опереться. Кто будет его учить? Колледжи за границей? Все это теория. А на практике? Я хочу, чтобы все оставалось, как есть.

— Что ж, значит, себя оберегаете? Разумно. Сначала я должен был позаботиться о том, чтобы ничего не случилось. Устрашить, так сказать. А когда не подействовало, и кто-то сорвался, вы все-таки начали его покрывать. Организатора убийства уже знаете или наугад? Вам все дороги? Так что ли?

— Алексей, я хоть и выпила водки, но промолчать смогу.

— Ясно. Опасаетесь, что я выйду из-под контроля.

— Вы лицо материально не заинтересованное.

— Остальные, значит, вашими деньгами повязаны? Люди гибнут за металл. Все в мире меняется, только не это. Деньги — это земная ось. Вокруг них все вращается.

— Алексей, вы слишком увлечены судьбами человечества, — поморщилась Серебрякова. — Вам не помешало бы немного эгоизма. Думала, женитьба на вас повлияла в лучшую сторону. Вам нужен ребенок, послушайте одинокую несчастную женщину. Собственный ребенок. Позаботьтесь о собственной семье, о ее благополучии. В том числе, и материальном.

— Это агитация?

— Совет. Дружеский совет. Я пойду прилягу. Что-то мне и впрямь нехорошо от водки. Не надо пить, если не умеешь.

— Вам помочь?

— Думаете, до кровати не дойду?

— Все-таки, надо соблюсти лицо перед подчиненными, — он встал, поддержал Серебрякову под локоть и сделал вид, что увлечен беседой и желает продолжить разговор со своей спутницей в другом месте.

Пить Ирина Сергеевна и в самом деле не умела. По коридору она шла тяжело, опираясь на руку своего спутника. В номере он бережно опустил Ирину Сергеевну на кровать. Та сказала:

— Спасибо. Алексей, вы с нами завтра едете?

— Да, конечно. Вы меня сюда привезли, и надеюсь, столь же любезно доставите до ближайшей станции метро. А на похороны можно?