Наталья Андреева - Гробница Наполеона

И пока ехал в экспрессе, час на работу, час с работы, эта фраза и вспомнилась: «За все в жизни надо платить». Ну, помогут тебе теперь твои деньги? А дипломы? И как насчет страховки от всех бед на свете? Правильно говорят: «От тюрьмы и от сумы не зарекайся». Разные мысли лезли в голову. Нет, нельзя играть судьбой. И хвалиться тем, что ты от всего на свете застрахован, нельзя.

Потому что всего через неделю Валентина Борисюка стали шантажировать. Кое-какие сбережения у него были. Но пришлось оплатить ремонт машины. И вообще: при мысли о том, что приходится просто так отдавать триста долларов в месяц, Валентину становилось тошно. И до каких пор? Всю жизнь?

Шантажист настаивал именно на этом: на ежемесячных выплатах. Борисюк скрипел зубами, но платил. Регулярно отсчитывал из конверта с зарплатой триста долларов и молча перекладывал в другой конверт. Один становился толще, другой тоньше, всего-то! Но для Валентина это был просто нож в сердце! Да-да! В самое сердце!

Вот почему он не хотел жениться. С таким камнем на шее! А тут еще Маринка, ребенок… Опять-таки Инга виновата! Сосватала ему подружку на презентацию. Землячку, из того же провинциального городка, где родилась сама. Как не помочь! И разве Валентин мог ей теперь отказать?

Маринка была на пять лет моложе Инги, но для модели и двадцать пять — возраст солидный. Несколько лет в запасе еще есть, но если до двадцати пяти карьеры не сделано, потом поздно. Когда шестнадцати-семнадцатилетние девочки блистают на подиумах! Школьницы, которые смотрят на «старушек» свысока! Вот и ловят вышедшие в тираж модели женихов с квартирой и московской пропиской.

Что теперь будет с Маринкой? И тут Валентин невольно рассмеялся: ха-ха! Называется, поймала жениха! Уголовника! Придется ей теперь делать аборт. И искать новую жертву. А ведь Маринка и Инга — подружки. Секретничают, небось делятся друг с другом маленькими тайнами. Выходит, Инга подружку не предупредила? Или предупредила? Сколько же человек знают о том, что Валентин Борисюк сбил человека? Неужели всех убивать!

И за что ему все это? За что-о?!

…— Итак, — со значением сказал Даниил Грушин, — вы все думаете, что Валентин Борисюк — шантажист. Открываю карту: он шантажируемый.

— Как так? — ахнула Прасковья Федоровна.

— Да ну! — сказал Сид.

— А ты ничего не скажешь? — обратился Грушин к Инге. Та сидела бледная и молчала.

— Грушин, не тяни, — сказал Артем. — Кто его шантажировал? И за что?

— Полгода назад Валентин Борисюк сбил человека. Они ехали в машине с вечеринки. Кажется, отмечали день рождения Инги. В офисе. Их было трое: Валентин, Ваня Смирнов и Инга. Валентин за рулем. На перекрестке он совершил наезд. Пострадавший скончался на месте. Правильно я говорю? — обратился Грушин к Инге.

— Инга? — спросил Артем. — Ты что, его шантажировала?!

— Я… Нет, — сдавленно сказала она. — Но откуда ты узнал?!

— В марте ко мне приехал Ваня, — спокойно сказал хозяин дома. — Мой бывший личный водитель. Иногда он меня навещал. Так, по-дружески…

— Не говори ерунды! — отмахнулся Артем. — Какая дружба может быть у тебя с шофером? Чушь! Ты и Ваня? Бред! Его просто никто не замечал!

— А зря. О! Ваня — это же кладезь человеческих тайн! И кстати, интересный собеседник. Он рассказал мне о наезде. И попросил совета.

— И ты ему, конечно, посоветовал! Не сомневаюсь! — зло сказала Инга.

— Инга, — тихо спросил Артем. — Ты его шантажировала?

— Нет!

— Неужели Ваня?

— Да почем я знаю?! — взвилась девушка. — Я просто об этом забыла!

— Итак, — подвел итог Даниил Грушин. — Артем, ты думал, что Валентин Борисюк — шантажист. И что он передает конкурентам информацию о твоей фирме. Ты ошибся. Он сам — жертва.

— Но что ему мешает быть одновременно шантажируемым и шантажистом? — усмехнулся Реутов. — Поскольку ему нужны деньги, он платит и одновременно вымогает.

— Э, нет! — рассмеялся Грушин. — Я играю честно! Шантаж в чистом виде. Валентин Борисюк никого не шантажирует. Это значит, что тебе надо искать другого. И у тебя опять-таки есть выбор!

— Как ты меня достал! — сорвался Артем. — Выкладывай, наконец, все свои секреты!

— Чего тебе еще? Двое шантажируемых открыто. В моем кабинете три трупа. Ты же умный. Сообрази!

— Ваня — свидетель, которого убрали, или шантажист? — в упор спросил Артем.

— Догадайся.

— Слушай, ты…

— А надо спросить у Валентина, — догадалась Прасковья Федоровна.

— Точно! — спохватился Артем. — Я сейчас к нему поднимусь, и…

— Давай, давай, — усмехнулся Грушин. — Действуй.

— Как странно… Он ведь пытался мне сказать. Когда мы спустились вдвоем в гостиную. Сказал: «Не хотел я его убивать! Случайно вышло!» Я подумал, что он о следователе. Оказалось, об этом случайном убийстве. О наезде. Валентин так странно на меня посмотрел и спросил: «А вы разве не знаете?»

— Был уверен, что Инга тебе рассказала, — пояснил Грушин.

— Она мне ничего не рассказывала, — покачал головой Артем.

— Еще бы! Ценную информацию приберегает на черный день!

— Скотина, — сквозь зубы процедила Инга.

— Попрошу без оскорблений, — усмехнулся Грушин. — Я не заставлял тебя это делать.

— Но позвольте? Зачем же тогда он ходил к следователю? — вновь влезла в разговор Прасковья Федоровна. — Тут уже я ничего не понимаю! Если он шантажируемый, зачем ему делать признание?

— Он не делал признания следователю, — терпеливо пояснил Даниил Грушин. — Разве непонятно? Он просто хотел проконсультироваться. Со следователем по уголовным делам. Что ему грозит в случае, если шантажист придет в милицию. Его и проконсультировали.

— Он испугался и… убил! — с торжеством сказала Прасковья Федоровна. — А потом опять испугался и… опять убил!

— Киру? — удивилась Инга. — Но при чем тут Кира?

— Может быть, ты рассказала ей по секрету? — намекнул Артем.

— Да мы перестали быть близкими подругами, как только я отсюда уехала! — отмахнулась Инга. — С какой стати мне рассказывать Кире про человека, которого она не знает? Про Валентина Борисюка?

— Да мало ли! — пожала плечами писательница. — Мы частенько пересказываем друг другу истории. О людях. О незнакомых людях. Просто так. Потому что человек так устроен.

— Борисюк убил, — отрезал Артем. — И мы все это видели.

— Так что? — спросил Грушин. — Вызываем милицию?

— Погоди.

— Что такое? В чем дело? До полуночи осталось не так уж много. Или мы вообще не будем вызывать милицию?

— Надо подумать. В свете последних событий, — задумчиво сказал Артем. — Я поднимусь к Борисюку. А ты меня проводишь.

— Хорошо, — кивнул Грушин. — Трое остаются здесь, двое поднимаются наверх. Это меня устраивает.

— Этот безумный день никогда не кончится! — с отчаянием сказала Прасковья Федоровна.