Татьяна Иванова - Проделки русской мафии, или Стечение обстоятельств

— Глупости говорит тебе твоя Аня! — сказал Савелий Савельевич.

— Ты обязательно должна сообщить Славе, что с Маланьей все в порядке! Чего мужику зря волноваться?

Нюрка многообещающе ему улыбнулась.

— Савинов, я тоже так думаю! И непременно его успокою. Скажу, как ты посоветовал, что с ней все в порядке, только про Анину дачу умолчу, чтобы он, чего доброго, туда не заявился, а то Маланья меня убьет!

— Вот и умница! — похвалил ее Савелий Савельевич.

— Угу! Как же, кажу я ему, держи карман шире! — подумала между тем, Нюрка. — Если уж Аннушка так на него разозлилась, представляю, что там с Маланьей сейчас происходит! Видно, есть ему за что поколотиться!

— Ну, что, Савинов, я одеваюсь и адью! — сообщила она мужу, и, сладко ему улыбнувшись, распахнула гардероб.

— И когда же ты думаешь вернуться? — безнадежно спросил Савелий Савельевич.

— Завтра! Ты же понимаешь, что сегодня я не смогу. Мы же пить собираемся, куда мне потом за руль?

— Завтра-то завтра, но во сколько?

— Понятия не имею! — беззаботно выпалила Нюрка, и, взглянув на понурого мужа, подумала, что она уж совсем разошлась!

— Савинов, ну что ты как на похоронах? Я же к девчонкам еду, не куда-нибудь! — и она нежно ему улыбнулась, прикидывая, — может дать ему еще разок, напоследок, так сказать, вместо успокоительного? — И уже, было, взялась за полы халатика, чтобы его распахнуть… Но, вскользь взглянув на часы, передумала. — Ничего себе, время летит! Теперь уже некогда!

— Ну, что? — нетерпеливо спросил Женя у жены, после того, как она отключила мобильник. — Поможет?

— Да, нет его сейчас, он, видите ли, в командировке! — раздраженно бросила Маша.

— Это я уже понял! А, где?

— Да, какая разница!

— Ладно, Машка, хватит истерик! Я же слышал, что ты вроде о чем-то договорилась с Аней! Чего зря обстановку-то нагнетать? Или тебе это доставляет удовольствие?

— А тебе, видно, доставляет удовольствие пороть чушь!

— Ну, вот! Ко всему прочему, давай еще и поругаемся!

— Не начинай тогда!

— Да, кто начинает-то? — вспыхнул, было, Женя. Но, увидев, как глаза Марии сужаются, предвещая грандиозный скандал, вовремя остановился.

— Ладно! Все! — сказал он тихим, спокойным, полным покорности голосом. — Что сказала тебе Аня?

— К ней предложила поехать, чтобы вместе дожидаться ее Полякова. Он должен приехать сегодня вечером.

— Вот и отлично! Вот и поехали!

— Она меня одну пригласила!

— С чего это?

— Девичник у нас намечается! У Ани сейчас Маланья, да и Нюрка к ней собирается.

— А, что там за француз такой? Поясни!

— Понятия не имею! Аня говорит, что Маланья по дороге подобрала какого-то мужика, вроде француза, и что он, якобы, был кем-то отравлен и выброшен из машины.

Женя засмеялся.

— Ну и врать твоя Маланья мастерица! Поди, какого-нибудь очередного хахаля приволокла, а перед вами пытается оправдать свою прихоть.

— Ну, ты, даешь, Слесарев! Он же француз! И потом, с какой стати она должна перед нами что-то оправдывать? Я не понимаю хода твоей логики!

— А, что француз не может быть ее любовником? Маланья вполне могла подцепить его у себя на работе!

— Могла! Но, почему она должна оправдывать перед нами свой с ним приезд?

— Ну, ты, например, просто не берешь меня с собой, и даже не собираешься ничего оправдывать!

— А! Ты вот о чем! Понятно! Так, может мне не ездить никуда?

— Слушай, Маша, что ты придираешься к каждому слову?! — и Женя, обидевшись на нее, направился в кухню.

— Да, иди ты! — махнув рукой, мысленно воскликнула Маша, словно во всех ее бедах был виноват только он, — Женя, и молча принялась за сборы.

— На самом деле, она просто устала! Да, что там говорить, они с Женькой устали оба! На их долю выпало хлопотное, нагруженное проблемами существование, и, приправленное солеными слезами Марии, подтачивало их отношения, словно вода камень.

Они были одногодками — однокурсниками и поженились на четвертом курсе института по большой любви. Во всяком случае, тогда считали так не только они сами, но и все окружающие. Все, кроме Машиных родителей. И только теперь, спустя шесть лет, она поняла, что они были правы.

— Машка, не спеши! — говорила ей мама. — Мы с отцом и так еле еле тебя тянем, а ты еще и мужа хочешь повесить на нашу шею!

— Не говори глупостей, мама! — упрямилась Мария. — У него тоже есть родители!

— Такие же голозадые, как и мы! Что от них толку?!

— Господи, мама! — возмущалась Маша и пускалась в слезовую.

— Я посмотрю, какими слезами ты будешь плакать потом! — не сбавляя строгого тона, говорила ей Вера Васильевна.

Свадьбу они худо-бедно сыграли, пополам с Жениными родителями, и детей пополам тоже доучили. А потом…

А потом у Жени умерла мама от рака, а отец спустя год женился, и рука помощи с этой стороны просто напросто отвалилась. Правда, Женин отец съехал с квартиры к своей новой жене, оставив ее за сыном, и Женя с Машей, молили бога, чтобы он туда не вернулся.

— Бог с ней, с помощью, — говорила себе Маша, которой надоело скитаться по съемным коммуналкам, — главное, это свое жилье! Жилье, конечно, считалось своим, но только наполовину! В этой двухкомнатной квартире, которая находилась в Кубинке, и которую в свое время получил Женин отец, были теперь прописаны они вдвоем. А о том, чтобы отцу выписаться из нее, не заходило даже речи, по той простой причине, что его новая жена не собиралась прописывать супруга к себе, хоть и жила совершенно одна.

Однако после переселения в Кубинку, у молодоженов наступила некоторая стабильность. Женя устроился на работу в некую фирму, менеджером по продаже вино-водочных изделий, а Мария так никуда и не устроившись, забеременела.

Спустя некоторое время после рождения Игорька, у Маши умерла бабушка, которая оставила после себя однокомнатную квартиру в Москве, записанную на Веру Васильевну. И Маша втайне обрадовалась.

— Будем теперь сдавать ее за хорошие деньги!

Однако мама распорядилась по другому. Памятуя о том, что Женин отец и его новая супруга в любой момент могут подвинуть молодых, пеняя на то, что у них, де, теперь появилась на горизонте свободная жилплощадь, она решила ее продать.

— Чтобы тем было неповадно обездолить молодых, — сказала она себе.

Маша рвала и метала, однако спорить с родительницей было бесполезно.

Квартиру продали быстро, после чего, на семейном совете, Вера Васильевна сообщила молодым, что не оторвет от этих денег ни копейки на всякие глупости.

— Я отдам вам эти деньги только в том случае, если вы надумаете заняться каким-нибудь собственным бизнесом.

— Да, каким бизнесом можно заняться на такие копейки?! — возмущалась Маша.

Бизнес нашелся. Спустя три месяца они решили купить небольшой продуктовый магазинчик здесь же, в Кубинке.