Крейг Макдоналд - Убить Хемингуэя

– Тебе компания не требуется? Я бы не возражала.

– А как же Дик? – спросил Гектор. – Где он сейчас? Прячется в темноте и, надеюсь, пьет кофе чашку за чашкой?

– Отправился к Мэри. – Пока она не могла рассказать ему остальные подробности: что Ричард поехал к вдове, не ведая, что она собирается его уволить. Ей не хотелось бы встречаться с Ричардом, когда он вернется. Ей также не хотелось сидеть одной и думать, как Ричард воспримет это увольнение. А с Гектором можно так хорошо отвлечься.

– Это очень неудачное решение, – сказал Гектор, – особенно в его жалком состоянии.

Гектор сообразил, что, скорее всего, Ричард вернется к своей беременной жене в стельку пьяным. А Мэри… Ричард мог попытаться снова подсунуть ей зелье. Но, слава богу, там Джимми, он не позволит ничему подобному случиться.

– Тебе наверняка безопаснее со мной, чем здесь одной, после твоих фокусов с камерой, – сказал он.

Гектор взял с кровати спортивную куртку, взял кобуру из мягкой кожи и надел лямки на плечи. Уложил в кобуру свой старый пистолет с длинным дулом – Ханне показалось, что она видела такие в вестернах.

– Это обязательно? – спросила она.

– Думается, что теперь обязательно. Лучше проявить осторожность. – Гектор надел объемную свободную спортивную куртку.

– Ты часто ходишь с пистолетом? – спросила Ханна.

– Всегда держу его поблизости, по крайней мере.

– Он все еще работает? Выглядит антикварным.

Гектор кивнул:

– Но тем не менее смертоносным. Теперь поедем в центр города и взглянем на этого типа, которого ты сфотографировала.

Гектор сунул хозяину фотомагазина лишнюю десятку за скорость проявки. Но все равно до получения фотографий приходилось ждать пару часов. Поэтому Гектор пригласил Ханну на ленч в «Христиане».

– Этому городу не помешало бы еще несколько ресторанов, – заметила она.

– Этому городу еще многое бы не помешало, – согласился Гектор. – И все это будет. Я уже заметил печальные признаки. Пройдет лет двадцать, и городишко превратится в шумный туристский центр. Все, что когда-то завлекло сюда Хема, будет снесено или застроено. Я видел это на Флорида-Кис, а также в Париже и на побережье Тихого океана.

– А сейчас ты живешь в Нью-Мексико, верно?

– Местечко называется Рио-Гранде, это почти в Мексике.

– Много туристов?

– Не-а… Думаю, я, наконец, отыскал место, где смогу прожить все, что мне осталось, и мой теперешний дом не станет приманкой для туристов, я этого не допущу.

– Наверное, там хорошо пишется.

– Там тихо, если ты об этом. Одиноко. Я не думаю, что у меня так уж много фанатов, но и мой дом достаточно далеко, поэтому не вдохновляет моих поклонников там меня разыскивать. Иногда приезжают за интервью. Зато почти не бывает начинающих писателей.

Ханна съела несколько ложек супа и спросила:

– Значит, ты не берешь студентов?

– Больше одного за раз мне не осилить, – сказал Гектор. Он решил ее немного поддразнить. – В настоящее время я работаю с прелестной девушкой-шотландкой.

Ханна улыбнулась и сказала:

– Я послушалась вашего совета, маэстро. Я собираю все рассказы и фрагменты в единое повествование, как вы предлагали.

– С нетерпением жду результатов. Уверен, получится замечательно. И пожалуйста, не называй меня маэстро. Гектор мне больше нравится.

Она поколебалась и сказала:

– Ты был первым, кто сказал, что моя писанина чего-то стоит.

– Так оно и есть. Кто еще читал твои рассказы?

– Ричард.

– И все?

– Последние мои вещи читал только он. Я еще кое-что писала в школе, для занятий.

– Для тебя последние рассказы особенно важны, – сказал Гектор. – Я чувствую в них страсть.

– Именно так я и хотела бы писать.

– И родилась для этого.

– Вот бы Ричард слышал, – заметила она. – Он сказал, что они все одинаковые – излишне исповедальные.

– Мы все основываемся на себе и своем жизненном опыте, Ханна. Да ведь оправдать наши ошибки можно, только использовав их в нашем творчестве. Знаешь, как Папа говорил: «Используй свои страдания». Ты так и делай, Ханна. Не позволяй никому из ученых, в том числе и мужу, разуверить тебя. Это твой основной материал. Поэтому защищай его. Никогда от него не отказывайся. Все твое, что я читал, было написано после того, как ты забеременела, верно?

– Да.

– Любопытно.

– Почему?

Гектор не хотел обсуждать с Ханной свою теорию насчет влияния лекарств на качество рассказов. Но он не возражал бы, если бы она сама пришла к этому выводу. Он сказал:

– Потому. Все в свое время.

Ханна нахмурилась:

– Я должна признаться, что позавчера прочитала несколько страниц из твоего романа.

– Ну и что? – небрежно ответил Гектор. – Мнение изменилось? Если честно, я бы на твоем месте поступил так же.

– Ты не просто используешь свой опыт. В твоих романах, Гектор, ты сам – главный персонаж.

– Меня все всегда в этом обвиняли. Вот я и решил в этом романе так и поступить, пусть радуются. Они все болтают о постмодернизме. Я им устрою постмодернизм. И черт побери, Хемингуэй вроде как обошел меня со своими «Зелеными холмами Африки» – у него там нет четкой грани между художественным романом и нехудожественной прозой, между личностью и писателем. И он развивает эту концепцию дальше в тех его вещах, которые не были напечатаны.

– Значит «Торос и Торсос» в основном художественное произведение?

Гектор пожал плечами:

– Это мое мнение, а другие пусть сами думают. Может быть, я с ними слегка поиграю: у меня есть своя собственная затяжная игра. Может быть, я оставлю что-нибудь впрок. Организую дело так, что выйдет это лет через сорок и, возможно, под другим именем. – Он сжал руку Ханны. – На кельтский манер…

Ел он неохотно – не было аппетита. Выпил немного вина и сказал:

– Ты подумала, не стоит ли воспользоваться моим предложением и убраться отсюда? И не только из-за всей этой чехарды, но прежде всего потому, что, я считаю, Ричард погорит, причем в самое ближайшее время, и я не думаю, что ты сможешь помешать ему вмазаться в эту последнюю стену. Иногда настоящим алкоголикам нужно достичь дна, крепко удариться, прежде чем вернуться на истинный путь. Я думаю, что Ричард, самое малое, движется к катастрофе. Но полагаю, в твоем теперешнем состоянии слишком рискованно ждать и пытаться собрать осколки.

И естественно, была в этой путанице еще одна шальная карта – проклятый Криди. У Гектора снова забрезжила заманчивая мысль: жить в Европе вместе с Ханной, писать и воспитывать этого ребенка. Это могла быть славная жизнь вдали от Америки и даже достаточно далеко от Дж. Эдгара Гувера.

– Я все еще об этом думаю.

Ханна не могла смотреть на Гектора: она злилась на него за грубую и безжалостную оценку скорбного положения Ричарда и ждущей его судьбы. Еще ее злило, что Гектор снова ясно сформулировал то, с чем она не могла определиться, – во всяком случае, не с его уверенностью.