Анна Данилова - Аромат желания

Звонок прозвучал тоже как-то странно, словно его обмотали ватой. Пошатываясь, Ольга добрела до двери, увидела Лизу, Глафиру, распахнула дверь.

Потом опустилась по стенке вниз, закрыла лицо руками и разрыдалась.

– Это была она? Она? – Глафира помогла ей подняться и утащила в кухню. – Садись и рассказывай, что здесь произошло?

Ольга коротко рассказала, как после их ухода Алевтина Петровна отправила Катю Веретенникову на работу, а сама, оставшись с ней один на один, сказала эти странные слова: « Это был мой сын, Женя… Он болен… Лида тебе все расскажет… Я уезжаю, мой адвокат сделает все, чтобы сделка прошла как можно быстрее. Умоляю – прости нас …»

Они хотели пойти за Наполовой, но Лидия Александровна позвонила сама. Вошла и, оценив ситуацию, сказала:

– Она попросила меня обо всем вам рассказать… Понимаю, что все это будет тяжело и неприятно… Но как случилось, так случилось… И если вы сочтете, что и меня тоже надо наказать, – я готова…

Ольга, глядя на Наполову, не переставала себя спрашивать: кто еще оборотень? Милая, добрая соседка, с которой она делилась самым сокровенным? Коллега, которую считала ангелом и образчиком порядочности?

– Садитесь, Лидия Александровна. – Глафира предложила ей сесть за стол. – Предлагаю рассказать все с самого начала.

– Я так и собиралась сделать.

Она выглядела совсем больной. Даже губы посинели, как это бывает у сердечников.

– Они учились вместе – мой Юра и Алин сын, Женя. Женя был влюблен в одноклассницу, Стеллу. И несмотря на свои пятнадцать лет, испытывал к ней вполне определенные чувства… Мы ничего этого не знали или просто старались не замечать. Подумаешь, мальчик сочиняет стихи, отправляет записки понравившейся девочке. Обычное дело. Женю били. Его сверстники. Одноклассники. За его ум, за непохожесть, за то, что он не боится подойти к красавице Стелле и попросить ее нести ее портфель. И, главное, за то, что его любят учителя и всегда ставят в пример… Юра не раз рассказывал мне о том, что Женю бьют. Он жалел его и всегда боялся оказаться на его месте. Юра вообще боялся боли и боится до сих пор.

– Мне кажется, я начинаю что-то понимать… – вдруг сказала Лиза. – Юра… Ваш Юра… Он видел Женю в тот день, когда все это случилось?

– Да. Он случайно увидел это… И как она идет к нему за мусорные баки… И как Женя выходит оттуда и убегает… И когда девочку нашли мертвой, Юра мне обо всем рассказал. Мы же дружили с Алей…

– Алей или Аллой?

– Правильно – Алевтина, но она не любила это имя, говорило, что это имя для старух, и просила называть ее Аллой. Так вот. Я до последнего не верила, что это сделал Женя. Но подумала, что, кроме Юры, его мог видеть из школьного окна кто-нибудь еще и наговорить на мальчишку. Я просто хотела помочь Але, я пришла к ней и сказала, что Юра его видел. Но чтобы мальчишку не схватили за то, что он, предположим, целовался за мусорными баками с девочкой (мы же все были уверены, что Стеллу изнасиловал и убил взрослый мужчина!), мы решили придумать Жене алиби… С этим я и пришла к Але. И Юре своему сказала, чтобы, если вдруг милиция его спросит, видел ли он чего-нибудь, он сказал, что ничего не видел и что Женя сразу после школы пришел к нам домой… Вот так получилось, что я из добрых побуждений обрекла себя и своего сына на этот огромный и непростительный обман…

– И как отреагировала на ваши слова Алевтина?

– Я отлично помню ее лицо, глаза. Я уже потом поняла, что она тогда, глядя мне в глаза, словно спрашивала себя, можно ли мне довериться. И приняла решение… – Лидия Александровна вздохнула. – Она сказала мне, что знает, кто это сделал… Я видела, что у нее шок. Что ей тяжело. Ей просто необходимо было высказаться. Ведь ее у нас все любили и уважали. Она – замечательная женщина. Этот случай разрушил бы всю ее жизнь, понимаете? Социальную жизнь. Ей все равно пришлось бы уехать, а Женю бы посадили или отправили на принудительное лечение… Она была уверена, что такое больше не повторится…

– Что она хотела от вас?

– Она посвятила меня в свою правду. Она попросила, чтобы мы с Юрой обеспечили алиби Жене, если его вычислят, схватят… Представьте, что со мной тогда творилось, – ведь Женя убил дочку моей подруги, Лены Вершининой.

– И вы согласились?

– У нее в Саратове была квартира, которую она переоформила на меня. Причем сделала это быстро, привела адвоката с документами, я что-то подписала… Вернее, все не так, конечно, было. Я отлично понимала, что делаю. Я позволила ей купить наше с Юрой молчание… Но я не предполагала, что будет продолжение…

– И вас не насторожило, что она расплатилась целой квартирой?

– Я успокаивала себя тем, что она делает это не для меня, а для себя, для того чтобы обезопасить прежде всего себя. Свой бизнес. Мало ли что, а так, квартиры у нее вроде бы и нет. Она и жила там всего некоторое время. И я там останавливалась, когда приезжала в Саратов. Но все получилось так, как получилось. Она купила мое молчание и покупала потом снова и снова…

– Вы переехали с ней в Балашов?

– Нет. Никуда я не переезжала. Но стала ее самым близким человеком, с которым она могла обсуждать свои дела, свою беду. Мы встречались с ней в таких местах, где нас никто не мог услышать, и она изливала мне душу. Она страдала, а вместе с ней страдала и я. И я уже была не рада тому, что помогаю ей… Понятное дело, что я была для нее чем-то вроде жилетки, в которую всегда можно поплакаться, и, одновременно, могла в любую минуту выступить в роли свидетеля, если Жене понадобится алиби. Кроме того, я выполняла различные ее поручения… Встречалась, к примеру, с Лилей, представившись его матерью… Звонила ей, Лиле этой, с телефонов-автоматов, чтобы меня не вычислили…

– Зачем вам понадобилось скрывать, что ваш сын не живет с вашей снохой?

– Я уже объясняла. Исключительно для того, чтобы никому и в голову не пришло, что с моим сыном что-то не в порядке… Да, у него тяжелый характер, с ним трудно жить, но он не маньяк и не убийца… Мне не хотелось привлекать ваше внимание к моему Юре. Да я и не предполагала, что вы так плотно займетесь моей персоной…

– Кому в голову пришла мысль натравить Женю на Ольгу? Зачем вы это сделали?

– Думаю, что мне… Прости меня, Оля. Аля позвонила мне и сказала, что у него снова этот приступ… Что он точно куда-то собирается, мы подумали еще тогда, что к Лиле, к девушке, к которой он успел привязаться. Мы хотели его остановить, внушить ему мысль, что есть девушка, которая его любит, страдает от любви к нему и хочет от него ребенка…

– В это невозможно поверить! Зачем вам это понадобилось? Неужели его нельзя было просто-напросто запереть, и все?! – воскликнула Ольга. – Какой смысл был отправлять его в мою спальню?