Михаил Палев - Тайна Животворящего Креста

Никола уселся на корме, бережно прижимая к груди Анну. Тозо пришлось сесть за весла. Сначала ему долго не удавалось развернуть лодку носом к берегу: коварные волны, играя, норовили повернуть ее бортом. Но в конце концов Тозо справился с управлением, и волны погнали лодку к берегу.

– Она жива? – спросил Тозо Николу. Тот не ответил, а лишь продолжал молча смотреть на Анну, время от времени проводя ладонью по ее шелковистым волосам.

Тозо никак не мог вытащить лодку на берег, но Никола, не дожидаясь, пока он это сделает, сам спрыгнул в воду, бережно неся Анну. Он уложил ее на песок. Подошел старик, склонился над Анной, положил морщинистую руку ей на шею, затем выпрямился, удовлетворенно кивнув головой.

– Она жива, – сказал он подошедшему Тозо. Тот вздохнул с облегчением. Все закончилось как нельзя лучше: дочь дожа жива, ларец со святыней и опечатанная металлическая трубка в целости и сохранности.

Однако все было совсем не так радужно, как показалось Тозо. Анна пришла в себя, но оказалась не в себе. Она утратила дар речи, не узнавала Тозо и вообще создавалось впечатление, что рассудок покинул ее почти полностью. Но кое-что она помнила: когда увидела ларец, то вскрикнула и легла на него, крепко обхватив руками, и даже Никола не смог ее от него оторвать. Так и оставили ларец при ней.

Анну поселили в доме старика. Старик оказался старейшиной одного из родов племени Паштровичей, владевшего землями вдоль побережья этой части Далмации от города Бар на юге до города Будуа на севере. Звали старика Горан, а Никола приходился ему сыном.

Никола буквально не отходил от Анны ни на шаг. Даже когда ему нужно было отлучиться по делам, он при малейшей возможности брал ее с собой. И Анна так и льнула к рослому черногорцу. Тозо попытался объяснить Горану, что Анна происходит из очень знатного рода и ее ждет не дождется отец, который щедро вознаградит спасителей дочери. Но старик лишь усмехнулся в ответ:

– Моему сыну нужна жена, а не деньги. Разве ты не видишь, что они любят друг друга? Если Николе понадобятся деньги, он возьмет их у того, у кого их много. Разве мало набитых золотом купцов возят корабли по морю? А вот найти любовь не просто. Так что будь Анна дочерью самого герцога Венеции, она все равно станет женой моего сына!

– Но она и есть… – воскликнул было Тозо, но старик с неожиданным проворством зажал ему рот своей сухой, твердой, как дерево, ладонью.

– Не следует говорить то, из-за чего можешь потерять голову, – прошептал ему на ухо старик, и от этого шепота у Тозо пробежали мурашки по спине. Старик не хочет неприятностей, удерживая при себе дочь правителя могущественной Венеции. Но сама Анна не помнит, кто она. Помнит лишь Тозо, но эту проблему легко решить, если он вздумает болтать. Но Тозо не хотел так легко сдаваться.

– Вы не понимаете! – воскликнул он. – Она должна привезти в Венецию святыню, находящуюся в ларце, чтобы спасти родной город от чумы!

– Ты глупец! – высокомерно заметил старик. – Если бы Господь хотел, чтобы святыня попала в Венецию, он бы не допустил кораблекрушение. А святыня попала к нам, к Паштровичам, значит, Господь решил отдать ее нам. Как ты можешь призывать идти против воли Божьей?!

Тозо в растерянности замолчал. Между тем старик продолжал:

– Триста лет назад ваши венецианцы везли мощи святого Трифона из Константинополя в Венецию, но буря загнала их в Каттаро, и они не могли покинуть город, потому что сам святой Трифон пожелал, чтобы его мощи пребывали в Каттаро, а не в Венеции. И венецианцы не смели ослушаться ясно изъявленой воли святого. Так что повторяю тебе: не смей противиться воле Божьей!

– Я понял, – покорно склонил голову Тозо и попросил: – Отпустите меня! Мне нужно в Венецию, там мои жена и сын.

– Как же ты поедешь в зачумленный город? Одумайся! – возразил старик. – Если твои родные больны, то чем ты им сможешь помочь? А если им суждено выжить, то им понадобится живой и здоровый кормилец. Поэтому ты останешься здесь, пока не будет получено известие об окончании чумы.

Тозо понимал, что без разрешения старейшины он не сможет покинуть земли Паштровичей: в конце концов, он мог оказаться вражеским лазутчиком. Оставалось лишь ждать.

Анну, к которой так и не вернулись ни память, ни речь, поместили в дом старейшины Горана. Тозо же пришлось ночевать в келье монаха, находившейся прямо напротив того места, где Тозо выбросило на берег, и представлявшей собой вырытую в склоне горы над берегом нору, кое-как укрепленную камнем и деревом. Тозо не хотелось ночевать в сырой пещере, но снаружи начал накрапывать дождь, и он задремал у входа в келью, привалившись спиной к каменному косяку. Внезапно раздался тихий знакомый голос:

– Джованни! Я пришла поговорить с тобой.

Тозо увидел стоящую рядом со входом фигуру, освещенную скудным серебристым светом неполной луны. Это была Анна!

– Ты снова обрела память и речь? – радостно воскликнул Тозо, пытаясь подняться, но Анна легким прикосновением руки удержала его.

– Не совсем… Здесь я прежняя, но за пределами сна – нет.

– Так я сплю? – удивился Тозо и хотел уже себя ущипнуть, но Анна снова удержала его.

– Все сложнее, и нет времени объяснять. Я пришла сказать тебе главное. Слушай!

Тозо разбудил монах, встававший к молитве еще до рассвета. Вспомнив ночную беседу с Анной, Тозо впервые осознал: здесь ему придется задержаться, и, возможно, надолго. Для начала следовало найти себе постоянное жилье и хоть какое-нибудь место в общине. Тозо стал помогать рыбакам, жившим на большом острове, и ему выделили каморку в доме, где хранили сети, весла и прочее рыбацкое имущество. Тозо сложил в углу каморки очаг с дымоходом, натянул на оконный проем бычий пузырь и смиренно отбывал назначенный судьбой срок.

Старик Горан сделал все, как обещал: не прошло и полгода, как Анну окрестили по греческому обряду в храме Успения Пресвятой Богородицы, построенном на высоком утесе почти прямо над тем местом, где Анну и Тозо выбросило на берег. Спустя еще пару месяцев в том же храме обвенчали Анну и Николу. А через год у них родился сын, названный в честь деда Гораном.

Вскоре после венчания Анны и Николы пришло известие, что чума в Венеции закончилась. Тозо стал было собираться в дорогу: старый Горан, подобревший после рождения внука, пообещал Тозо, что доставит его в Будуа, а там уж на первом же идущем в Венецию корабле он доберется до дома. Поскольку от Бара до Будуа не было ни одного подходящего места для пополнения запасов воды и продовольствия, то суда заходили туда довольно часто. Однако вскоре пришло известие о начале войны Венеции с Генуей. Генуэзцев поддержал венгерский король, предоставив им бухты для базирования судов в той части Далмации, которую венграм удалось захватить. Путешествие в водах, кишащих беспощадными к венецианцам генуэзскими пиратами, было весьма опасным. Тозо все же был полон решимости отправиться домой: заветную опечатанную трубку он уже давно извлек из расщелины скалистого островка и спрятал в укромном месте на берегу. Однако он никак не мог решиться уехать от святыни, хранящейся в деревянном ларце.