И Кубатько - Охота на флагманов

Большинство залпов "Принца Уэльского" произведены были всего из трех орудий - постоянно возникали механические проблемы. Перед последним, восемнадцатым залпом заклинило ещё один подаватель, так что замолчало уже четыре орудия. И тогда было сделано, пожалуй, единственно возможное: "Принц Уэльский" поставил дымовую завесу и, используя незначительный перевес в скорости, отошел на юго-восток.

Было 6. 13 - всего 21 минута спустя после того, как адмирал Холланд на "Худе" гордо повел свою эскадру в бой.

Тех, кто пережил катастрофу "Худа", через два часа подобрали эсминцы. Точный курс им указал разведывательный самолет "хадсон", пилотируемый старшим лейтенантом Пинхорном - один из двух самолетов с береговой базы в Исландии, которые наблюдали за сражением.

Корабли обнаружили три спасательных плота и на каждом - по одному человеку. Это были кадет Дондас, старшина первой статьи Тилборн и связист Бригс. Это были все, кто выжил из огромного экипажа. Вся "маленькая армия" - адмирал Холланд, капитан Керр, ещё 90 офицеров и 1400 матросов, упокоились навеки на глубине тысячи футов в ставшем их стальным гробом корабле.

Все трое утверждали, что после грома боя их больше всего потрясла тишина...

ПЕРЕДЫШКА

Когда на "Бисмарке" и "Принце Ойгене" узнали, что "Принц Уэльский" вышел из боя и удалился, команды пришли в восторг. Наперебой расхваливали обоих начальников артиллерии: Шнайдера поздравляли в офицерской кают-компании "Бисмарка", а на "Принце Ойгене" боевой расчет башни А вызвал Яспера к телефону и проиграл ему с пластинки патефона его любимую мелодию. На кораблях выдали доппаек шоколада и сигарет и объявили, что победа достойный подарок ко дню рождения адмирала Лютьенса, которому на следующий день исполнялось 52 года.

"Сообщите потери" - передал Лютьенс на "Принца Ойген", и Бринкман с глубоким удовлетворением ответил: "Потерь нет".

"Бисмарку" повезло куда меньше. Линкор получил три попадания. Один снаряд смел со средней палубы в море капитанский катер, повредил катапульту гидросамолета и рухнул в море, так и не взорвавшись. Другой снаряд также попал в среднюю часть корабля, пробил борт ниже броневого пояса, разбил одну динамо-машину, вывел из строя вторую кочегарку и два котла и ранил пять матросов, а также вызвал частичное затопление отсека. Но больше всего вреда наделал третий снаряд, который угодил в нос по левому борту над самой ватерлинией, пробил две топливных цистерны, прошил правый борт и рухнул в море, также не взорвавшись. В результате этого попадания в нефтяные цистерны попала морская вода, множество нефти вытекло в море, к тому же снаряд повредил заборную арматуру, чем лишил корабль возможности использовать ещё тысячу тонн нефти из неповрежденной носовой цистерны.

Впервые Лютьенс вслух пожалел, что не пополнил запасы горючего с "Вайсенбурга" или "Воллина".

Частичное затопление носовых отсеков вызвало дифферент корабля на 2-3 градуса на нос и крен на 9 градусов на левый борт, так что правый винт оказался над водой. Линдеман велел немного притопить корму, чтобы выровнять корабль, в результате максимальная скорость снизилась до 28 узлов. Нефть из поврежденных цистерн продолжала вытекать в море. От пробоины тянулся широкий нефтяной ковер, играющий всеми цветами радуги - видимый знак маршрута "Бисмарка", словно кровавый след, выдающий путь бегства раненного зверя.

Вопрос

Едва ли не все, кто обращался к истории этого боя, задавались вопросом о том, почему не была предпринята попытка настичь и добить серьезно поврежденный "Принц Уэльский". Весьма серьезные основания для такого вопроса есть. Уже в ходе боя было отмечено, что большая часть орудий главного калибра британского линкора не стреляют. Не было оснований предполагать и высокие ходовые качества линкора и тем более его возможность долго держать полный ход. Его мог догнать и добить даже один "Принц Ойген", пока "Бисмарк" бы связывал боем крейсера. Эсминцы во все усиливающемся шторме могли и не придти вовсе на подмогу. Но никакой попытки преследования не было сделано.

Ответ, видимо, основывается на положении и личных качествах Гюнтера Лютьенса.

Инструкции, полученные Люьтенсом, обязывали его топить торговые суда и избегать встреч с неприятельскими боевыми кораблями. Развернуться для погони за вражеским линкором означало подвергнуть эскадру опасности обстрела из орудий "Принца Уэльского", а также орудийного обстрела и торпедных атак "Норфолка" и "Саффолка" (а может быть и других кораблей, которые могли скрываться за горизонтом). То есть рисковать кораблями и их командами в операции, однозначно запрещенной полученными инструкциями.

Личную храбрость и решимость Лютьенса отрицать никто и никогда не осмеливается. Командир флотилии торпедных катеров - это характеристика означает все для тех, кто хоть немного знает море. А Лютьенс ещё успешно командовал крейсером, возглавлял разведывательные силы флота и во всех этих сложных и опасных делах преуспел. И все же не рискнул нарушить инструкцию даже при условии вполне вероятной победы.

"...рано или поздно они меня потопят..."

Дело не в общеизвестном немецком педантизме и аккуратности. Дело не в страхе возможной расплаты за нарушение инструкций (какой там страх, если сам боевой поход - смертельный риск!). Дело, наверное, в глубоком, подсознательном ощущении тщеты усилий. Рок сильнее Героя. Но герой все равно борется, хоть и не побеждает, а Лютьенс, как тысячи и тысячи соратников в Кригсмарине, был храбрецом, но не героем.

Пробоины в носу прикрыли пластырями, в затопленные отсеки выслали водолазов. Пластыри быстро остановили поступление воды внутрь корабля, но нефть продолжала вытекать. Удалось провести кое-какие ремонтные работы и немного откачать воду, так что нос снова привсплыл.

Со скоростью, сниженной до 28 узлов, с затопленными отсеками и видным на мили нефтяным следом "Бисмарк" не мог продолжать рейд без ремонта в доках.

Ближайшими портами в распоряжении немцев были Берген и Тронхейм, но путь к ним, с северу или юга от Исландии, был очень опасен. Вражеская авиация теперь была в полной готовности. Вполне реальной была и возможность напороться на новые тяжелые британские соединения.

До французского побережья было на 600 миль дальше, но ночи тут были длиннее, море - открытое, так что легче было ускользнуть от преследователей либо завести их на линии дислокации немецких подводных лодок, - а потом пополнить запасы топлива из поджидающих танкеров и плыть в нормандским докам в Сен Назере. А после ремонта "Бисмарк", "Шарнхорст" и "Гнейзенау", оказались бы рядом с основными судоходными путями и больше не пришлось бы подвергаться опасностям прорыва в открытый океан.