И Кубатько - Охота на флагманов

Поскольку нацистское руководство стало уделять все больше внимания подводной войне, вскоре закатилась звезда адмирала Редера, которого в итоге в январе 1943 года на посту верховного главнокомандующего Кригсмарине сменил идеолог неограниченной подводной войны адмирал Дениц. Его назначение оказалось тесно связано с дальнейшим ограничением действий крупных надводных кораблей, которые - кроме невыразительных операций "Тирпица" и "Шарнхорста" против метеостанций союзников на Шпицбергене в сентябре 1943 года и малоудачного рейда "Шеера" в Карское море - уже не предприняли ни одной крупной операции.

К тому же в последующие годы войны постепенно были выведены из строя все крупные боевые корабли. "Тирпиц" - линкор того же типа, что и "Бисмарк" - оказался тяжело поврежден атакой британских карликовых подлодок в норвежском Альтенфьорде в октябре 1943, а после налетов в апреле и ноябре 1944 окончательно вышел из строя. Это, а также потопление "Шарнхорста" у Нордкапа в конце декабря 1943 года, окончательно устранило серьезную угрозу конвоям союзников.

Весной 1945 года были уничтожены последние крупные военные корабли нацистов. Незадолго до освобождения польской Гдыни Советской армией 28 марта 1945 года немцы сами затопили в порту линейный крейсер "Гнейзенау", в апреле союзная авиация разбомбила карманные линкоры "Адмирал Шеер" и "Лютцов" и повредило тяжелый крейсер "Адмирал Хиппер". Так что конец войны пережил лишь тяжелый крейсер "Принц Ойген", который как военный трофей попал в руки американцев, а те после войны использовали его в качестве мишени при испытаниях атомного оружия на Тихом океане.

Хотя ещё в 1940 году японцы спустили на воду колоссального размера линкоры "Ямато" и "Мусаши" (водоизмещение 65000 тонн), которые мощью и вооружением превзошли даже "Бисмарк", развитие военных действий на море ясно показало, что наступил закат таких гигантов. Главной ударной силой постепенно становилась прежде всего авиация, что было связано с развитием различных типов авианосцев. С другой стороны, возрастала доля затрат на строительство подводных лодок.

В те дни, когда происходили описанные здесь события, постепенно шла к концу первая фаза второй мировой войны - всего через месяц после потопления "Бисмарка", 22 июня 1941 года нацистская Германия напала на СССР. Свыше двухсот дивизий, 3500 танков и 3900 самолетов, 50000 орудий и минометов бросила гитлеровская Германия на первое социалистическое государство мира.

Вступление в войну Советского Союза стало ключевым моментом и решающим фактором второй мировой войны. Победа Советской Армии под Москвой в 1941 году ясно показала, что война с СССР станет не блицкригом, а концом безумных планов фашистов установить мировое господство. Решающий перелом в войне принесла историческая битва под Сталинградом, битва на Курской дуге и другие сокрушительные удары по врагу, ставшие видными вехами на пути к окончательному сокрушению нацистской империи. С исторической точки зрения очевидно, что решающее значение для этого имел разгром немецких армий на восточном фронте; кстати, это отчетливо прослеживается и в этой книге. В безнадежных попытках избежать полного и решительного поражения, гитлеровский Рейх сосредоточил все усилия на Восточном фронте, - в результате усилия по совершенствованию разведки, научно-технического и материального обеспечения, оперативной и боевой подготовки и практики, последовательно предпринимаемые союзниками, вылились в решающее преимущество в морской войне. Но эти усилия, этот своеобразный комплекс решений, предпосылок и действий, во многом стал определяющим для развития военной науки и военной практики в последующие десятилетия - а значит, непосредственно касается каждого из нас.

Ни в коем случае не желая недооценивать значение военных действий на море, следует понимать, что они ни в коей мере не послужили поводом для перелома в войне. Однако, с другой стороны, истории охоты на "любимцев фюрера" по заслугам принадлежит почетное место в анналах войн на море.

В. С. Нестеров

ПРОТАГОНИСТ

Home is the sailor,

Home from the sea...

(Р. Киплинг)

Всякую историю надо с чего-нибудь начинать. С действия, например скажем, такого: "...горячая, твердая, тяжелая пуля из офицерского "Вальтера" проломила лобную кость, разорвала вместилище того, что только что было разумом капитана первого ранга, ещё раз пробила череп и, дважды срикошетировав от стальных переборок, утихла в мякоти кресла..."

Можно начать с картины - например, с такой: "...громовой удар, равного которому давно - а может, никогда прежде - не было на Земле, донесся позже. А сначала воссиял ярче тысячи солнц огненный шар, мгновенно растаяли утренние облака и вскипела поверхность великого океана, а потом поднялась крутая волна и ударила, в считанные секунды после сокрушительного удара волны воздушной, в серый стальной бок последней жертвы уже законченной войны..."

Можно начинать и с фразы, к примеру с этой, Редеровской, навсегда впечатанной в Историю: "...остается только показать всему миру, как мы умеем с достоинством погибать..."

Всякую историю надо с чего-то начинать, особенно если речь идет об Истории. О той самой Истории, которая все повторяется и повторяется, вовсе не так прямо в зависимости от того, насколько мы усваиваем уроки предыдущего. О той самой Истории, которая превыше всех искусств, разве что кроме музыки, создает ощущение напряженной гармонии бытия - причем эта гармоничность вовсе не гарантирует благополучную развязку ни для всех, ни для каждого.

В музыке для каждого человека есть или хотя бы могут быть отдельные предпочтения, особые произведения, которые задевают нечто в струнах души, вызывают, наводят значительные, пусть и не всегда осознаваемые переживания. В Истории тоже есть свои "музыкальные произведения" - в основном, в той или иной степени, трагичные. Что поделать? Жизнь человеческая, учитывая её краткость, вообще достаточно трагическая штука - и можно ли ожидать, что из совокупности маленьких трагедий обязательно получится ода к радости?

В музыке истории тоже есть предпочтения.

Иногда эти "предпочтения" чрезвычайно распространенны, массовы, почти всеобщи - они избираются, оказываются или совершаются почти всеми, кто обращается к историческому материалу, - иначе говоря, они становятся настолько "распространенными" в общественном сознании, что Историческое превращается в легендарное (а возможно, и в мифологическое).

Иногда, естественно, эти "предпочтения" оказываются уникальны - и в этом качестве становятся предметом или анекдота, или историко-художественного повествования, или хотя бы специального научного исследования; но, как все, относящееся к накоплению и осмыслению исторического опыта, они все весьма ценны.