Татьяна Иванова - Алмазы французского графа

Но как не велика была бдительность княгини, уберечь дочь от любовной связи с графом она не смогла.

Граф, почуяв наблюдательность княгини, словно опытный дрессированный пес, на ее глазах держал Лизоньку "на расстоянии". Однако стоило Гагариной притупить свое внимание, тотчас же принимался нежно и трепетно ухаживать за ее дочерью, предугадывать любые ее желания, тонко проникаться ее проблемами, не упуская случая не только легко и красиво пофлиртовать, но и дать дельный совет. Чувства Лизоньки, при этом, расшатанные опытным ловеласом до максимального амплитудного значения, достигли такой высокой точки накала, что сдерживать их она уже не могла.

И вот однажды, приготовившись к очередному визиту графа, она решила для себя, — либо сегодня, либо никогда!

Граф почувствовал ее настрой, как только переступил порог гостиной. Лизонька была напряжена до нервозности. Ее глаза лихорадочно блестели, щеки терзал неровный румянец, пальчики, к которым он прикоснулся губами, были горячи и трепетны. И он нарочно задержал свои уста на них дольше обычного, — пока взволнованная Лизонька сама не выдернула руки.

— Что случилось, Елизавета Арсеньевна? — спросил граф и нежно ей улыбнулся.

— Ничего! Я…Я немного не в себе. У меня…У меня болит голова.

— Сядьте! — скомандовал граф, и по хозяйски указал ей на кресло.

Лизонька покорно села, напряженно выпрямив спину и вздернув голову, словно приготовилась к чему-то опасному. А граф легкими шагами ступая по мягкому ковру, подошел к ней сзади.

— Вы позволите мне снять Вашу боль? — спросил он, и, не дождавшись ответа, запустил руки ей в голову.

— Ой! — невольно вырвалось у Лизоньки, когда тщательно уложенный русый локон ее волос выбился из прически и вольно повис над правой щекой.

— Т-сс! — прошептал ей на ухо граф.

— Расслабьтесь, закройте глаза, и не обращайте никакого внимания на Вашу прическу. Вы, Елизавета Арсеньевна, страсть как хороши, что с ней, что без нее! — и он принялся нежно массировать ей виски, а потом затылок.

— Боже, что Вы делаете? — простонала Лизонька.

— Разве Вам неприятно?

— Мне…Мне неловко! — призналась она.

— Неловко? — удивился граф. — Но это всего лишь массаж, Елизавета Арсеньевна! А я то думал, что Вы гораздо смелей.

— Что сие значит? — встрепенулась она.

— Куда вдруг делась Ваша решительность, Лизонька, ведь несколько минут назад в Вас ее было столько, что с лихвой хватило бы на нас двоих! — прошептал он ей теперь уже склонившись к другому уху.

— Лизонька!!! — он впервые ее так назвал. — О, боже! Сегодня, или никогда! — как заклинание мысленно произнесла она, и резко повернулась к нему, окончательно испортив итак уже изрядно разрушенную руками графа прическу. Ее волосы рассыпались по плечам, а глаза наполнились светлыми слезами от избытка обуявших ее чувств.

— Не мучьте меня, граф! — произнесла она дрожащим голосом.

Граф окинул ее вожделенным взглядом.

— Нет! — восхищенно воскликнул он, словно и вовсе не услышал этой ее мольбы! — простоволосая вы краше во сто крат! — И в глазах его засветилось восхищение, перерастающее в ответную страсть.

Они смотрели друг на друга несколько секунд, и граф уж, было, протянул руки, чтобы обхватить ими ее голову и привлечь к себе для поцелуя. Она же прикрыла глаза, угадав его намерение, и вдруг… у нее над ухом отчетливо прозвучал трезвый голос графа.

— Я никогда не смогу жениться на Вас, Елизавета Арсеньевна!

— Что? тут же устыдилась она. — Неужто Вам в голову пришла мысль, будто я склоняю Вас к этому?

— Нет, но я хочу, чтобы Вы об этом знали.

— Не оскорбляйте меня, граф! Мне все равно, женитесь Вы на мне или нет! Ведь я…. я люблю Вас! — и слезы покатились у нее по щекам.

— Лизонька, прелесть моя! — воскликнул он, и тотчас же закрыл ей рот долгим поцелуем.

Следующие два месяца они встречались тайно. Господи, как она была счастлива тогда! Граф научил ее предаваться любви, в которой до него она была совершенным новичком. Он научил ее отбрасывать стеснение, игнорировать условности и уметь разжигать страсть до самозабвения!

Но, увы! Срок его пребывания в России катастрофически сокращался, и вот настал день, когда он сказал ей, что завтра уезжает.

Лизонька, находясь в его прощальных объятьях, чувствовала, что Мир рушится у нее под ногами, а он осыпал ее поцелуями, стараясь захватить в уста каждую клеточку тела, кутался в волосы и шептал нежные слова на разных языках.

— Ты любишь меня? — спросила она, отстраняя его голову от своей груди.

— Люблю! — прошептал он, ни на минуту не задержавшись с ответом.

Она счастливо улыбнулась.

— Ну, с этим я могу и умереть счастливой!

И вдруг он приподнял голову и решительно взглянул ей в глаза.

— Я люблю тебя! Но меня связывают определенные обязательства, из-за которых я не только не могу связать свою судьбу с тобой, но и принадлежать самому себе!

— Обстоятельства?

— Да, Лизонька! — и граф завуалировано принялся рассказывать ей о какой-то тайной организации, секретном обществе, в котором он играл чуть ли не заглавную роль, и даже намекнул, что его визит в Россию был связан именно с этим.

Она грустно вздохнула, а потом вдруг счастливо улыбнулась и загадочно на него посмотрела.

— Ты навсегда останешься со мной! Вернее твоя частичка!

— Интересно, которая? — шутливо спросил ее граф.

— Вот эта! — и Лизонька бережно погладила свой живот обеими руками.

— Что? — испуганно воскликнул граф.

— Да! — ответила она, и глаза ее заискрились счастьем.

— Но! — Сен-Жермен впервые растерянно взглянул на свою возлюбленную. — Но ведь ему нужен отец! Иначе… Как он сможет жить в этом обществе?

— У него будет отец! — решительно сказала Лизонька.

— Что?

— У него будет отец. Князь Григорьев Алексей Михайлович. Он ждет не дождется, когда я соглашусь, наконец, выйти за него.

— Но, Лиза…

— Что? Ты хочешь спросить, как я могу пойти на такое? — Могу! — сказала она, не дождавшись ответа. — Ради него я могу пойти на все! — и она снова с любовью погладила свой живот.

— Лиза, Лизонька! Но как же… А если он не захочет теперь?

— Захочет, потому, что никогда не узнает, что это не его ребенок.

Граф был поражен ее холодной расчетливостью. Он, владеющий телепатией и даром предсказания, разбирающийся в тонкостях политических хитросплетений, и видящий насквозь всякий последующий изворот противника, даже представить себе не мог, во что может превратить материнство скромную, кроткую, застенчивую Лизоньку!

Они расстались перед самым рассветом, и Лизонька после этого проплакала несколько часов подряд, а потом, утомленная бессонной ночью и слезами, все же уснула. А в полдень, когда она вышла в гостиную, дворецкий доложил, что посыльный только что передал ей подарок от графа.