Ален Жермен - Дело Каллас

– Вы там поосторожнее, кто знает… – посоветовал Уильям.

– Можете на меня рассчитывать.

Сесилия вконец замоталась, у нее даже не было времени заехать к себе принять душ и переодеться. Нужно было в который раз возвращаться в «ВБ», чтобы забрать несравненную Штадт-Фюрстемберг и отвезти ее в Одеон. Было уже пятнадцать минут восьмого. Машина раскалилась. Она затормозила, чтобы пропустить двух нагруженных пакетами прохожих, стоявших на тротуаре, поджидая жалостливого водителя. Отдыхающие, наверное. Мать с сыном. Наклоном головы Эмма Джонсон поблагодарила ее, а Роберт мило улыбнулся и весело подмигнул любезному водителю.

– Дорогие друзья, позвольте мне представить вам мадемуазель Сару фон Штадт-Фюрстемберг. которая оказала нам честь, предоставив свой многогранный талант нашему театру.

Жидкие аплодисменты были ответом на это объявление.

– Благодарю вас, вы очень любезны. Я счастлива, что нахожусь среди вас.

Постановщик, мужчина лет пятидесяти семи, с бритым черепом и измученным лицом, с зычным голосом, явно спешивший, подхватил:

– Итак, программа на сегодняшний вечер… Из-за нехватки времени мы сделаем следующее: для начала – хотя бы один неполный прогон под рояль. Все картины по порядку с несколькими остановками, если того потребуют техники, и для уточнения позиций на сцене. Будьте очень внимательны.

– Бесполезно сейчас утомлять ваши голоса; сольные арии мы можем сократить. Пропойте лишь начало и конец каждой, чтобы не прерывать последовательность развития, – добавил дирижер. Ему было за шестьдесят, тем не менее он выглядел замечательно: бодрый, высокий, сухопарый, жилистый, с серебряной гривой «а-ля Караян». – Отбивайте такт и, главное, следите за произношением. Я хочу слышать каждый слог.

– Голубые метки на полу указывают точные места, наиболее сильно освещаемые прожекторами; мы все отрегулировали прошлой ночью. Заранее благодарен, если будете обращать на них внимание. Точность – не до миллиметра, но все же просьба не забывать о них, – дал уточнение Жилу.

«Она невозмутима или притворяется, что не узнала? Получила ли она автограф, выкопанный мной у букинистов?» – спрашивал себя заведующий постановочной частью, разглядывая Сару.

– С девяти до десяти устроим перерыв, чтобы музыканты могли занять свои места и настроить инструменты, – продолжил ассистент режиссера, рыжий молодой человек, худой, как гвоздь, хитрый, как лис. – Потом проведем генеральную, с десяти до двух ночи, в костюмах и при свете. Без грима. Вопросы есть?

– А кушать когда будем? – спросил представитель профсоюза хористов.

– В перерыве вам подадут бутерброды, фрукты, прохладительные напитки и кофе, – ответил ассистент.

– А как доберемся домой?

– В вашем распоряжении будут автобусы и такси.

– Если у вас найдется свободная минуточка, загляните, пожалуйста, ко мне, чтобы проверить свои костюмы, – взмолилась главная костюмерша, но артисты уже расходились. Она уже привыкла: на гастролях никогда не предусматривалось время для примерок.

– Через пятнадцать минут начинаем, – на всякий случай крикнул ассистент. – Спасибо всем.

Сара была в ярости: ее уборная оказалась душным шкафом без кушетки для отдыха, без рояля, без ванной комнаты. Даже подаренные ей шоколадки – и те расплавились. Ну и наворотили! Скандалить – бесполезно; ей и так выделили самое лучшее. Придется сделать хорошую мину, тем более что где-то тут бродил Эрнест Лебраншю. Следует разыграть из себя актрису, стоящую выше мирской суеты, и всецело посвятить себя музам.

– С чем сандвичи, Сесилия? Я немного проголодалась.

– Сейчас узнаю.

А все-таки приятно петь в таких захолустьях. Все очень любезны с ней, даже слишком, может быть. А может, комедию ломают? Она уже ни в чем не была уверена. Сара отошла за сцену, чтобы попробовать голос. Это лучшее средство против мандража, уже забравшегося в нее. При виде гильотины, стоящей наготове в кулисах, у нее захолонуло сердце. Да ведь она настоящая! Сара подошла поближе.

– Не бойтесь, она поддельная. Я вам сейчас покажу, это просто. Вы становитесь на колени, кладете голову как раз в центре и ждете. Когда подходит ваше время, нажимаете на защелку вот тут, справа… Механизм срабатывает, и… оп!

Косое лезвие ножа обрушилось на шею ассистента. Какой противный звук!

– Видите, я цел! Совершенно безопасно, все устроено так, чтобы нож остановился в двадцати сантиметрах от шеи. Никакого риска.

– Очень интересно, – восхитилась Сара. – Эффект потрясающий.

– Хотите попробовать?

– Попозже, во время прогона. Сейчас мне хотелось бы сделать несколько вокальных упражнений.

– Не буду вам мешать.

– А, вот вы где! Я вас обыскалась, – воскликнула переводчица. – Я все разузнала. Есть сандвичи с тунцом, яйцами вкрутую, помидорами с майонезом или кебабом.

– Спасибо, об этом чуть позже. А пока я ненадолго хочу остаться одна.

– Как угодно. Если я вам понадоблюсь, найдете меня в первых рядах.

Сесилия ушла в амфитеатр и уселась в первом ряду. Скамья была почти горячей, камни отдавали тепло, накопленное за день. Позади нее сидел Эрнест. Впереди стоял пульт управления – доска на козлах – с набором различных приспособлений. Удобно развалившись в складных брезентовых шезлонгах, – как в Голливуде, – осветитель, постановщик, его ассистент и Жиль Макбрайен с каской на голове проверяли микрофоны, переговариваясь со вспомогательными службами.

– Супер, вас слышно пять из пяти!

Сам дирижер сидел за роялем. Ожидая начала, он подготавливал свою партитуру, чтобы ее легче было перелистывать во время игры. Все были готовы. Можно приступать.

– Я пропускаю вступление и начинаю прямо с первой партии вверху страницы; пять тактов перед пением, – пояснил маэстро, делая первый аккорд.

– Где же Бланш? – спрашивает шевалье.

– Не знаю, право, – отвечает маркиз. – Какого черта! Спросили бы у тех женщин, а не врывались бы ко мне без предупреждения, как турок!

Сара нетерпеливо ждала своего выхода.

– У вас еще есть время, – сказала ей какая-то молодая девушка в джинсах и кроссовках, вероятно, стажерка из второго состава. – Я буду рядом с вами во время этого первого прогона, покажу вам ваши позиции. Вам особенно надо запомнить все входы и выходы. Сцена такая огромная, что на ней легко заблудиться. Здесь нет обычных ориентиров, как в других театрах. Внимание, наша очередь!

Иветта постучалась в дверь Айши.

– Ты готова?

– Да, можешь войти.

– Боже, до чего ты красива! Настоящая принцесса! Кто бы мог подумать, что несколько недель назад ты была всего лишь простой уборщицей!

– Не будь снобом! Не вижу, почему бы уборщице не быть – даже если нет денег – такой же элегантной, как и другие! Впрочем, выглядишь ты не хуже.