Евгений Кукаркин - Долгая дорога в преисподню

- Вот эти 90 миллионов ваши, - я отделяю Скрипченко груду денег на столе. - Поделим их сейчас между боевиками, а вот эти 10 миллионов, тем, кто здесь остается.

- А это зачем? - удивляется Майка. - Мы все равно погибнем. Это же все понимают.

- Нет, Майка, может кому-то из нас удастся спастись. Ради этого, эти деньги останутся с нами.

- Мы должны умереть за идею и нам ни копейки не надо.

- Ради идеи, дура, надо жить.

Майка обиделась. Скрипченко собирает деньги в брезентовую куртку пожарника и уходит. Я запихиваю десять миллионов в мешок.

- Неужели ты думаешь вырваться? - спрашивает Майка. - У тебя есть вариант? Хотя о чем я говорю, ты просчитываешь все на год вперед и наверняка нашел выход. Ведь так?

Я киваю головой. Майка уставляется в разбитое стекло и уходит в себя.

Мы прощаемся с ребятами. Автобусы стоят и генерал поторапливает всех на посадку. Я инструктирую Скрипченко.

- Сколько нас осталось, не говори сопровождающим и предупреди ребят, что бы молчали. Как доедите до аэродрома, скажи в эфир фразу: "Черт побери". А прилетите на место назначения, сразу кодовый сигнал, как договорились.

- Коля, все понял. Все провода от взрывателей мы провели в пультовую. Желаю тебе вырваться из этого ада. Прощай.

Мы обнялись.

Генерал все понял, я остаюсь. Его глаза приняли металлический оттенок.

Я прощаюсь со всеми ребятами. Все, основное мы сделали.

В 20.00 мы получили сигнал: "Черт побери". Ребята сели в самолет.

- На нас сейчас не нападут, как ты думаешь, Коля?

- Зачем же рисковать. Они уже обожглись, теперь не будут. Лучше пробеги по пультовым и машинным залам. Появись перед операторами, чтобы они не очень радовались, что все кончилось.

Майка берет автомат и уходит. Я наблюдаю по мониторам, где она мелькнет. Через пол часа она возвращается. За это время звонили два раза. Я поднимал трубку и матерился.

- Все в порядке. Коля, а когда мы уходим?, - спрашивает она и бросает автомат на стол.

- Через 40 минут

- Как, так быстро? А сигнал? Наши должны дать сигнал, что прилетели.

- Пусть дают.

Майка в смятении.

- Ты посиди здесь, теперь моя очередь проверить все хозяйство. Если меня в коридорах не увидишь, то я на улице.

Майка с подозрением глядит на меня.

- Ты не вздумай удрать?

- Куда? Сиди спокойно и отвечай на звонки.

Проскальзываю коридорами во двор и иду к пожарной машине, сиротливо притулившейся у стенки четвертого блока. Открываю дверцу, где раньше прятались боевики и из-под сидения вытаскиваю длинный брезентовый мешок, из которого торчали алюминиевые трубки. Выволакиваю его наружу и захожу в корпус. Теперь на верх, на крышу. Времени мало, ножом распарываю брезент и начинаю собирать крылатое чудовище. Что мне делать с Майкой. Эту стерву брать с собой нельзя, да и воздушный аппарат на одного.

Майка сидит встревоженная.

- Здесь без конца звонит телефон. Спрашивают тебя.

- Боятся, что убегу.

Словно в ответ, зазвенел звонок. Я поднял трубку.

- Прапорщик?

- Да, я.

- Ваши прибыли на аэродром без происшествий и уже как час в воздухе.

- Я это знаю.

На том конце трубку бросили.

- Успокоились. Майка, пора бежать, - начинаю блефовать я.

- Коля, я не побегу. Я остаюсь.

- Бежим, дура, что еще ударило в твою маленькую головку.

- Я не только остаюсь, со мной останешься ты. Мы должны погибнуть. Шанс побега равен нулю. Даже если мы вырвемся от сюда, нас найдут через какое-то время. Я не боюсь смерти, но я боюсь издевательств над собой. Мы сейчас умрем. Прощай, Коля.

- Ах, ты, сволочь.

Майка тут же, как виртуоз -фокусник вытаскивает от куда-то пистолет, ствол направлен в мою грудь. Надо кончать с этой фанатичкой.

- Хочешь я открою перед смертью тебе маленький секрет?

- Что еще? - встревожилась она.

Корпусом наезжаю на стол и тот отбрасывает Майку в сторону. Теперь прыжок через стол. Грохочет выстрел и что-то обжигает мне левое плечо. Но сейчас не до этого. Майкина кисть с пистолетом в моей руке. Я всей массой вгоняю хрупкое тело девушки в стенку. Пистолет валиться из рук, она обмякла. Ты хотела смерти, ты ее получишь. Я поднимаю пистолет и стреляю ей в затылок. Все. Зазвонил телефон. Я поднимаю трубку.

- Успокойтесь, я здесь.

Трубка летит в стенку, пистолет прячу за пояс. Теперь надо посмотреть, что наделала эта дура с рукой. Я достаю из аптечки йод, бинты, вату. Пуля пробила мышцу у плеча. Я заливаю рану йодом и заткнув ее марлей, наклеиваю пластырь. В углу рюкзак с 10 миллионами, я подхватываю его и оглядываюсь. Пора, за окном густая темнота.

Бегу на крышу и поднимаю дельтаплан. Надеваю лямки, которые сразу вызвали боль в плече и бегу навстречу ветру.

Дельтаплан ходит большими кругами в воздухе, но я чувствую, что все дальше и дальше удаляюсь от страшного места.

Легкие крылья хрустят от молодого леса. Я не представляю, куда попал. Сверху невидно ни огонька и темнота не позволила сориентироваться высоко я лечу или низко. Я на ощупь разбираю дельтаплан и, толкаясь лицом в стволы и ветки деревьев, тащу эту груду трубок и тряпья неизвестно куда. Вдруг лес расступился. Слабое пятно проселочной дороги выплыло перед глазами. Куда идти? Пойду по ветру. Первое темное пятно дома выплыло неожиданно. Нахожу дверь и толкаю ее. Открыто. В доме тишина, это не жилой дом. Зажигаю спичку и вижу брошенные вещи, кровать, стол. Отсюда бежали, испугались ядерной опасности. Спичка погасла, но уже ясно, куда запихать остатки дельтаплана. Я запихиваю их под кровать.

Рассвет стал слабо прорываться в окна. В доме нашел резиновые сапоги, брезентовую куртку, натянул на себя и закинув за спину рюкзак, вышел на улицу. Где я, куда же идти? Прохожу мимо мертвых домов и дорога выходит на асфальтовое шоссе. Оно пустынно. У дороги указатель, слабо просвечиваются буквы: "До Санкт Петербурга 71 километр".

Шум вертолета услышал сразу и залез под ближайшее дерево, потом на шоссе появился бронетранспортер и я понял, что лучше идти лесом и по кромке полей, благо солнце слабо прорывается из-за туч и можно сориентироваться. Иду девятый час в южном направлении и вдруг нарываюсь на дома. На улице мелькают прохожие. На одном из домов табличка: "Лужская газо-ремонтная служба". Я в Луге.

В электричке на Псков много народу. Все говорят о последних событиях.

- Сегодня я по радио слышал, - говорит старик, - все убегли. Никого не поймали.

- Мерзавцы, что наделали, до самого Петергофа землю отравили. От туда всех уже выселили. Все школы в Питере, учреждения, забиты семьями, вступает в разговор пожилая женщина. - Я не понимаю, как надо отдавать власть мерзавцам, когда они от имени партии натворили такие безобразия.

- Это не они делали, это ультралевые.

- Какая разница, все равно коммунисты. Как к власти пришли, так поспешили, сразу флаги изменили на красные, создали комиссии по разбору приватизации. Все назад возвращать будут...