Евгений Кукаркин - Смерть всегда движется рядом

- Мне нужно его вскрыть.

Он смотрит на меня с недоумением. Я показываю жестами, что надо сделать. Наконец до него дошло и он пригласил меня в свой дворик. Мы вошли маленькую глинобитную пристройку. На большом столе валялись детали, гайки, болты, ржавое железо и всякий металли ческий хлам. Инструменты были свалены в беспорядке в ящике из-под снарядов. Я смахнул со стола часть хлама и положил чемоданчик, после чего жестом пригласил Фарди. Он важно подошел, повертел чемоданчик в руках, пощелкал барабанчиками шифра и ..., вытащив из инструмента настоящую воровскую клешню и фомку, начал взламывать его со стороны петель. Петли были буквально вырваны из чемоданчика. Феллах приподнял верхнюю крышку и... мы увидели еще один блестящий металлический чемоданчик. Фарди поцокал языком, осторожно вытащил его и вопросительно поглядел на меня. Я кивнул головой. Опять защелкал барабанчик шифра под пальцами египтянина, на этот раз он выудил из ящика зубило и молоток. Повернув чемоданчик к себе, старик стал вырубать металические заклепки петель. Трах... вылетела первая шляпка, потом другая и все шесть заклепок, по три на каждой петле, смешались с металлической массой на столе. Фарди поддел зубилом верхнюю крышку чемоданчика и приоткрыл его. Я сунул в щель руку. Н а свет появилась коробочка с надписью большими буквами "М-801" и толстая папка. Я сунул коробочку в карман брюк, папку под мышку и вынув из кармана несколько долларов передал феллаху. Он с удовольствием их взял и закачал головой в знак благодарности. Положив металлический чемоданчик в разодранный черный, я собрался уходить, но Фарди стал жестами просить, что бы я отдал чемоданчики ему.

- Нет, нет, - помотал рукой я, - нельзя.

Он разочаровано развел руками.

В моей машине бало полно детей. Я их шуганул и бросив все на сиденье поехал из поселка.

Дождавшись, когда на шоссе не будет машин, я остановился и раскрыл папку. В ней находилось несколько документов на английском под грифом "СС": доклад одного закрытого английского медицинского учереждения, с предлагаемыми разработками психологической войны на ближайшие десять лет; заключение комиссии по поводу препарата М-718 и рекомендации по его применению, а так же письмо в израильский аналитический центр, где англичане просили оказать содействие доктору Ламбергу, в организации лаборатории для о кончательной доработке препарата "М-801". Я раскрыл коробочку. В ней лежали, завернутые в вату десять ампул, в которыж болтались красноватые пилюли. Что же мне со всем этим добром делать? Ладно, вытряхиваю из коробочки ампулы и кладу их в карман, раздираю папку и вместе с коробочкой поджигаю на песке обочины дороги. Документы складываю и запихиваю под брюки. Теперь чемоданчик. Недалеко лежит камень. Я подхожу к нему, с трудом перекатываю и положив чемоданчик в образовавшееся углубление, накатываю камень обратно, чуть-чуть подсыпаю щебнем и вроде ничего не заметно. Недогаревший картон, раскидываю по местности. Вроде пора уезжать.

У моей припаркованной штабной машины, дверца фургона чуть-чуть приоткрыта. Я поднимаюсь по ступенькам и вижу Дорри, спящую на диване. Она лежит на боку, согнув ноги. Цветастый купальник плотно охватил выпуклости тела. Глухо воет кондиционер, разряжая аккамуляторы машины. Внутри все же прохладней чем на улице. Я вхожу и сажусь за столик.

- Александр, это я.

Дорри распахнула свои глаза и смотрит на меня.

- Вижу.

- Я так устала, что решила добраться до твоего уютного уголка и выспаться.

- Как тебя пропустил часовой?

- Просто. Он ничего не понимал по английски, а когда я ему показала подпись генерала на письме, он просто махнул рукой и я здесь.

- Ты чего-нибудь ела?

- Там на полке, консервы, хлеб и кола.

- А это ты кого ограбила?

- Тыловик молоденький попался, прямо из армейской лавки все и выдал.

- С тобой не соскучаешься.

- Естественно.

Я достаю консервы, хлеб, колу и, вскрыв банки, ножем начинаю есть. Поднимается Дорри, потягивается и тоже подходит к столику.

- Дай чего-нибудь мне.

Отрезаю ей кусок хлеба и накладываю ломоть колбасы. Вскрываю бутылку колы, передаю тоже. Дорри садиться рядом. Мы с жадностью голодных людей едим пищу. - Как твоя спина?

- Болит. Залей мне еще раз иодом.

- Потом. Я сейчас пойду в бараки помоюсь. Весь липкий от пота.

- А я уже, помылась. Как примчалась сюда, сразу же пошла искать воду.

- Убери все. Я сейчас приду.

Беру из шкафчика полотенце и выхожу из машины.

Дорри скинула купальник и лежит голышом на диванчике на животе. Вокруг некоторых царапин и разодранных ран появилась непрятная краснота. Я протираю ваткой с иодом все ее ранки. Наконец, все кончилось, но я невыдерживаю и опускаю обе руки вниз. Дорри сей час же отжимается на локтях и ее грудь влилась в мои ладони.

- Только по-осторожней, пожалуйста. У меня спина.

- Тогда вставай.

Мы меняемся местами. Дорри умеет из мужчины выжимать все. Пять часов она мучала меня...

Мы лежим в полудреме и пытамся еще что-то рассказать друг другу.

- Дорри, - встрепенулся я, - ты еще статью не отправила?

- Когда же. Я ее даже не писала. Завтра напишу.

- Полковник Али просил про чемоданчик ни чего не писать.

- А что там?

- Там переписка между двумя государствами.

Сразу оживляется Дорри.

- Кто с кем?

- Вот этого я тебе сказать не могу.

- Александр, сначала подразнишь, а потом в кусты.

- Тебя подразнишь. Сама кому хочешь голову оторвешь.

Разговор опять теряет нить и мы засыпаем.

Проснулся я от жары. Дорри лихо распласталась на половине моего тела. Кондиционер не выл, вышли из строя аккомуляторы. Я выбрался из под Дорри и открыл дверь. Ночной прохладный воздух и обильный свет луны ворвался внутрь фургона. Вдруг я похолодел, на полу небрежно валялись смятые документы из чемоданчика. Куда бы их спрятать? Раздумывать не приходиться и запихиваю их в щель кондиционера. Благо, что он теперь не работает.

Дорри развалилась на диване. Я ложусь на край и притискиваю ее к спинке дивана. От боли в спине она подпрыгивает, падает мне на грудь и тут же опять засыпает.

Утром Дорри уезжает. Она долго целует меня.

- Обратись к врачу, как приедешь в Каир, - говорю я ей.

- Проявлю пленки и сразу же обращусь, - отрывается она от моей шеи. Скажи, Маснсур твой друг?

- Уже нет.

- Опасайся его. Он предложил мне рассказать про тебя такое, от чего все общество Каира ахнет.

- И за что же?

- За постель, естественно.

- Это ты тогда влепила ему пощечину?

- Не только за это, но и за другое..

- Я буду умницей и последую твоему совету.

На глазах у нее вдруг появляются слезы.

- Я наверно дура. Мне кажется влюбилась в тебя до безумия.

- Это ужасная болезнь. Как приедешь в Каир обратись к другому врачу. Кстати, Дорри у тебя есть знакомые которые говорят на идишь и им можно доверять?