Наталья Андреева - Эскорт

— Послушайте, — спросил вдруг Волнистый. — Конечно, вспомнить трудно… Полгода назад этим поездом приехали в Москву две девушки. Высокие, симпатичные. Одна темненькая, другая светленькая. Милые такие девушки.

— Помню, — неожиданно сказала проводница. — В моем вагоне ехали. Почему‑то шатенку помню. Я еще подумала: чего это девушка в столицу собралась? На студентку не похожа, и порядочная, не оторва какая‑нибудь. И ехать не хотела.

— Она одна садилась в вагон?

— Одна. Оглядывалась часто, чемодан к себе прижимала. Неужели воровка? — ахнула проводница.

— Нет, не воровка. Значит, здесь, в этом вагоне все и началось.

— Что началось‑то? — Проводница завертела головой от любопытства.

— Да не переживайте. Все у вас в порядке. Волнистый развернулся и пошел в свое купе.

— Так пиво нести? — крикнула ему вслед пего‑волосая…

— Что‑то вы долго, Сергей Палыч, — сказал лейтенант Попугайчик.

— С проводницей знакомился.

— А как же жена?

Майор Волнистый посмотрел на него строго.

— Я, лейтенант, насчет пива. И шуточки отставить. У Носкова учишься?

— А как же…

— Цыц!

— Есть!

Сергей Павлович постепенно привыкал к юному лейтенанту. И к насмешкам уже привык. «Птичья» тема бьша популярна в отделе с месяц, потом приелась. Ну, посмеются еще немного и забудут. Когда анекдот обрастает бородой, к нему, как к пожилому человеку, — почтение и вежливая улыбка. Утрясется. Застелив нижнюю полку, Сергей Павлович достал сумку с едой, навязанную женой Антониной. Будто в голодный край собирала!

— Давай, Сережа, не будем нарушать традицию. Что делает человек, когда поезд трогается?

— Ест, — уверенно ответил лейтенант и тоже полез в свою сумку: — Мама собирала.

— Вот и получается, что все пятнадцать часов мы с тобой будем спать и жевать. Чтобы не таскать потом С собой все эти пирожки и плюшки. Да… Именно в этом вагоне и встретились Виктория Власова и Наталья Белова. И сдается мне, не все мы с тобой поняли в этом деле, Сережа.

— Что ж тут непонятного, Палыч? Я бы на месте Феликса тоже стал такую женщину ревновать. Галицкий же сказал, что Феликс любил Нэтти.

— То‑то и оно. А Нэтти была не глупа. Сдается мне, вертела муженьком как хотела. О чем‑то они договорились. Не дает мне покоя этот загадочный сверток! — Волнистый даже кулаком стукнул по столу. И тут же раздался стук в дверь.

— Войдите! — хором отозвались Волнистый и Попугайчик.

Мужчина восточной наружности, сияя драгоценнометаллическим ртом, просунул в купе руки, пальцы которых обвивали горлышки пивных бутылок.

— Пиво заказывали, генацвале?

— С ресторанной наценкой? И большая она у вас?

— Ни‑ни. Какая наценка, дорогой? Кушайте спокойно, работайте спокойно.

Когда он ушел, майор Волнистый открыл бутылку пива и вдруг рассмеялся.

— Вот нечистый дернул за язык! Теперь весь поезд гудит, что двое милиционеров из Москвы жуликов ловят. Поспать спокойно не дадут! У нас же народ какой: если едет артист эстрады, то от него непременно ждут какой‑нибудь хохмы, если писатель — так ему сюжеты наперебой рассказывают. Ну а от нас с тобой, Сережа, ждут поимки особо опасного преступника. У каждого — свой номер в концертной программе. Не отработал — значит, наврал насчет профессии.

— А если никого не поймаем?

— Сами приведут. Такой уж народ, ничего нельзя поделать.

Ночью Волнистый дремал вполглаза. В коридоре все время было какое‑то движение. Слухи разносятся быстро, и теперь все ждали, когда же начнут ловить вора. Если в купе оказывалось двое незнакомых людей, они не спали совсем, потому что каждый подозревал в другом преступника. Часа в два ночи Волнистый проснулся от женского вопля:

— Караул!

Лейтенант Попугайчик кубарем скатился с верхней полки.

— Что случилось? Палыч, бежим! Волнистый не спеша стал нащупывать ботинки — и тут же новый крик взбудоражил весь вагон:

— Ограбили! Караул! Милиция!

Сергей Павлович вздохнул и пригладил усы.

— Ну вот, началось. Придется, Сережа, выйти. Лейтенант тут же рванулся в коридор с горящими глазами.

— Что? Где? Кого ограбили? — услышал Волнистый его звенящий от возбуждения голос.

Сергей Павлович неторопливо вышел вслед за лейтенантом.

— Милиция? Вы милиция? — К нему кинулась женщина в махровом халате с розами. На ее волосах воинственно трепетали пластмассовые бигуди. — Вот! Ограбили! — произнесла женщина с нескрываемым торжеством. — Ловите его, вора!

— Кого? — спросил Волнистый.

— Соседа по купе!

— А что у вас пропало?

— Тапочки!

— Тьфу, — сплюнул с досады Волнистый. — Поспать спокойно не дадут!

— Это совсем новые тапочки! — возмущенно заговорила женщина, тряся бигудями.

— Золотые, что ли? — поинтересовался лейтенант Попугайчик.

— Махровые. Белые. Зять подарил.

— Все понятно, — вздохнул Волнистый. — Бесценная вещь. Как первое причастие. А почему думаете, что их взял сосед? Где он?

Майор оглядел купе. На вешалке висела дорогая кожаная куртка, из‑под подушки выглядывал уголок барсетки. Ценные вещи целы, а белые тапочки пропали. Двери соседних купе открылись, народ повалил в коридор, начал возмущаться:.— Куда только милиция смотрит! Безобразие!

Лейтенант Попугайчик ухватил соседа пострадавшей, мужчину в китайском «адидасе».

— Вы свидетель? Попрошу в наше купе для дачи показаний.

— И я! — К нему тут же сунулась бабулька в халате, надетом поверх вязаной кофты. — Я все думаю: двое мужиков давеча шасть мимо. И в тамбур.

— Муж! — завопила вдруг пострадавшая. — Еще муж пропал! Вместе с тапочками! Караул!

Неизвестно, чем бы все закончилось, только в вагон ворвался перепуганный мужчина в накинутой на плечи ветровке. Он несся на крик, стеная:

— Люся! Что случилось, Люся? Почему ты так кричишь?!

Волнистый увидел на ногах у мужчины белые махровые тапочки.

— Живой! — кинулась к нему женщина в бигудях. — Где ж ты, изверг, шатался?! Да еще в моих тапочках!!

Она как следует тряхнула мужчину и стала запихивать его в купе, словно чемодан.

— Люся, да мы с товарищем покурить вышли!. Холодно там, а тапочки твои махровые, теплые. И размерчик подходящий, — беспрерывно оправдывался тот.

Лейтенант Попугайчик начал хохотать, а майор обратился к зевакам:

— Ну все, расходимся. Преступник пойман, на сегодня хватит. Всем спать спокойно. Милиция вас, граждане, бережет, можете не сомневаться.

Остаток ночи прошел без инциндентов. Похоже, что все успокоились. Утром, около девяти часов, пе‑говолосая проводница постучала в дверь купе:

— Подъезжаем! Белье сдавайте! — И пошла дальше с криками: — Граждане пассажиры! Сдавайте белье! Белье сдавайте, граждане пассажиры!

Майор Волнистый глянул в окно на незнакомую местность. Степь разливалась, как океан. Из тумана айсбергами выплывали деревенские дома. Земля черная, жирная, как масло. Хоть на хлеб ее намазывай. Палку воткни в такую землю — и та зазеленеет, зацветет.