Вильям Козлов - Ради безопасности страны

Когда, закончив рассказ, она подняла глаза на генерала, тот, сделав пометку в блокноте, поинтересовался:

— А почему вы, Клавдия Михайловна, захотели повидаться именно со мной?

— Во время войны вы были в партизанском отряде, и потом...

— И потом?.. — с чуть приметной улыбкой спросил генерал.

— Кругом тут у вас все такие молодые, а вы...

— Старый?

— Они не видели этой страшной войны, не пережили того, что выпало на нашу долю, — со вздохом произнесла женщина. Пальцы ее принялись теребить поясок платья.

— Вы сказали, что знаете меня, но, извините, вас я что-то не припоминаю.

— В сорок шестом году вы были выдвинуты депутатом областного Совета, я слышала ваше выступление в клубе... — Она порылась в сумочке и протянула генералу пожелтевший листок: — Здесь ваш портрет и биография.

— Когда это было! — улыбнулся генерал. — Помнится, пошел дождь, а в клубе еще крышу не закончили...

— Вы говорили избирателям о затаившихся в норах врагах и предателях Родины, мол, пускай пройдут годы, но чекисты будут держать порох... в этих...

— Пороховницах, — подсказал генерал. — У вас прекрасная память, Клавдия Михайловна! Вы, наверное, читали в газетах о процессах над карателями тайной полевой полиции? Многих врагов мы разоблачили... Кстати, благодаря и вашей помощи — помощи советских людей, проявляющих бдительность... Но ведь столько лет прошло! Человек может измениться... Не ошиблись вы, Клавдия Михайловна? Ну с какой стати человек, сорок лет скрывавшийся от возмездия, вдруг возьмет и объявится в тех самых местах, где кровь людскую проливал?

— Я не могла ошибиться, это был он, Гриваков... Этого убийцу я узнала бы и на том свете. Убеждена, что он хотел задавить меня, а вышло так, что нашу учительницу — Нату...

— Спасибо, Клавдия Михайловна. — Генерал поднялся и пожал посетительнице руку.

Теперь ему стало понятно, почему она приехала сюда. Он уже знал, что она была партизанкой на Псковщине, потом попала в плен к карателям, чудом спаслась от неминуемой смерти. Сейчас она жила в деревне Замошье и работала на турбазе «Солнечный лотос». База принадлежала заводу резинотехнических изделий. Завод делал и надувные раскрашенные детские игрушки: лисиц, козлят, крокодилов.

Он проводил женщину до дверей, уже на пороге поинтересовался:

— У этого Гривакова есть какая-либо особенная примета?

— Примета? — задумалась на мгновение посетительница. — Есть... Только можно ли это назвать приметой? Когда он прямо смотрит на человека, то будто прицеливается, даже один глаз чуть-чуть прищуривает... Но в глаза он людям не любит смотреть. И еще — на левой руке нет одного пальца.

— Вы очень наблюдательны, — заметил генерал. — До свидания.

— До свидания. — Женщина вышла.

Усевшись за письменный стол, он подпер подбородок рукой и задумался... Да, он хорошо знает те места. Не раз на парашюте ночью спускался в расположение партизанского отряда, иногда по нескольку месяцев не вылезал из глухих лесов, не считая, конечно, регулярных марш-бросков в тыл врага. Сколько уничтожено было гитлеровцев, их боевой техники, пущено под откос воинских составов. Беспощадно уничтожали чекисты предателей Родины — полицаев, карателей.

Генерал дотронулся до плоской отполированной чернильницы, в которой лежали скрепки. Когда-то это была магнитная мина — такие он прикреплял к буксам вагонов с боевой техникой... Надев очки, еще раз внимательно прочитал заявление Клавдии Михайловны, потом по внутреннему телефону вызвал начальника подразделения подполковника Рожкова. Это был невысокий скуластый человек с коротко остриженными темно-русыми волосами, лет сорока. Когда тот ознакомился с документом, генерал спросил:

— Вы можете поверить, чтобы человек, который, как мы считали, сбежал на Запад вместе с отступающими гитлеровцами, через сорок лет вернулся обратно?

— Женщина могла принять за него другого, — помолчав, ответил подполковник.

— Меня она всего один раз три с лишним десятка лет назад видела на трибуне и вот сразу узнала, — заметил генерал.

— Вы хорошо сохранились, — улыбнулся Рожков.

— Странно, что в наших архивах нет ни одной фотографии Гривакова, — продолжал генерал. — Впрочем, если бы и была, вряд ли она нам помогла. Войну он начинал юношей, а сейчас ему за шестьдесят.

— Не верю я, чтобы человек в таком возрасте вернулся к нам из-за рубежа, — вставил подполковник. — Ностальгия таким подонкам чужда. Если это Гриваков, выходит, он никуда не уезжал из СССР?

— Плохо работаем, подполковник, — покачал головой генерал. — Получается, сорок лет государственный преступник жил бок о бок с нами? В тех местах, где орудовали каратели, — продолжал генерал, — сражался партизанский отряд Филимона Ивановича Храмцова. Фашисты звали его Хромым Филином. В сорок третьем Храмцов исчез вместе со своими людьми, как сквозь землю провалился!

— Вы его лично знали, товарищ генерал?

— Доводилось встречаться. Это был смелый человек, за действия в тылу врага награжден орденом Красного Знамени. — Генерал помолчал, потом продолжил: — Умный, решительный и вместе с тем осторожный человек. Он бы свой отряд никогда не подставил под пули. Тут есть какая-то тайна... Сорок лет мы не можем ее раскрыть. Я не верю, что весь отряд мог исчезнуть, не оставив никакого следа. Убежден, что Храмцов сражался с фашистами до последнего патрона. Гитлеровцы пунктуально вели документацию: фиксировали все свои карательные операции, допросы пленных, казни, а тут какой-то странный провал! Ни в одном найденном нами документе не было его имени. Двадцать шесть человек. И ни одной могилы, а эти герои памятника достойны!

— В протоколах допросов карателей, которые я поднял, очень мало сказано про отряд Храмцова, — сказал Рожков.

— Кому вы поручите розыск Гривакова?

На невозмутимом лице подполковника ничего не отразилось, генерал повторил:

— Да, да, розыск. Клавдия Михайловна вряд ли ошиблась.

— ППШ, — сразу ответил Рожков.

— А при чем тут ППШ — знаменитый автомат Шпагина?

— Мы так в шутку прозвали капитана, — пояснил подполковник. — ППШ — Павел Петрович Шорохов.

Генерал помолчал.

— Не молод он для такого сложного дела? — спросил он и улыбнулся: — Эта женщина заявила, что у нас в управлении очень уж все молодые...

— Шорохов — способный чекист, — невозмутимо ответил подполковник. — Помните дело Липкина? Шорохов отлично справился, распутал весь этот сложный клубок.

— А вы знаете, ведь на то, что молодежь знакома с войной лишь по книжкам и кинофильмам, и рассчитывают забившиеся в щели предатели Родины. Дескать, сорок лет минуло, все забылось, быльем поросло. Только напрасны их надежды...

— Капитан Шорохов родом из тех мест, — проговорил подполковник. — Думаю, у него там есть и родственники.