Джон Фасман - Библиотека географа

— Пусть так. Один из них — с моржовыми усами — просто прелесть. Я вообще считаю колов из маленьких городков совершенно особым человеческим типом. Точно такие же копы служили и в Сен-Клер-пойнт в дни моего детства. Сдается, ваш усатый не больно-то жалует темнокожих.

— Берт никого особенно не жалует. Он что же — так вот запросто дал вам мой адрес?

— Ну, мы кое-что придумали.

Гомес посмотрел на Джо, который стирал пиво с рубашки концом своего галстука. Мой второй кухонный стул зловеще скрипел под ним всякий раз, когда он менял положение своего тела в пространстве. Через пару секунд он осознал, что все молчат, и поднял на нас глаза.

— Да, он почти сразу дал нам ваш адрес, — расплылся Джо в зловещей улыбке. — Для этого нам лишь потребовалось сказать, что в Уикендене на вас подали жалобу. Он даже выразил желание лично проводить нас к вашему дому.

— Какую такую жалобу? Что я сделал?

— Навязчиво вели себя по отношению к нацменьшинству, — пояснил Джо, снова заходясь в смехе.

— Что? Как? Да я никогда в жизни… Нет, вы этого не сделали! Скажите скорей, что вы пошутили и не сообщили Олафссону обо мне ничего компрометирующего сверх того, что он уже знает.

На этот раз Гомес, которому до сих пор удавалось сдерживать смех, не выдержал и тоже разразился хохотом, начав процесс с носового звука, похожего на чихание.

— Разумеется, мы ничего дурного о вас ему не сообщили. Хотя Джо, похоже, был и не прочь подшутить над вами. Мы просто сказали, что хотим переговорить в связи с неким расследованием, которое проводится в Уикендене. Усатый сразу выказал страстное желание к нам присоединиться. Похоже, хотел лично вытащить вас из квартиры и доставить в участок для допроса. Если это вас утешит, мы можем письменно известить его, что переговорили с вами и…

Неожиданно Гомес перестал смеяться, распрямился и расправил плечи. На губах у него начала расплываться приветливая улыбка. Джо медленно поднялся со стула и вытер мокрые от пива ладони о брюки на своей заднице.

— Надеюсь, у вас все хорошо? — спросила Ханна у меня из-за спины.

Я повернулся: ее серые глаза расширились и, казалось, стали еще больше, а изумление мешалось с любопытством. Она была очень хороша в эту минуту — с высокими скулами, блестевшими от волнения глазами и ежесекундно меняющимся выражением лица.

— Извините нас, Пол. Мы не знали, что вы пришли с компанией, — сказал Гомес.

— В самом деле, — подхватил Джо. — Мы и понятия не имели, что пока Пол сюда врывался, ломал мебель и громил все вокруг, его ждала на лестнице такая очаровательная леди.

— Все нормально, — сказал я Ханне, — это мои друзья Джо Джадид и Сэл Гомес, знаменитые тем, что умеют вскрывать любые замки. А это Ханна Роув.

— Приятно познакомится, мисс Роув. Сразу хочу вам заметить, что кухонный стул сломал присутствующий здесь Здоровяк, а вовсе не ваш друг Пол, — сообщил Гомес.

— Правда?.. — протянула Ханна, не зная, что ответить, потом повернулась ко мне и спросила: — Куда положить продукты, Пол? Может, сбегать в соседний магазин и купить что-нибудь еще, коль скоро нас теперь четверо?

Вопрос возымел рассчитанный эффект. Гомес отлепился от стены и сказал:

— Спасибо за чуткость, но мы уже уходим. Не стоило нам так шутить — вламываться сюда и все такое… — Он поцеловал Ханне руку, на что она ответила преувеличенно низким реверансом.

Джо решил ограничиться рукопожатием, и похожая на птичью лапку рука Ханны совершенно утонула в его огромной ладони.

— Если не ошибаюсь, вы исполняли «Либера ме» из реквиема Фуре? — спросила она у Гомеса.

— Совершенно верно, — ответил тот, раскланиваясь во все стороны. — Это один из плюсов полученного мной католического воспитания.

— Мне нравится этот отрывок.

— «Освободи меня, Господи, от вечного мрака»? Мне тоже.

Гомес помахал на прощание и вышел. Джо же хлопнул меня по плечу и предложил проводить его до машины. Я попросил Ханну запереть дверь и никому, кроме меня, не открывать. Она согласно кивнула, но во взгляде у нее промелькнуло подозрение.

— Значит, вы, парни, решили после разведывательной экспедиции за пределами подведомственной вам территории в Уикенден не возвращаться и предпочли вместо этого вломиться в жилище репортера, поставив под угрозу намечавшееся у него рандеву с красивой женщиной? — осведомился я.

— Она действительно очень мила, — согласился Гомес. — И вы, похоже, неплохо преуспели по части ухаживаний, но не кажется ли вам, что сближение с источником информации в какой-то степени нарушает нормы журналистской этики?

— Кстати, — вступил в разговор Джо, — позавчера из рапорта дежурного сержанта я узнал об одном похожем дельце в стенах нашего собственного департамента. Поэтому отныне мой лозунг — никакого секса с подозрительными девушками. В крайнем случае минет, но только в самом крайнем случае.

— Нет, вы только послушайте, что он несет, — усмехнулся Гомес. — Я человек семейный, а наш репортер, возможно, еще слишком юн для таких разговоров.

Джо покровительственно обнял меня за плечи и театральным шепотом произнес:

— Послушайте, Полли, она уже делала вам?..

— Оставь паренька в покое, — сказал Гомес. Не знаю, заметил ли он в темноте, как я покраснел. Что же касается Джо, то на лице его сменяли друг друга легкая пристыженность и дьявольское удовольствие. Я невольно тоже расплылся в широкой улыбке. — Между прочим, мы наведались в тот бар «Одинокий волк», который любил посещать наш мертвый профессор. Потому-то и приехали сюда. Подумали, уж коли в кои-то веки выбрались на загородную прогулку, то почему бы заодно не навестить и вас?

Джо сказал:

— Странное это место, как ни крути. В каждом городе есть парочка утренних или дневных бара, но таких мрачных мне видеть еще не приходилось. Я имею в виду рассохшийся, грязный линолеум, диваны как из «Армии спасения», черно-белый телевизор без антенны у стойки… Короче, обстановка самая нерасполагающая и от нее веет безнадежностью.

Мы подошли к их автомобилю — не имевшему никаких специальных обозначений синему «краун-вику». Впрочем, марка свидетельствовала о профессии владельцев машины столь же красноречиво, как если бы у нее на крыше красовалась сделанная аэрозольным баллончиком надпись «легавые».

— А владелец бара Албанец Эдди — просто душка, — продолжал свое повествование Джо. — Одно только имейте в виду: никакой он не албанец.

— Неужели? Как вы узнали?

— Дядюшка Аб знает множество языков. Свободно говорит на десяти или двенадцати и может объясняться еще на стольких же. Когда мы были детьми, он научил нас произносить две фразы на всех языках Европы. Не на всех, конечно, но на основных. В этой связи он обыкновенно говорил: «Каждый язык достоин изучения, даже албанский». Понимаете? Даже албанский.