Татьяна Батенёва - У ангелов нелетная погода

– Конечно! – Сеня от удовольствия тихонько засмеялся. – Только я плохо и’гаю, я на воготах лучше буду стоять, я мячик хогошо ловить умею, да, пап?

– Да, сынок, ты классный вратарь!

Мадина все это время неотрывно смотрела на сына, и Аня искоса видела выражение ее лица – смесь ужаса и любви.

– Сенечка, тебе чего-нибудь хочется покушать? – тихо спросила она.

Сеня скорчил недовольную рожицу:

– Ну, мам, чего мне хочется, ты не газгешаешь – жевачку с пузыгями и чипсы.

– Чипсы доктор не велел, тебе вредно, а про жвачку ты мне не говорил, я спрошу…

– Да я уже спгашивал, доктог сказал – гадость! – Сеня скривился, видимо, передразнивая кого-то. – А мне не гадость! Я бы пузыги попускал. Вы мне плэй стейшен-тги пгинесите, ладно! А могоженое можно?

– Я спрошу, Сенечка! – Мадина умоляюще посмотрела на сестру, которая строго постучала по циферблату наручных часов.

– Пока, Сень, я еще приду обязательно! И в футбол поиграем, не забудь! Я тебе пару штук забью! – Аня помахала мальчику.

– Спогим, не забьешь? – Сеня снова тихонько засмеялся. – Я знаешь как ловлю? Как ван дег Саг, папа говогит.

– Пока, сыночка, мы вечером снова приедем, да? – В голосе Сергея слышались явно несвойственные ему мягкие интонации. – И ты звони, если что, да?

Сестра с непроницаемым видом задернула шторку и вышла из бокса.

– Вот… – Мадина смотрела на Аню так, что вынести ее взгляд было невозможно. – Врач, который делал ему пересадку, сказал, что положительные изменения есть, но пересадку придется повторить…

– Да ладно, я все поняла. – Аня независимо вздернула голову. – Идемте.

Они проделали обратный долгий путь, сели в автомобиль. Сергей и Мадина молчали.

– А когда надо вторую пересадку делать? – спросила Аня.

– Врач сказал, через месяц. – Сергей угрюмо смотрел на дорогу.

– Ну, вот что. – Аня решительно дернула его за рукав. – Вы меня отвезете домой, к маме. Я ей все объясню. А через месяц приеду. Только мне надо будет в универе справку какую-то, что ли, предоставить. А то на первом курсе прогуливать нельзя.

Мадина, не веря своим ушам, схватила ее за руку.

– Анечка! Вы ангел, ангел!

– Да никакой я не ангел. – Аня выдернула ладонь. – Сеню вашего жалко. А так бы… Как вы меня домой отправите? У меня же паспорта даже нет! А-а, он же у вас! – вспомнила она, и обида снова захлестнула ее. – Когда? И маме позвонить надо сейчас же! Почему ее телефон не отвечает?

– Я не знаю. – Сергей покрутил головой. – Знаю, что она улетела в Москву еще в субботу, кажется, сейчас она в больнице, мне пока точно не сообщили. Но ты не волнуйся…

– Не волнуйся! – Аня не дала ему договорить. – Вы… Вас… Самого надо в больницу! Попросили бы по-человечески, я что, не понимаю! Везите меня туда, где взяли! Я… Мне надо с друзьями попрощаться!

Через полчаса, договорившись о том, что за ней заедут вечером, когда подготовят ее возвращение домой, Аню высадили там же, у посольства, где утром схватили люди отца. Это слово Аня даже про себя повторяла с запинкой. Она не могла понять, чего больше в ее душе – злости на то, как с ней обошлись, жалости к мальчику или удивления… На прощание Сергей достал из кожаного портфеля новенький сотовый:

– Это тебе, взамен твоего, а твою сим-карту ребята потеряли, извини.

– А, это чтобы я не сбежала, – догадалась Аня. – Так куда мне бежать-то? Без документов я тут вроде незаконно нахожусь. В восемь вечера позвоните, я скажу адрес, куда подъехать, а так я только зрительно помню…

– А кто твои друзья, Аня? – робко спросила Мадина. – Им можно доверять?

– Да уж побольше, чем вам, – не сдержалась Аня. – Они меня полудохлую подобрали, вылечили, кормили столько дней… Обыкновенные ребята, студенты, очень хорошие!

Она вышла из машины, независимо подняла голову и пошла знакомой дорогой назад, в запущенную мансарду, которая теперь уже казалась ей родным домом.

Маша опоздала в кафе на десять минут, но Илья ни слова не сказал ей, молча допивая свой чай.

– Простите, в пробку попала на Тверской. – Она села, нервно достала платок. – Ну, так что, вы не передумали лететь в Париж?

– Нет. – Илья медленно придвинул к ней меню. – Надо бы только раздобыть эти полицейские данные, что вам турки показывали. Там, вы говорили, фамилия пилота была и фото того мужчины, что вывез Аню?

– Вот уж понятия не имею, как их можно получить. – Маша покачала головой. – Турки говорили Ларисе, что надо официально обратиться в МВД, но она же пока в больнице…

– Как она там?

– Да неплохо, ее сегодня перевели в отдельную палату, просто роскошную – с телевизором, телефоном, ковром! Это не вы хлопотали? Мне врач так уклончиво сказал: «Просили сверху создать все условия!»

Маша вспомнила многозначительное выражение лица заведующего отделением и его преувеличенную любезность. Такие метаморфозы бывают, только если за пациента просят ну очень большие начальники. Но кто конкретно просил за Ларису, он так и не признался.

– Сверху? – Илья покачал головой. – Даже если бы я попросил, обо мне так сказать нельзя. Но я не просил… Тогда кто?

– Может, из издательства? – Маша растерялась. – Но вообще-то там пока не знают, что она вернулась…

– Да, загадочная история… – Илья отодвинул чашку, помахал официантке. – Закажете что-нибудь?

– Чай, пожалуйста, и фруктовый десерт, – кивнула Маша девушке. – А у вас есть контакты в МВД? Или нам самим озаботиться?

– Я сегодня уже позвонил, завтра встречусь с начальником одного из департаментов, попробую заинтересовать его этим делом.

– Ну, классно. – Маша внимательно всмотрелась в его лицо. Илья выглядел как человек, перенесший тяжелую болезнь, – круги под глазами, усталый взгляд. – Если они смогут помочь в контактах с турками, было бы здорово.

– Маша… – Илья явно хотел о чем-то спросить, но неловко замолчал.

– Я слушаю, – через минуту напомнила она о себе.

– Да-да… – Он с трудом поднял на нее взгляд. – Маша, я… Вы ведь близки с Ларисой… Она не говорила с вами обо мне? Понимаете меня до сих пор мучает… беспокоит, что именно стало причиной нашего… в общем, разрыва? Я не могу поверить, что причина только в том, что я не смог наладить контакт с Аней… Тем более что времени было так мало. С подростками все сложно, вы ведь знаете… И я пытался…

– Илья, мы не говорили об этом. – Маша старательно подбирала слова. – Лариса, она вообще не очень охотно распространяется на такие темы. Но в чем я совершенно уверена, так это в том, что она не стала бы лгать вам… Понимаете?

Илья убито молчал, чертил ножом по крахмальной салфетке.

– И ей действительно дороже всего в жизни Аня, это точно. – Маша облегченно выдохнула – наверное, это все, что она может сказать, и все, что он готов услышать.