Эд Лейси - Блондинка в бегах

И вместо того, чтобы как-то её утешить, я напротив орал на нее, в общем-то вел себя как последний гад. Я ждал, когда же с ней случится истерика с рыданиями - тогда уж точно будет ясно, что она совсем плоха... На четвертое или пятое утро она надулась, и мы не разговаривали весь день. Я решил, что удобный момент настал, однако Роуз, похоже, держалась. Последней каплей, переполнившей чашу её терпения, было вот что. Как-то к нам в хижину заглянула миссис Ансель, и Роуз шепнула мне, что ни под каким видом не сядет играть с ней в карты. Но миссис Ансель пришла к нам за ватой. У неё заболел скарлатиной малыш. Роуз посоветовала немедленно отвезти малыша к врачу в Джорджтаун, но миссис Ансель подняла её на смех: она намеревалась обтереть ребенка ватой, смоченной ромом, и сбить температуру. Держалась она невозмутимо и все повторяла, что природа должна взять свое и чем скорее малыш переболеет, тем же для него лучше.

Мы пошли с ней, Роуз помогла ей обтереть мальчика, у которого температура подскочила почти до сорока и чувствовал он себя очень плохо. Я выкурил с Анселем по сигаре и предложил съездить за доктором. На что он сказал, что все это пустяки - сыпь уже выступила и через недельку малыш оклемается. Я слышал, как Роуз спорит с миссис Ансель - их голоса звучали все громче и громче. Когда Роуз завизжала, что миссис Ансель ни черта не понимает, Ансель подмигнул мне и выбежал из бунгало. Я вышел через несколько минут.

Роуз сидела на пороге нашей хижины - грязная, промокшая - и громко рыдала. Я привел её в дом, раздел, обтер простыней и включил газовый нагреватель воды на полную мощь. Роуз осушила стаканчик виски и при тусклом мерцании газовой горелки я стал зачитывать ей газетные объявления о ночных клубах Нью-Йорка, осведомляясь с невинным видом, не выступала ли она в том или другом заведении, да как там внутри, да как там с выпивкой и едой и все в таком духе. Я прочитал все объявления на полосе, но это не возымело никакого эффекта. Вдруг она закатила истерику и яростно разодрала газету в клочки.

Наступил подходящий момент дернуть за веревочку. Я попытался её успокоить, но она послала меня подальше. Тогда я небрежно бросил::

- Милая, а может, нам уехать отсюда? Ну хоть на несколько недель. Сменить обстановку.

Проведя ладонью по мокрому лицу, Роуз всхлипнула:

- Да какая разница где торчать. Все равно на этих чертовых островах дождь льет и льет!

- Да нет, я не предлагаю съездить на другой остров! Надо совсем сменить обстановку. Может, отправимся на север? Махнем в Джексонвилль, или в Чарльстон, или в Атлантик-Сити, а то и в Нью-Йорк?

- С ума сошел? Я же не могу там показаться!

- Послушай, мы проведем в каждом городе не больше нескольких дней. Обновим свой гардероб, поживем в хороших отелях, сходим в кино, в кабаре...

- Ты хочешь, чтобы меня прикончили? - холодно спросила она, сразу забыв про слезы. - Я же говорила тебе...

- Роуз, милая, да нам не о чем беспокоиться, если все, что ты мне рассказала, - правда!

- Если? - заорала она и, схватив кухонный тесак, вонзила его в стол. Слава богу, что не в меня.

- Полегче, Роуз. Ведь если бы я тебе не верил, я бы не предложил туда съездить. Жизнь на островах - чудесная штука, но иногда надо встряхнуться. Здешняя скучища надоедает. Это Анселю хорошо - он тут родился и вырос. Нам тоже неплохо - вот только последние дни нас доконали. Если бы мы вырывались на пару-тройку недель в большой город и... удовлетворяли свою страсть к развлечениям, мы сумели бы прожить тут до конца своих дней. Но в противном случае - мы же тут просто свихнемся!

- Я не свихнусь.

- Да? Ты посмотри на себя - ты стала такая издерганная, просто на грани буйного помешательства. Да и у меня нервишки ни к черту. А дождь ещё продлится не меньше недели, а то и две. - Я говорил ровно и ласково, как хороший коммивояжер.

- Ты только не волнуйся. На меня просто что-то нашло. Теперь все в порядке.

- Но я бы хотел сменить обстановку.

- Ты только что ездил в Порт-о-Пренс. Если хочешь снова отправиться в путешествие - скатертью дорожка. Но только один!

- Милая, в Порт-о-Пренсе я толкался на улицах, обедал в ресторанах, разок сходил в кино. Но меня постоянно преследовало какое-то беспокойное чувство. Без тебя мне везде тошно. Понятно? Таймс-сквер без тебя будет мне не в радость!

Она долго смотрела на меня изучающим взглядом - её лицо постепенно утрачивало выражение суровой непреклонности. Я вдруг подумал, что мой план провалился. Но не стал об этом жалеть - в конце концов, за одну улыбку Роуз можно было пожертвовать всем чем угодно. Она подошла, взгромоздилась мне на колени, поцеловала и промурлыкала:

- Мне таких слов ещё никто не говорил, Мики,,,

Я обнял её и стал размышлять, чего ради мучаю себя. И все же из-под этих самодовольных чувств наружу карабкалось необоримое желание узнать, врала ли она мне.

- Я тут думал о твоей истории. О Йозефе...

- Неужели надо опять про это?

- Надо! Так вот, я думал-думал и вот что я тебе скажу обо всем об этом. Милая, по-моему, ты напрасно себя запугиваешь. Ты испугалась собственной тени. Ну, скажем...

- Тени? Да меня же хотели убить!

Я поцеловал её в щеку.

- Роуз, успокойся. Я же не хочу тебя испугать. В этой хижине кроме нас никого нет. Чего ты боишься? Я просто хочу поделиться с тобой своими соображениями, а ты мне скажешь, прав я или нет. Ладно?

Ее пальцы опять побежали по моему плечу.

- Ну, я тебя в это втравила, так что ты имеешь полное право задавать вопросы.

- Зачем ты о "правах". Мы же не в суде. Я только хочу, чтобы нам обоим было хорошо. А теперь вернемся к твоему рассказу. И давай сразу договоримся: ты была расстроена, испугана, взвинчена - что естественно. Йозеф был твоим мужем и...

- Но я его не любила!

- Дорогая, представь: мы узнаем, что Ансель убит, разве ты не расстроишься - хотя бы чуть-чуть?

- Ладно, допустим, я была расстроена. Но то ты хочешь этим доказать?

- Ах Роуз, да перестань ты корчить из себя адвоката! На улице дождь нам все равно нечего делать. Мы просто убиваем время за приятной беседой. Итак, когда тебе впервые в голову пришла мысль, что тебя хотят... убить? Когда тот парень наставил на тебя "пушку" в пустой квартире? Но это же старый трюк легавых - напустить на свидетеля страху! Однажды, помню, в детстве, полицейские пытались отвадить нас от купания у причалов нагишом. Подошли двое к доку, сделали нам предупреждение. А один из них все поигрывал своей дубинкой. Для пущего эффекта. Ну, не стали бы они и впрямь дубасить десятилетних мальцов!

- Мики, ты что, хочешь сказать, что я чокнутая?

- Нет, конечно. Знаешь, когда тот легаш поиграл у нас перед носом своей дубинкой, мы знаешь как сдрейфили! Еще ты говорила, что на улице за тобой был хвост, что тебе кто-то досаждал в отеле. Я верю, что все так и было, но может быть, это тоже была такая игра - просто они хотели тебя припугнуть. Какой-то прохожий толкает тебя на улице, кто-то ещё делает тебе на ухо непристойное предложение, а твои "топтуны" при этом и ухом не ведут. Но подумай вот о чем: если они тебя и впрямь "вели", может, им дали указание ни во что не вмешиваться. Да к тому же какой же уличный шутник не приколется к такой видной девице, как ты? Потом ты сказала, что тебя пытались сбить на машине двое, похожие на полицейских. Может и так, а может, в машине сидели просто два алкаша. Ну и наконец, ты уверяла меня, что видела в Майами Кислого. Может, это был он, но может, просто турист, каких там тысячи. Мало ли в Америке мужиков с деформированными носами! А теперь давай ещё вот что учтем. Полиции нужна не ты, а деньги. Но они ведь не знают наверняка, есть у тебя деньги или нет. Если да, то самое большое, что они могут сделать - это потребовать их назад. Ты взяла деньги, которые оставил в твоем чемодане муж - это что, преступление?