Илья Шульман - Человека преследует тень

— Пластинки для коронок у вас есть?

Специальных золотых пластинок не оказалось, и «огорченный» Дмитрий стал прицениваться к обручальным кольцам. Он требовал червонное золото и не соглашался на доводы продавцов, что коронки', изготовленные из золота 583-й пробы, гораздо — практичнее и послужат дольше.

Ничего не купив, Дмитрий вышел на улицу. Он прошел весь квартал и готов был уже считать свой план провалившимся, когда его тронула за плечо миловидная девушка лет двадцати:

— Вы хотели купить на зубы…

— Да, но дают мне совсем не то! Ленинград, а на коронки золота не купишь, — посетовал Дмитрий.

— Мы с братом решили продать кольцо обручальное. Проба 96-я… Кольцо умершей матери… Сами понимаете, студенты, — виновато улыбнулась она.

Дмитрий обрадовался:

— На ловца и зверь! Давайте ваше кольцо.

— Подождите минутку. Сейчас придет брат. Только лучше зайти в парадную.

Дмитрий послушно последовал за девушкой, и почти сейчас же в парадную заскочил Адик.

«Ага, — удовлетворенно отметил про себя Ильичев. — Прилетела бабочка на огонек!»

Кольцо было большое и тяжелое, из мягкого ярко-желтого золота.

— Десять граммов, — вежливо объяснил Адик. — Можете взвесить. Золото червонное, 96-я проба.

Он вынул из кармана лупу и подал Дмитрию.

Стараясь выглядеть простачком, Ильичев долго вертел перед увеличительным стеклом кольцо. Он без труда определил, что проба фиктивная, но высокий процент золота не вызывал у него сомнения.

«Наше, — уверенно решил Ильичев, — с Севера!»

Он тянул время, обдумывая решение: «Задержать этого начинающего «золотишника»? Пожалуй, он сразу расхнычется и кое-что сообщит. Но может случиться иначе…».

— Да, такое кольцо на зубы жалко, — с сожалением сказал он. — Жене бы подарить. Жаль, большое…

— Большое, — согласился Адик. — Но могу предложить поменьше. У нас еще одно есть, сестра на память оставила. Только сговоримся ли?

Он назвал такую цену, что Дмитрий не на шутку возмутился. Вероятно, это отразилось на его лице, потому что вертлявый юнец улыбнулся:

— Единственная ценность. Память родителей…

Дмитрий предложил иную цену, но Адик стоял на

своем:

— С такой пробой дешевле не найдете.

Договорились встретиться завтра в это же время,

Ильичев был уверен, что у Адика при себе имеется несколько колец, но боязнь заронить подозрение удерживает его от немедленной сделки. Дмитрия отсрочка тоже устраивала. За эти сутки Гриша Доронов сумеет обнаружить что-либо интересное.

О'ни вышли из парадной, и Адик пожелал приезжему провинциалу «всяческих удач в этой большой деревне».

Трудную заботу об этом юнце взял на себя Доронов. Дмитрий поехал в редакцию.

— Здравствуйте, товарищ Михайлов, — порывисто поднялась ему навстречу вчерашняя знакомая. — Я уже говорила с редактором. Представьте, одобрил! Идею, конечно. Только, говорит, не ошибись! Иначе…

И она шутливо провела рукой по спадающим на плечи волнистым белокурым волосам.

— Ну, такую голову терять жалко! — в тон девушке ответил Дмитрий. — Лучше пусть возьмет мою.

Оба весело засмеялись. Девушка рассказала о сегодняшней встрече с женщинами из двухэтажного дома на Каменном острове.

— Предлагают они для примера одну семью. В ней пять человек, все взрослые, а работает один. Нелюдимые, всех ненавидят и боятся. Двери держат всегда на замке, а в щели подглядывают, норовят укусить.

— Как крысы…

— Так вы их знате? — расширились карие глаза девушки.

— Нет, что вы, Лена!

— А вы их назвали…

— Крысы.

— Верно, они же Крысовы! — расхохоталась девушка. — Их в доме все так зовут. Нехорошо, но метко! Такие они, понимаете, чужие. Одеты во все самое лучшее, всегда у них гости, вино, музыка.

А какая музыка! — Буги-вуги и рок-н-ролл. Почему и на что они ведут такую жизнь? Мы не можем проходить мимо, вы согласны?

Дмитрий охотно согласился.

— Вот мы и проведем собрание на тему: кто не работает — от стола долой! Вытащим эту семейку на круг и поглядим, что она собой представляет.

— Очень хорошо, — поддержал Дмитрий. — Вам, Лена, обязательно надо выступать в товарищеском суде общественным обвинителем. Вы так пылко отстаиваете свои убеждения…

— Да вы не шутите! — смутилась девушка.

— А я серьезно. Очень правильное задумали дело! Только вы не интересовались, с кем же пьянствуют эти Крысовы?

Девушка приуныла:

— Этого-то никто еще не знает! Говорят, приезжают к ним все пожилые, солидные…

Неожиданно Лена заразительно засмеялась.

— Вы что? — удивился Дмитрий.

Ой, представляю! Пожилые… Наверно, толстые… Рок-н-ролл! Вот бы взглянуть!..

Она смеялась искренне, от души и заражала своим весельем Ильичева.

— Вы не сердитесь на меня, — спохватилась девушка. — Не могу удержаться, как подумаю.

— Что вы, Лена, это замечательно!

Что?

— Что в — вас задора столько, энергии, умения увлекаться.

— Вы правда так думаете?..

— Ну конечно! И мы с вами горы свернем! Только не сразу. Нам нужен рычаг и точке опоры. А прежде всего, мне хочется выяснить одну деталь, которая меня заинтересовала… Скажем, просто как путешественника, приезже. го человека. Дом, в котором живут Крысовы, действительно один из двух деревянных, сохранившихся после войны?

— Простите, я ошиблась. Тогда я вам неверно сказала. Не один из двух, а единственный двухэтажный деревянный дом. Других таких на Каменном острове не осталось.

Успокаивая себя, Дмитрий привычным жестом стал тихонько похлопывать ладонью по колену.

— Окажите, Лена, а на каком этаже живут ваши Крысовы?

— На втором.

Сомнений быть не могло. Полев возил Лопаева именно в этот деревянный дом на Каменном острове…

Григорию Доронову пришлось на этот раз тяжело. Его подопечный, продежурив более часа возле ювелирного магазина, нырнул в людскую толпу и устремился по Невскому проспекту. Доронов лавировал следом за, ним в шумно'м и пестром потоке, а когда Адик, свернув на Владимирский, юркнул в парадную, он, замерев у дверей, весь обратился в слух:

— Пять, шесть, семь… одиннадцать, двенадцать… тридцать три, тридцать четыре, тридцать пят^ь… сорок четыре…

Наконец, шаги замерли. Адик поднялся на сорок четыре ступеньки. Когда за ним захлопнулась дверь квартиры, Доронов стал неторопливо подниматься по лестнице.

— Двадцать пять… тридцать… сорок… сорок четыре! Прямо перед ним красовалась нарядная дощечка под стек, лом, на которой золотыми буквами было выведено: «Зубной техник».

Доронов был удовлетворен. На всякий случай он поднялся на последний этаж, постоял там немного возле окна, спокойно спустившись вниз, вышел на улицу. Он знал теперь еще один адрес, который мог иметь прямое отношение к делу Полева.