Мария Брикер - Купель Офелии

– Антон Сергеевич, что вы тут делаете? – растерялся Терехин, разглядев противника. Отпустил режиссера, помог подняться, поправил на нем рубашку.

Лукин-старший икнул, обдав Ваньку парами алкоголя, и уставился бессмысленным взглядом – он был мертвецки пьян.

– Я спрашиваю, что вы здесь делаете? Что вам понадобилось в комнате Кристины?

– На дочь пришел взглянуть. На меня похожа, правда? – заплетающимся языком пробормотал режиссер и отключился, рухнув на стоявший рядом стул.

– Твою мать… – сказала Галочка.

Ванька тоже хотел что-то сказать, но не смог. Взял Офелию из люльки и крепко прижал к своей груди. Чебурашка затихла, но уснуть не возжелала, что-то лепетала на своем младенческом языке и смотрела на него внимательно инопланетными голубыми глазами, такими же, как у мамы.

В голове Терехина завертелись разрозненные мысли. Их с трудом удавалось расставить по местам.

Кристина не зря опасалась за свою жизнь. Не было у девушки никакой мании преследования и психических расстройств. Но разве Криста могла предположить, что в страшной аварии, в которой чудом выжила, виновен отец ее будущего ребенка? Напакостил ловелас уцененный, испугался и решил замести следы, пока Белгородский и Донателла не узнали правды. Рус однозначно ему голову бы оторвал. И Дона бы не простила. Не вышло с первого раза угробить девчонку, попытался еще раз. Опять осечка. И все-таки довел дело до конца. Тварь.

Выходит, никто компьютер не крал. Всего лишь инсценировка. Лукину-старшему нужен журнал любой ценой. Он испугался, что персонажи разбегутся по домам, и «забаррикадировал» выход, спихнув ответственность за свои действия на выдуманного психа. Терять ему в любом случае нечего. С Доночкой они играли ва-банк. Только пока непонятно, зачем Антон Сергеевич отравил Донателлу. Узнал, что ночь она провела не одна, и ревность обуяла? Или жадность? Почуял, что разгадка близка, и делиться передумал? Скорее – второе. Такие твари не умеют любить.

Из стройной логической цепи выпадало только одно звено – утопление несчастного журналиста. С какой радости режиссер звезданул Буденого по затылку и скинул в пруд? Может быть, Родион стал случайным свидетелем того, что ему видеть не следовало?

– Вот тварь, – эхом отозвалась Галочка. – А я думаю, почему у меня голова с утра раскалывалась… Вроде выпила немного. Снотворным меня накормил, сволочь. Пойду молоко подогрею и народ разбужу. Скажу, что нашелся маньяк. Кто бы мог подумать! Такой обаятельный мужик. Ты это, Вань… Не балуй тут! А то убьешь ненароком, и Офелия совсем без отцов останется. Да, чуть не забыла! Вернее, я вспомнила, чья это сережка. У Руслана Белгородского видела в ухе, – сказала Галочка, пожала плечами и вышла, оставив Ваньку в полном недоумении.

Как серьга Руса могла оказаться на берегу пруда? Откуда она там взялась, если Белгородский в данный момент находится в Штатах? А кто, собственно, может подтвердить, что продюсер сейчас в Америке?

– Ёлки-моталки, Рус все это время был здесь! Он и есть призрак графа Беркутова! – прошептал Ванька. Именно его тень он видел в окне второго этажа, когда они только приехали.

В памяти всплыл рассказ Донателлы о печальной истории имения «Алое»: «Словно злой рок преследовал всех хозяев усадьбы… Второй хозяин утонул… Третий поехал кататься на лошади и не вернулся. Искали несколько дней, но так и не нашли. Последний отравился грибами…»

Неужели Руслан Белгородский и есть главный сценарист кровавой постановки? Догадался, что жена и лучший друг собираются его кинуть, имитировал срочный отъезд, а сам благополучно приехал сюда и решил предателей проучить.

За основу сценария взята реальная трагическая история конезавода и легенда о мести духа графа другим владельцам «Алого». Порядок способов ухода на тот свет соблюдается строго: утопление, исчезновение, отравление… Убийца лишь позволяет себе некоторую импровизацию в выборе половой принадлежности жертв. Что дальше по сценарию?

«Возлюбленная графа благополучно пережила троих мужей, но не вынесла революции и наложила на себя руки. Кажется, она повесилась».

– Галка… – прошептал Терехин, сунул Офелию в люльку и бросился на кухню.

На полу, в молочной луже, валялась колба, приспособленная под бутылочку Чебурашки, отчетливо виднелись отпечатки мужских ботинок и следы женских туфелек. Никаких признаков волочения тела и борьбы. Вероятно, поэтесса просто испугалась и уронила бутылку с молоком на пол, потом успокоилась и пошла за своим убийцей, не подозревая, что ее ждет скорый конец.

Рванув на себя ящик разделочного стола, Ванька достал столовый нож. Оглядел себя и сунул нож обратно. Трясущейся рукой взял фонарик и запихал в карман.

Следы вели в парадную залу и там терялись, но Ванька знал, где искать призрака-убийцу.

По дороге в берлогу привидения Терехин разбудил Матильду и Казика, вручил ошарашенным влюбленным Офелию и осторожно поднялся по лестнице на второй этаж. Фонарь не понадобился. Сквозь дыры в крыше сочился лунный свет, помещение, заваленное всякой рухлядью и хламом, плавало в серебристой дымке и выглядело необитаемым. Проход загораживала куча тряпья, связанная веревкой в тюк. Было так тихо, что Ваньке на мгновенье показалось – он ошибся. Но тут до него донесся приглушенный вскрик.

Откинув тюк, он двинулся вперед, осторожно ступая по скрипучему полу. Остановился, осмотрелся – тишина, никаких следов. Пришлось включить фонарь. Скользнул лучом по стенам и заметил небольшую дверь, кажется, ведущую в одну из декоративных башен на крыше флигелей конезавода. Сердце в груди тревожно забилось. Без сомнения, вот оно, гнездо маньяка!

Терехин кинулся к двери, но споткнулся обо что-то и чуть не упал. Ругая себя за нерасторопность, нагнулся, поднял с пола узкую металлическую трубу, взвесил в руке, остался доволен и, низко пригнув голову, вошел в небольшое помещение полукруглой формы, освещенное голубоватым светом. Продюсер сидел в кресле к нему спиной, положив руки на подлокотники и пялился в монитор компьютера – смотрел какой-то фильм.

– Неплохо ты устроился, сволочь! – сказал Терехин.

Продюсер дернулся, заерзал в кресле и что-то замычал. Ванька размахнулся и треснул Белгородского трубой по голове. Рус затих, осев кулем в кресле. Мститель с чувством исполненного долга откинул трубу, отряхнул ладошки и потянулся к шее поверженного маньяка, чтобы проверить пульс.

– Не понял… – растерялся Терехин, заглянув продюсеру в лицо.

Рот Белгородского был заклеен скотчем, руки привязаны к подлокотникам и, судя по фиолетовым следам на запястьях, довольно давно. Пахло в помещении тоже подозрительно – крепкой мочой и потом. Запах шел от Руслана Белгородского! Голова неудачливого мстителя затрещала, как испорченная иллюминация.