Виктор Левашов - Дойти до рассвета

- ...Осуществляет захват группа Лямина, прикрывает группа Дёмушкина, она же при необходимости "рубит хвост"... Сигнал для "вертушек" даётся при отходе, не раньше. Это первое. Второе - местность незнакомая, на изучение подходов и доразведку объекта - сутки. Третье - от объекта десантируемся в двадцати километрах, работаем "маскарадом"... Вопросы? - спокойный, деловитый голос майора вернул Дёмушкина к действительности, заставил переключиться на боевые задачи серых будней.

Ладно, работаем. Мне только интересно, действительно ли тот это тип, которого мы с февраля искали под Кандагаром?..

Трое суток спустя,

Панджшерское ущелье

...Ощущение сухого осинового кола в глотке упорно не исчезало. Дёмушкин облизал пересохшие губы и сместил бинокль чуточку влево. Кишлак потихоньку исчез, а вместо него в окуляры ворвалась бурлящая пеной горная река. Вода искрилась на солнце, билась о камни, призывно манила к себе изумрудным блеском...

Да-а, сухпай на эту скалу я волок явно зря, надо было взять побольше воды. Близок локоток, близок... Вон она, речка, - если по прямой, не больше километра будет. Но чтоб дойти до неё, надо спуститься со скалы, а это не меньше двух часов, ещё час уйдёт на её обход - вот такая примерно арифметика. Спуститься же "напрямки" тоже не выйдет - скала почти отвесная. Это, пожалуй, единственный плюс - с флангов никто не зайдёт, а в тылу у нас свои ребята. Всё остальное в минусе - жара, скала, "духи" в округе, вода по глотку на брата. Но все эти недостатки начальство не смущают, поэтому нам только и остаётся, что греть пузом и без того горячую скалу, да пятый час отупело разглядывать кишлак, что раскинулся за предгорьем. Скала, где расположился НП, возвышается над этим предгорьем на добрых двести метров, и всё, что мне надо, я уже высмотрел и прикинул. Думаю, давно всё ясно и отцам-командирам, но они не торопятся. Мыслят, прикидывают, просчитывают, а я догадываюсь, как это всё будет. Ближе к ночи выдвинемся к подножию той высотки, что почти примыкает к реке. Дальше - подъём и спуск, выходим к кишлаку и под утро начинаем работу. В кишлак уйдёт Виталя со своими, а мы будем ждать их и прикрывать...

- Красиво...

- Что? - Дёмушкин оторвался от бинокля и оглянулся на Рябцева.

- Места здесь красивые... - повторил Сашка, покусывая травинку, в задумчивости глядя на горы. - На Кавказе такие же...

- Сравнил... Ты бы Альпы поглядел... - бросил Дубов, не отрываясь от окуляров.

- А когда вы там были, товарищ майор? - полюбопытствовал Дёмушкин.

Лямин, обернувшись, стеганул его свирепым взглядом, Санька хмуро повертел у виска, и Дёмушкин снова прилип к биноклю.

Ну, получил? Жди, ответит он тебе, доложит, по какой-такой необходимости по Альпам лазал! Но, сказать по чести, - любопытно узнать, с прошлого ноября маюсь. Тогда, по молодости лет, коченел я ночью в карауле и один-единственный раз за всю службу узрел нашего майора вдребезину пьяным. Топал товарищ майор вдоль "колючки", палил ракетами в небо и орал благим матом что-то о штабных крысах, которым он никогда не забудет парней из "берлинской бригады", что сгинули под Тисенгаузеном. На шум прибежал начкар, потом примчался Лямин, без лишних уговоров вырубил майора, рыкнул на начкара и поволок Дубова в "модуль". Вот такая история. Вроде бы, ничего особого перепил, с кем не бывает. Если бы не деталька одна. Я не знаю, где этот самый Тисенгаузен и что там произошло, зато я знаю, что такое "берлинская бригада" и какие примерно функции ей предназначены3. Ещё с "учебки" наслышан. Значит, что-то было там такое, что заставило нашего майора так ужраться в одиночестве, бродить ночью возле "колючки" и орать про безвестный Тисенгаузен в далёких Альпах...

... - Вот он! - Лямин плотнее прижал бинокль к глазам. - Третий по улице, товарищ майор...

- Вижу, старшина, вижу, спокойнее... - Дубов тоже не отрывался от бинокля.

Вмиг исчезла из бинокля бурлящая река, линзы зарыскали по кишлаку и застыли, уперевшись в ничем не примечательный дувал, из которого вышли трое. Один, - чернобородый, широкоплечий мужик, - внимательно слушал щупловатого узколицего парня с жидкой полоской усов, который, усиленно жестикулируя, что-то тому втолковывал. Точнее, переводил. А переводил он слова третьего, который с отвлечённым видом смотрел куда-то в небо.

Он, сука... Уж что-что, а его "физию" я изучил похлеще фотки любимой лапочки. Правда, её фотография осталась в батальоне, а снимок этой сволочи только руку протяни... Этот дядя был не просто "духовским" главарём, он был "гостем" из очень далёкого "забугорья", то ли из Англии, то ли из США. Крупный специалист диверсионного профиля, минёр высшей категории, владеет многими видами стрелкового вооружения и ПЗРК. У Джунаддира - то ли в советниках, то ли в негласных руководителях. Крови он попортил нам изрядно... Короче, прихватить эту сволочь здесь - мечта любого парня, считающего себя "спецом". Взять его мы должны были ещё в марте, когда Фарук почти вывел нас на него. Но тогда мы нашли только мёртвого Фарука и его растерзанную жену. И всего лишь уничтожили до полусотни "духов" в "зелёнке". "Всего лишь" - звучит-то как просто, верно? Вова из 101-го, натужно мычащий на колу и всё пытающийся вытолкнуть кляп изо рта, тоже из числа "всего лишь"... Но к чёрту эмоции, к чёрту! Завтра под утро мы должны взять эту сволочь тихо и быстро! И возьмём, чтобы не бродить потом пьяными ночами вдоль "колючки" и не палить ракетами в безразличное ко всему афганское небо. Стоп, а какое завтра число? Семнадцатое мая 1982 года. Не забыть бы...

17 мая 1982 года, 4 часа утра

Когда слишком долго везёт - это, по приметам, не к добру. А нам везло уже третьи сутки после того, как пара "восьмых" высадила "шурави" в глубине этой горной долины. Мы не "засветились" во время высадки - раз. Два - нас не засекли, пока пробирались горными тропами к этому кишлаку. Три - "маскарад" себя оправдал, одинокие путники, встречающиеся вдали, особого интереса к двум десяткам "бородатых" с оружием не проявили... А главное - этот барбос, поисками которого мы занимались ещё под Кандагаром, действительно был в кишлаке, куда нас вывели разведчики с 345-го...

И всё это везение легко и небрежно перечёркивала теперь одна-единственная "подлянка", но какая, ядрена корень!.. Короче, мы стояли на вершине последней высоты, за которой раскинулось неширокое предгорье, молча пялились на такой близкий кишлак и остервенело матерились в душе. Я это уж точно...

Несмотря на раннее утро, кишлак сноровисто просыпался, заполняясь огоньками в дувалах и мельтешащими в кривых улочках фигурками. Причиной столь срочного пробуждения был гулкий и властный грохот где-то на севере. Режьте меня на куски, но если это не отголоски очень солидной артподготовки, то я - балетная примадонна. Если бы мы были там, на севере, и, покуривая, ожидали сигнала к атаке, - этот грохот работающей артиллерии показался бы мне самой приятной музыкой. Но только не сейчас и не здесь: всё летело к чёрту, и это понимал каждый. Идти сейчас в кишлак, в котором все стоят на ушах, - самоубийство чистой воды.