Уилл Адамс - Тайна исхода

— Тогда давайте их утопим в Ниле. — Нассер изобразил пальцами волны, показывая, как под ними исчезает машина.

Халед отрицательно покачал головой.

— А если нас заметят? Даже если каким-то чудом нас никто не увидит, полиция наверняка прочешет дно, или какой-нибудь рыбак зацепится сетью за машину. Но все это не важно. Их чертовы мобильники выведут полицию прямо на нас.

— Понятно, — мрачно констатировал Нассер. — И что же теперь делать?

— Я думаю, — огрызнулся Халед. — И мне нужно сосредоточиться. — Он присел на корточки, не желая показывать подчиненным, что и сам сбит с толку. Возможно, удастся все свалить на них. Что они пытались заняться вымогательством, а потом все пошло не так, началась пальба, и теперь убиты все иностранцы и трое полицейских. Но тут же решил, что слишком все будет шито белыми нитками. И даже новичок на это не поведется. Может, попробовать договориться? Но иностранцы были до смерти напуганы и сейчас согласятся на что угодно, а когда окажутся в безопасности, то запросто могут передумать.

— Надо свалить все на террористов, — предложил Абдулла. — Они всегда убивают иностранцев.

— Отличная идея! — издевательски произнес Халед, радуясь возможности сорвать на ком-то зло. — А не подскажешь, на каких именно? — Он провел рукой вдоль пустынного русла. — Покажи мне, где они, и мы с удовольствием на них все свалим.

— Это всего лишь предложение, сэр.

— В Амарне нет никаких террористов, ты разве не знаешь? Они все в Асьюте и… — Он замолчал от неожиданной мысли, пришедшей в голову. Абдулла оказался абсолютно прав. В Египте только террористы осмелятся поднять руку на иностранцев. И в такую возможность власти могут поверить. Одно лишь упоминание террористов заставляет умных людей совершать глупости. Насколько всем было известно, эта троица направлялась в Асьют, где должна быть вечером. Там в последние дни очень неспокойно. Он видел это по телевизору. Волнения. Демонстрации. Разгоряченные мусульмане, выступающие против Запада, потому что пятеро их братьев были арестованы за изнасилование и убийство двух молодых коптских девушек. И он придумал.

— Сэр? — окликнул Нассер, увидев, как просветлело лицо Халеда. — Что?

— Еще минуту, — остановил его офицер. Он быстро взвесил все «за» и «против», возможные осложнения и необходимые ресурсы, шаги, которые придется предпринять. Это показалось безумием, да, но и сама ситуация была неординарной и требовала таких же решений.

— Пожалуйста, сэр, — не выдержал Нассер, — скажите нам.

Халед дважды кивнул и глубоко вдохнул.

— Хорошо, — сказал он. — Вот как мы поступим.

Нокс откинулся в кресле, заставив его мягкую кожу сладострастно охнуть, и постарался осмыслить услышанное. Петерсон со своей командой отрезали у мумий шесть ушей, чтобы проверить их татуировки в ультрафиолетовом свете. Это, вкупе с предыдущими раскопками Техасского общества библейских археологов в Кефалинии, означало только одно — они шли по следам карпократов. Неясным было только — зачем.

Костас поразмышлял пару мгновений, когда Нокс адресовал ему этот вопрос.

— А эти твои техасские археологи сильно религиозны?

— Да.

— Тогда, возможно, дело вот в чем. Видишь ли, карпократы славились тем, что… Извини. — В дверь звонили, и Костас, недоговорив, поднялся и пошел открыть.

— Конечно. — Нокс тоже поднялся и подошел к столу, где лежала раскрытая энциклопедия, и поискал статью о карпократах, но не нашел. Тогда он подошел к полкам и, покопавшись, вытащил тонкую книгу в кожаном переплете с биографией Филона Александрийского. [84] Выдающийся представитель еврейского эллинизма, богослов, апологет иудейства и религиозный мыслитель, оказавший большое влияние на последующее богословие. Крашеный переплет пачкался, оставляя на пальцах и ладонях коричневые следы, напоминавшие высохшую кровь.

Дверь в библиотеку снова открылась. Нокс обернулся и увидел бледного и потрясенного Костаса.

— Что случилось? — спросил он, но тут же все понял и похолодел, увидев за спиной грека двух полицейских. Он считал себя здесь в безопасности и позволил себе расслабиться. Но они каким-то образом разыскали его. На какую-то секунду ему пришла в голову мысль попробовать бежать, но бежать здесь было некуда. И он заметил, как в улыбке дрогнул уголок рта полицейского, будто он только ждал предлога, чтобы применить силу. Нокс заставил себя смириться, решив спокойно проследовать с ними и постараться выяснить, что, черт возьми, происходит и как им удалось его выследить.

Огюстэну и Фаруку не удалось узнать абсолютно ничего от студентов Петерсона. С короткой стрижкой «ежик» и блаженными улыбками они все как на подбор казались одинаковыми и твердили одно и то же.

— А ваше имя? — спросил Фарук последнего.

— Грин, сэр. Майкл Грин, — ответил он и обернулся через плечо на Петерсона, будто хотел удостовериться, что назвал его правильно.

— И вы также видели нарушителя?

— Да, сэр.

— Расскажите об этом.

— Ну, было уже темно, знаете. И я не думаю, что…

Зазвонил мобильник Фарука. Тот вздохнул и посмотрел на Огюстэна.

— Мне надо ответить на звонок, — сказал он. — Выслушайте его.

— Конечно, — ответил Огюстэн, подавляя зевок. Он кивнул молодому человеку продолжать, а Фарук тем временем вышел.

— Я говорил, что вряд ли смогу добавить что-нибудь к рассказу остальных.

— И все же. Что делал нарушитель?

— Простите?

— Он стоял, сидел, полз? Шел навстречу? Уходил? Во что он был одет? Какого цвета волосы? Заметил ли, что его обнаружили?

— А-а. — На щеках Майкла появился румянец, и он снова взглянул на Петерсона. — Сейчас трудно вспомнить точно, — сказал он. — Все произошло так быстро.

— Но что-то вы должны помнить?

Петерсон сделал шаг вперед.

— Вы же не пытаетесь давлением на свидетелей заставить их сказать то, чего они не видели?

— Я просто хочу убедиться, что он ничего не забыл.

— Ты ничего не забыл, Майкл? — спросил Петерсон.

— Нет, сэр.

— Вот видите, доктор Паскаль. Он ничего не забыл.

— Хорошие новости, — объявил вернувшийся Фарук, закончив разговор. — Мои люди взяли Нокса.

У Огюстэна сжалось сердце.

— Что?

— Вы знаете, доктор Паскаль, что я ненавижу больше всего на свете? — вместо ответа спросил Фарук. — Когда меня принимают за идиота. Все, с кем я утром разговаривал в Высшем совете. Знаете, что они мне сказали? Они сказали, что если я хочу найти Нокса, то надо поговорить с вами, доктор Паскаль. Вы — его лучший друг. А когда я спросил у вас о Ноксе, вы мне не сказали ни слова о вашей большой дружбе. Ни слова. Вы думаете, я — идиот? Вы так думаете?

— О Господи! Вы говорите по-французски?..