Леонид Левин - Только демон ночью (Часть 3)

Вопрос с железяками так или иначе уладился, но на повестку дня встал новый, ещё более актуальный. Оказалось, что везти в самолете собаку можно только в клетке. Наш гордый эрдель никогда в жизни не сидел ни под замком, ни в конуре. Он вообще только один раз в жизни на пару часов остался один, без своих собачих родственников. Опыт правда закончился весьма печально, стараясь во что бы то ни было воссоединиться, здоровенный кобель содрал всю обивку с запертых дверей и орал во всё горло так, что мы услыхали родной нежный басок ещё подъезжая на трамвае к дому. Правда, семейный совет решил не наказывать пса, сочтя мотивы его поведения вполне обоснованными. Теперь выбора не было, и предстояло сооружать клетку.

Дальний родственник, собирающийся в дорогу вслед за нами по тому же маршруту, к счастью работал инженером-строителем на предприятии коммунальных услуг, проще говоря на кладбище. Материал у него кое-какой имелся. Фанера, досочки. Вот он и вызвался соорудить временное прибежище для пса. Мы долго обмеряли будущего постояльца рулеткой, до хрипоты спорили о размерах переносного дворца. В результате готовое изделие три здоровенных кладбищенских грузчика с огромным трудом еле втащили в квартиру и установили посередине самой большой комнаты. Поочередно во внутрь забиралась мама, потом бабушка, потом я. В клетке было хорошо, просторно. Залазить отказались только дедушка и эрдель, один сослался на радикулит, а другой только подозрительно обнюхал сооружение, зло зарычал и, гордо подняв короткий хвост, отошел в сторону.

На следующий день мы пригласили на смотрины готовой клетки одного бывалого человека, не раз провожавшего эмигрантов в дальний путь и познавшего все тонкости и премудрости багажного дела. Он немедленно поднял нас на смех, объявив, что такая громадина ни в один самолет не влезет, что клетка, во-первых, должна быть раза в четыре меньше, а, во-вторых, решеточки нужны не деревянные, а сделаные из дюраля лыжных палок. Тут нам инструменты послужили в последний раз. Всю ночь мы дружно резали, сверлили, пилили и клеили деревяшки. За день до торжественного убытия клетка оказалась одобрена и собака, прикормливаемая колбаской, впервые согласилась залазить внутрь.

Мы покидали родные края всё в том же безрессорном стареньком автобусике. Соседки плакали, желали счастливого пути, обнимались с дедом и бабушкой. Те тоже плакали, желали счастливо оставаться и благополучно пережить Перестройку. Прощание рисковало надолго задержать наш отъезд, но тут прибежала длинная, голенастая, страшно худая дворничиха Дуська и проорала надсадно, что в магазине по талонам дают стиральный порошок и сахар. Все мгновенно забыли нас и разбежались отовариваться. Бабуля по инерции было дернулась бежать вместе со своими товарками, но вовремя вспомнила об раздаренных талонах и лишь уселась поплотнее в кресле. Семейство пересчитало места, успокоилось и автобус покатил на вокзал. ***

Всё последующее слилось для меня в сплошной комок отрывочных, суматошных воспоминаний. Рекетиры прицепившиеся к нам на Курском вокзале....

Зал ожидания в Шереметьево-2 заполненный казахстанскими немцами улетающими в Германию и украинскими евреями летящими в Австрию...

Очень красивая девченка, отбывающая с мамой в Австралию и потому страшно гордая...

Ночь перед таможенным досмотром...

Неугомонная мамочка в который раз перебирающая наши неподьемные чемоданы и раздающая лишнее друзьям и родственникам.

Ночной досмотр, когда ошалелый чиновник обнаружил в собачьей клетке нелегально от мамы провозимые дедом пять наиболее любимых логарифмических линеек и дрель. Он очень удивился, тщательно осмотрел, проверил и разрешил пропустить это добро через границу, правда тут уже воспротивилась мама и заставила бедного дедушку вручить сии бесценные сокровища провожающей нас племяннице.

Вообще, своим подбором вывозимых вещей мы так удивили таможенную бригаду, что из всего груза они изъяли только фотографию молодого деда в военной форме. Так, больше для порядка...

А обнаружив в чемодане деда сунутую кем-то впопыхах брошурку на украинском языке Шо треба знаты про венерични хворобы они перестали принимать нас всерьез и пропустили, ограничившись лишь чисто формальным поверхностным пощупыванием содержимого чемоданов. ну что взять с сумасшедших? Пусть уж едут, может хоть там вылечатся...

Опомнился я только в самолете, под тихие причитания мамочки Почему не взлетаем? ... Почему не взлетаем? .... Ох, наверное опять не дадут уехать! Наверняка нас будут снимать с рейса! Правда никого из эмигрантов не сняли, наоборот, добавили совершенно ошалелое семейство горских евреев у которых уже в здании аэровокзала, после прохождения досмотра и пограничного контроля какие-то жулики умудрились свистнуть все документы, включая визы. Выпустить их выпустили, но пригрозили, что ежели австрийцы их откажуться принять, то и обратно в СССР никто их уже не впустит...

Наконец летчики запустили двигатели, их рев и свист почти заглушил негодующие вопли и лай, заключенного вместе с клеткой в багажное отделение, эрделя. Самолет тронулся, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее... Мама счастливо вздохнула и откинулась на спинку сидения. В полете нас обслуживали на удивление вежливые стюардессы, предлагали сигареты, вино и каньяк. Дедуля разошелся и потребовал шампанского. Нашлось и шампанское. Мама пригубила вино, мне досталась шипучая Фанта. Оказалось, что с перепуга мы купили билеты первого класса, выложив за них все полученные от продажи вещей деньги. Вот почему такой сервис. Денег уже было не жаль, а лететь наоборот очень приятно.

Венский аэропорт встретил и навек поразил прежде всего сказочной чистотой туалетов, приятным запахом деодорантов и безлимитным наличием туалетной бумаги. По секрету от всех мамочка, не очень веря в заграницу, везла с собой среди прочего в чемодане упаковки дефицитнейшей, купленной с переплатой советской синевато-серой туалетной бумаги. Бедняга оказалась повержена и сражена насмерть, но бумагу не выкинула, и мы старатеьно пользовали её в Австрии и Италии. К счастью для нас с дедом там она и закончилась, не пришлось тащить эту драгоценную реликвию в Соединенные Штаты.

Ошалелые эмигранты выскочив из туалета, стайкой кидались из стороны в сторону в поисках чемоданов и баулов. Но самым первым, раньше багажа, гуманные австрийские аэродромные служащие вызволили из заключения и торжественно вручили нам эрделя. Тот не терял времени даром, за время пути успел перегрызть пару деревянных реечек в клетке и пока его катили по полю аэродрома орал охрипшим басом, просунув в дыру мокрую от пота и слез морду с красными заплаканными глазами и взлохмаченной, забитой древесными щепками бороденкой.