Анатолий Галкин - Барышня с дипломом

Гурков ждал его в штабном кабинете.

Проиграть выборы он уже не боялся. Адвокат Лощинин дал слово, что их интересует судьба Дениса Носова, но не судьба Правдинска.

Правда, ближайший арест Игорька Докторова может сильно напортить картину. Как ни крути, а парень был правой рукой. И когда его возьмут за убийство, то многие почешут репу… А если его привяжут к взрыву в гостинице, то вообще кошмар и тихий ужас.

Гурков решил играть на опережение.

– Вот что, господин Чалый. У меня с тебе деловое предложение… Слушай, Витя, стань ко мне правым боком. Не могу я на твой фингал смотреть. Отвлекает!

Гурков предложил следующее… Надо распустить слух, что некие враждебные силы готовят покушения на самого кандидата в мэры и на го сподвижников.

Кто воюет против Гуркова – ежам понятно. Это другие кандидаты в мэры. Прежде всего, команда Сергея Заморова.

Первая жертва заморовцев верный гринписовец Витя Чалый. Если кто спросит – где факты нападений на Чалого? Вот они – факты на лице! Хоть экспертизу проводи… Понятно, что с этим лицом Виктору следует выступить на местном ТВ и изложить историю о нападении политических противников. Как его били и кричали: «Долой приспешников Гуркова!»

Это первое. Еще Андрей Николаевич попросил подготовить вариант покушения на себя. Или чтоб кто-нибудь сбросил с моста в реку, или чтоб встречная машина пошла на таран.

Понятно, что последствия должны быть, но минимальные… Вот в такой обстановке арест Докторова народ воспримет, как происки врагов.

Витя Чалый не зря был специалистом в таких делах. Он высказал два бесплатных и дельных совета:

– Я завтра соберу своих активистов и сообщу о том, что на вас готовят покушение. Их у меня десять человек, но вечером каждый соберет свои пятерки. Это уже пятьдесят душ… Завтра они вызовут своих подопечных – по пять у каждого. Итого – двести пятьдесят… Через день по городу волна слухов пойдет. Ураган!

– Нормально! Я, Виктор, знаю эту систему. Сетевая структура называется. Американцы придумали для торговли. Я с этого начинал, «Гербалайф» продавал. До четвертого уровня в сети дошел.

– Да, сетевой маркетинг… Второй совет, Андрей Николаевич. Надо не допустить ареста Докторова и совместить его с покушением на вас.

– Это как?

– Если прямолинейно, то так… Враги хотели взорвать вас, а в машину сел он. И вы чуть пострадали: лицо поцарапало осколками или рубашку.

– Ну и зараза ты, Чалый! Ты хочешь на самом деле Игоря убить?

– Я хочу? Это ваши враги хотят… А вам нужен его арест, Андрей Николаевич? Мало ли что он на следствии начнет говорить?

– Профессионал ты, Чалый. Мыслишь логично и безупречно… Зря я разрешил, чтоб тебя побили.

Профессия всегда накладывает свой отпечаток. Даже если ты глуп и не очень способен к своей работе, то к середине жизни приходит опыт и некая сноровка.

Крюков к своим сорока пяти тоже стал не просто следователем, а психологом. Пришло некоторое умение читать нутро человеческих душ по их глазам, по жестам, по интонации голоса.

Запирая в своем кабинете адвоката Крутову и ее клиента, он многозначительно всматривался в их лица. Его же глазки были ехидные и шаловливые. Они говорили: «Знаю, чем вы здесь будете заниматься. Не осуждаю и даже завидую».

Конечно, у Крюкова была грязная душа, и мысли у него были грязные, и взгляды на любовь… Но что-то он угадал очень точно. О желаниях этих двух людей он знал больше, чем они сами.

Первые минуты шел полный сумбур. Они не знали, куда сесть, что сказать, как посмотреть в глаза друг другу.

Оленька робким голосом извинялась, что так долго не была… Но она в этом не виновата. За ней по Москве гонялась Газель, а потом ее больно ударили по голове и связали. Но это было в Москве. А в Правдинске ее сначала посадили в камеру, потом пытались раздавить джипом, потом напали на дачу Жука, а в конце взорвали. Но оказалось, что взорвали не ее, а Лайму…

Денис слушал все это в первый раз. Он не все понимал в смысле деталей, но он ясно осознал, что с ним происходило эти дни… Он не просто думал о ней все время, не просто волновался. А все это у него происходило какими-то накатами, волнами, пиками. И вполне вероятно это пики тревоги за Ольгу совпадения с ее несчастьями… Ее ударили в подъезде, а ему стало больно. За ней гнались, а у него учащался пульс.

Он слышал, что такое бывает, но не верил. Телепатия какая-то! Что-то сверхъестественное… А что такое настоящая любовь? Тоже что-то сверхъестественное…

Из тысяч пар живущих вместе и думающих, что они любят друг друга, не ошибаются только единицы.

Все другие принимают за любовь все что угодно. Например – заботу. Женщине надо прополоть грядку, накормить мужа, постирать ему, убрать в квартире.

Чаще за любовь принимают телесные удовольствия. Раз в день пообщались со вздохами и стонами – вот она и любовь.

А еще есть любовь – привычка. Или любовь – рабство. Или элемент самоутверждения, как обязательный признак счастья: «Он у меня всю зарплату приносит. Не пьет, не курит… Конечно же я его люблю!»

Обо всем этом Денис думал, но не сейчас, а раньше… Он только мечтал, что найдет такую, с кем можно соединиться на уровне подсознательного сопереживания. Чтоб одинаково думать, чувствовать, дышать.

Оленька в этот момент размышляла тоже о чем-то похожем… Размышляла? Слишком громко сказано. Мысли никак не могли соединиться в стройную линию. Мешали эмоции, которые кричали, росли, переполняли все.

Уже пять минут подследственный и его адвокат сидели неподвижно и не могли оторвать взгляд друг от друга… Каждый знал теорию про две половинки, которые должны найтись. Вот они и нашлись. Сейчас и навсегда!

Денис не выдержал. Он только робко спросил:

– Ну, так как – мы жениться-то будем?

– Так сразу?

– А что тянуть? Как только меня выпустят, так пойдем заявление подавать.

– Хорошо.

– Послушай, Ольга, а если меня на пять лет посадят, ты будешь ждать?

– Дурак! Ты сидишь здесь и ничего не знаешь… Нам бы надо о деле говорить, а мы про любовь.

– Все правильно, Ольга! Мы начали с самого главного…

Разговор сразу оживился. Ольга подробно говорила о Докторове и всех его кознях, о Правдинске, о Гуркове, о Комбинате на берегу Угорки, о взрыве гостинице.

По ходу рассказа Денис вскакивал, размахивал руками, вставлял реплики, ругал себя.

– Это же я тебя на такой риск направил. Никогда себе не прощу! Представь, что не дозвонился бы твой Лощинин. И не Лайму бы расплющило взрывом, а тебя! Ты бы сейчас так же улыбалась?

– Это точно! Но все прошло, Денис. Послезавтра приедет Лощинин с признаниями Докторова и тебя сразу отпустят… Если до обеда тебя освободят, то успеем в ЗАГС заскочить.