Ли Ванс - Расплата

Набирая с мобильного номер Катиного офиса, я слышу, как посмеивается мистер Розье. Я поднимаю кружку и делаю глоток. Кофе горячий и превосходный на вкус.

— Офис Кати Жилина, — раздается голос Дебры после щелчка.

— Это Питер Тайлер, — представляюсь я и ставлю кружку на стол. — Мне необходимо срочно поговорить с Катей.

— Ее нет на месте.

— Где она?

— Я не могу вам сказать.

— Ладно. — Я стараюсь не показывать своего раздражения. — В таком случае, я лучше позвоню ей на мобильный.

— Как вам будет угодно, — и Дебра вешает трубку.

Я набираю номер Катиного мобильного и попадаю на голосовую почту. Весь чертов мир сегодня на голосовой почте!

— Катя. Это Питер. — Я делаю паузу, не зная, какое сообщение оставить. — Я выяснил, что натворил Андрей. Нам надо поговорить как можно скорее. Перезвони мне, когда сможешь.

Я оставляю ей свой новый номер, даю отбой, а затем в нетерпении стучу себя по лбу телефоном. Мне приходит в голову, что я могу попробовать обратиться еще к одному человеку, который, вероятно, сможет рассказать мне о bon papa Андрея, или даже о большем. Я набираю справочную и прошу дать мне номер Метрополитен-музея.

По понедельникам Метрополитен-музей закрыт для посетителей; в отсутствие толп туристов его гулкий, как пещера, холл кажется населенным призраками. Я стою в маленькой комнатке сразу за входными дверьми, с постера на стене на меня таращится забрызганный кровью святой, а охранник в это время разговаривает по телефону. Я смотрю на свои новые часы и обнаруживаю, что уже начало шестого.

— Миссис Жилина как раз заканчивает работу, — сообщает мне охранник. — Подождите минуту, и мой коллега проводит вас наверх.

— Спасибо.

Я сажусь на неудобную тяжелую скамью с массивными резными ножками и наклоняюсь как можно дальше вперед, сцепляя руки в замок под коленями, чтобы расслабить нижние мышцы спины. Катя уверяла меня, что задавать вопросы ее матери — пустая трата времени, но теперь, когда я узнал, что сделал Андрей, думаю, ситуация изменилась. Как только миссис Жилина поймет, под какой удар поставили Катю действия Андрея, мне, пожалуй, удастся уговорить ее помочь мне. А если она скажет мне, где сейчас Андрей, мне не придется больше возиться с его финансовой отчетностью.

— Сэр?

Изящная азиатка в белой рубашке и красном музейном галстуке с широкими концами делает мне знак рукой. Мы поднимаемся на два пролета по запасной лестнице и проходим через несколько длинных коридоров, пока не оказываемся перед белой дверью с табличкой, на которой написано: «А32: РЕСТАВРАЦИЯ». Женщина стучит в дверь, дожидается ответа с той стороны и открывает дверь пластиковой карточкой.

По правую руку от меня простирается прямоугольная комната без окон. Вдоль длинных стен выстроились застекленные этажерки, на которых размещены коричневые бутылочки с образцами и посуда строгих геометрических форм; на низких столах расположилось не знакомое мне электронное оборудование. В дальнем конце комнаты ярко светят выставленные полукругом лампы, отбрасывающие жуткие горизонтальные тени. Прикрыв глаза обеими ладонями, я замечаю стенд в самом центре световой дуги, а потом — и полускрытую за ним фигуру, окруженную ореолом.

— Сядьте, пожалуйста, — говорит миссис Жилина, тыча в меня каким-то прибором. — Или постойте. Я почти уже закончила.

— Не возражаете, если я взгляну? — спрашиваю я, подходя ближе.

— Возражаю, — твердо отвечает она и делает мне знак отойти. — И пожалуйста, помолчите.

Хорошее начало. Ее гортанное произношение вызывает у меня воспоминания о нашей первой встрече, которая практически сразу же определила тональность наших отношений. Миссис Жилина ушла со званого обеда, чтобы отпраздновать окончание Андреем Школы бизнеса; гостями были Катя, Дженна, я и горстка пожилых европейцев, а разговор шел почти исключительно об искусстве. Моей единственной репликой было признание, что я посетил только один музей в Нью-Йорке — Музей естественной истории. Но, похоже, никто и слышать не хотел о динозаврах.

Я сажусь на табурет возле высокого рабочего стола и тянусь к бинокулярному микроскопу, однако вовремя спохватываюсь и успеваю убрать руку, так что миссис Жилина не приходится просить меня ничего не трогать. Бросив взгляд через плечо, я замечаю створчатый деревянный диптих на короткой стене перпендикулярно двери: это два симметричных портрета бледных молодых женщин, изображенных в три четверти оборота; их иссиня-черные волосы сильно стянуты сзади. Обнаженные плечи и опущенные глаза создают впечатление печали и беззащитности. Лицо, которое ближе ко мне, принадлежит Кате, а то, которое подальше, достаточно на нее похоже, чтобы принять девушку за ее сестру. Наверное, это кузина Кати.

Рабочее освещение неожиданно гаснет, и комната погружается во тьму. Через мгновение загораются лампы, расположенные под столами, и резкие тени сменяются мягкими. Теперь я могу лучше рассмотреть миссис Жилина. Ее волосы еще сильнее поседели с нашей последней встречи, но в остальном она, похоже, не сильно изменилась — та же миниатюрная женщина с суровыми черными глазами и скептическим выражением лица.

— Итак, — начинает она, стягивая с рук хирургические перчатки. — Питер Тайлер. Шесть лет прошло, верно?

— Около того, — отвечаю я, не в силах вспомнить, когда мы в последний раз виделись. — Я как раз восхищался портретом Кати. А кто эта женщина справа?

— Это я, но много лет назад. — Миссис Жилина закрывает стенд тканью.

— Потрясающие портреты. — Я смущен, что сразу не догадался. Меня сбило с толку выражение лица женщины на картине. Трудно представить себе беззащитную миссис Жилина. — Вы автор?

— Да.

— Я и не знал, что вы так талантливы.

— Я рисовала то, что видела, — отмахивается она от моего комплимента. — Великие художники рисуют больше того, что видят. Не хотите ли чаю?

— Нет, благодарю вас.

Она подходит ко мне, прихрамывая и тяжело опираясь на трость. В руках у нее поднос с металлическими инструментами, похожими на стоматологические приборы.

— Разрешите, я помогу?

— Нет. — Миссис Жилина делает движение подносом, приказывая мне сесть. — Я не инвалид. Несколько месяцев назад какой-то идиот сунул мне под ноги свой зонтик, когда я шла по улице. Я упала и сломала бедро. Оно еще как следует не зажило, но я приспособилась.

Она цепляет палку за край раковины и наполняет водой электрический чайник, после чего тщательно чистит инструменты и кладет их в сетку для просушки. Со спины миссис Жилина кажется совсем крошечной, явно ниже полутора метров. На ней белый лабораторный халат, спускающийся до самых лодыжек. Повернувшись ко мне лицом, она садится на табурет напротив и, осторожно поднимая поврежденную ногу обеими руками, ставит обе ноги, обутые в красные тапочки, на специальную подставку.