Виталий Листраткин - Знак Зверя

Эскиз наколки получился что надо! Игорь нарисовал черную волчью голову со злобно ощеренной зубастой пастью. Глаза волка, по идее, должны были гореть неугасимо красным огнем.

- Ну как? - спросил он, уже заранее зная ответ.

Как, как... Круто! И в тему. С утра мы взялись за претворение нарисованного проекта в жизнь. Игорек малость похмелился, а я не стал. Все должно быть по честному, безо всякой анестезии. И эти два часа боли, которые предстояло мне вытерпеть, тоже должны быть честными. До конца честными. Глупо конечно, но... Таков мой принцип по жизни.

В моем случае Игорек превзошел самого себя. Он сделал не просто татуировку, он сделал живую татуировку. Уж не знаю, что это была за краска, но ему действительно удалось сделать волку поразительно живые и жаждущие крови глаза. Они действительно смотрели, реагируя на малейшее напряжение мускулов под кожей...

Но стоп. Что за ерунда! Стоит немного побыть в шкуре одиночества, как в голову лезут воспоминания, заваливая и напрягая сознание совсем не нужной болью и чепухой... Лучше вернуться к текущей действительности и подбить бабки.

Имеется: один номенклатурный щенок, возомнивший себя крутым, имеюсь я, возвратившийся блудный сын своего города, без единой копейки в кармане.

Плюс номер раз: щенок не знает, с кем связался.

Второе: этот баловень судьбы до отказа набит монетой.

И третье: я выжму его, как лимон. А потом махну в Гондурас и заделаюсь самым натуральным гондурасским плантатором.

Перспектива руководить тропическими несмышленышами меня очень даже позабавила. А что? Чем это я не тяну на плантатора? Сижу это я, ребята, на красочном таком, песчаном берегу залива... В гамаке... Под сенью пальм... Слева аборигенка ко мне ласкается, справа абориген навытяжку стоит - дескать чего изволите, господин хозяин? А я такой и говорю...

В дверях камеры забрякал ключ. Я даже сплюнул с досады. Такую мечту испортили, свиньи...

- Задержанный, на выход!

На выход... Только вдумайтесь, насколько это двояко звучит для заключенного! На выход из камеры или вообще из каталажки? Вопрос... Впрочем, ответ я уже знал. Глава 4. Игра. Начало

Случилось самое обыкновенное чудо - меня отпустили. Причин две: моя врожденная скромность и отсутствие даже малейших доказательств на невнятное обвинение.

Из ментовки я вышел голодный, злой и помятый. Все! Теперь шутки в сторону и начинаем работать по-настоящему. Могу даже объявить принародно: Владимиру Евгеньевичу Соколову кранты!

Я твердо впечатывал шаг в асфальт, а в голове зрел коварнейший план. Еще в камере у меня мелькнула одна маленькая мысль, наметочка предстоящего сценария, оперевшись на которую, я оттолкнусь в исполнении своего дьявольского замысла.

Этот парень собирался жениться. Дело хорошее. И девушка его - тоже. Сам не видел, но наслышан изрядно. Впрочем, это меня ничуть не пугало. Я отродясь не боялся женщин, а они соответственно - меня. На этой маленькой детали и завязывалась игра.

Ее домашний адрес было узнать достаточно просто. Одна маленькая задушевная беседа с всезнающими бабушками из двора Владимира Евгеньевича, и я уже знал то, что не видело и не знало даже недреманное око ФСБ.

Процедура знакомства была обставлена всеми атрибутами случайности. Ночь, фонарь, аптеки нет. Была черная, как сто тысяч негров, арка проходного двора, она возвращается от подруги, я как бы случайно с ней сталкиваюсь.

Вообще-то такое вполне правдоподобно. Иногда с каждым бывает. Хочешь разойтись с человеком и начинаешь зеркально повторять его движения: ты влево он влево, ты вправо - он вправо. Мы три или четыре раза метнулись навстречу друг другу и, обоюдно плюнув на возможность разойтись, вместе вышли под ближайший фонарь.

- Ну же! - возмутилась она. - Вы мне дадите пройти спокойно мимо или нет?

Я посмотрел на девушку, уже было хотел ей что-то ответить, но... Поразительно! Я не нашелся сразу с ответом. Обычно я никогда не терялся в разговоре с женщинами. Обычно...

Нет, вы только представьте! Девушка лет примерно двадцати, с чуть волнистыми каштановыми волосами, собранными сзади в скромный пучок. Большие, чуть наивные синие глаза в окружении пушистых ресниц, обалденная фигурка, состоящая из фантастических по своей длине ног и сногсшибательного бюста. Завершали картину полные губы, в улыбке открывающие вид изумительных по своей белизне зубов.

Красавица, настоящая красавица! Но даже не это главное. Она была настолько живой, естественной и настоящей, что у меня перехватило дыхание и жестоко заломило где-то под сердцем...

Она заметила это:

- Что с вами? Вам плохо?

- Нет, все хорошо... Уже хорошо. Скажу более: все отлично! И только благодаря вашим очаровательным глазам!

Она улыбнулась понимающей улыбкой настоящей женщины. О, Джоконда... Королева... В синей глубине ее прекрасных глаз я неожиданно обрел силу и уверенность для себя самого.

- Это не будет величайшим секретом, если вы добровольно и без применения пренеприятнейших пыток скажете, как вас зовут?

Она звонко рассмеялась:

- Нет, не будет. Меня зовут Катя.

- Я знал, я так и думал!

Теперь мы смеялись уже вместе, легко и согласно. Еще пара моих фирменных шуточек, и мы болтали уже так, как будто были знакомы целую вечность.

По правилам игры я обязательно должен был задать следующий вопрос, задать небрежно и как бы между прочим:

- Скажите, Катя, вы случайно не замужем?

Она приняла игру и мягко улыбнулась:

- Случайно нет... А вы?

- Я есть разведен, если вас это не смущает. Не смущает?

- Нет, не смущает. Это ваше дело.

Мелочь, но как одернула!

- Но все же я ничего не понимаю: вы не замужем, сейчас второй час ночи, а вы одна?!

- А мне показалось, что я уже не одна. Или только показалось?

- Что вы, мадемуазель! - я изогнулся в галантном поклоне и смешно возмутился. - Как вы могли такое подумать?!

- А я и не думала, - сказала как отрезала. - Я так почувствовала.

Разумеется, я проводил ее до дома, а прощаясь, не стал выспрашивать номер ее телефона и квартиры. Зачем? Если потребуется, и так узнаю. Если потребуется... А я уже знал: потребуется.

Сегодня ночью я впервые заснул легко и спокойно, как ребенок. Мне снилась зеленая лужайка, беспородно-желтые цветы и, конечно, она... В общем, полный детский сад.

Обычно, просыпаясь, ни фига не помнишь. Но утром я помнил свой сон до малейших деталей. А вспоминая, улыбался, крошил пеплом сигареты куда попало, разбил чашку... Все клинические признаки ясно указывали на то, что я влюбился, и влюбился не на шутку.

С одной стороны, все это совершенно некстати, а с другой - существенно облегчит мою роль патологически влюбленного соперника. Я уже предвкушал, какие раритеты смогу затребовать с Владимира Евгеньевича за переуступку сердца этакой красавицы. Ax, какой красавицы! Я его вполне понимал.