Фридрих Незнанский - Ящик Пандоры

Начальник паспортного стола

42 отд. милиции гор. Москвы

майор милиции А. Старков.

Начальник Московского уголовного розыска, полковник милиции Александра Ивановна Романова, была назначена на необычную для слабого пола должность несколько месяцев назад. По этому поводу было, конечно, много пересудов, но Шура Романова вела себя обычно: грубовато, но по-свойски разговаривала с подчиненными, была справедлива в своих на первый взгляд спонтанных, но на самом деле выверенных решениях.

И никто кругом не догадывался, как устала за это время Романова. И дело было не только в том, что у Московского уголовного розыска прибавилось работы,— преступность в Москве, как и по всей стране, возрастала с неимоверной быстротой.

Гораздо хуже для Романовой было то, что сама милиция превратилась в своего рода символ беззакония и коррупции. Взятки, хищения, убийства — вот «джентльменский» набор милицейских преступлений. Недаром народ гудит: в милиции, мол, работают одни жулики и хапуги. Она, как начальник МУРа, ведет затянувшуюся войну со всей этой нечистью, принимает меры, чтобы избавиться от взяточников и подонков. А это не так просто, как кажется: почти у каждого находится защитничек среди начальства. Престиж профессии падает, МУР за последнее время потерял десятки лучших сыщиков. Жизнь дорожает, причиной ухода во многих случаях становится низкая зарплата и опасная работа. Вот у нее на столе пачка рапортов: прошу освободить от занимаемой должности в связи с переходом на другую работу. А как одолеть мафии и банды с помощью бездарных хиляков из милицейских школ, идущих к ней в МУР только ради московской прописки?

День был загружен оперативной работой. Только сейчас, в шесть вечера, Романова смогла, наконец, взяться за просмотр бумаг. Прочитав жалобу паспортиста Старкова, она возмутилась нескладностью своей новой секретарши.

— Таня, я уже говорила, всю мелочевку отдавайте Красниковскому.

— Хорошо, Александра Ивановна, я учту. К вам он сам, то есть Красниковский. Впустить?

— Пусть войдет.— Романова взглянула на часы: — А вам пора домой, Таня.

— И еще там майор Грязное и следователь из прокуратуры, дожидаются.

— Хорошо, Таня, приму.

Вошел подполковник Артур Андреевич Красниковский, красивый, пышущий здоровьем, излучающий энергию. С места в карьер начал:

— Этого гастролера Жванидзе, за которым пять мокрых дел, я только что взял. Представляешь, Шура, Фомин остановил их «жигуленок», спросил документы, а этот генацвале такой темпераментный. Выхватил свою «беретту» и выстрелил. Не убил чисто случайно, пуля от значка мастера спорта в руку срикошетила. Тут мы на них навалились, взяли их всех четверых. А в хазе на Смоленской набережной целый арсенал: несколько пистолетов и наганов, патроны, гранаты, дымовые шашки, даже пулемет Судаева...

— Постой, Артур, я это и так все знаю: мне дежурный доложил. Дело это на особом контроле в ЦК, стрельбу устроили в центре Москвы, не могли шпану мирно обезвредить, чуть не потеряли товарища, а теперь ты мне героя тут изображаешь. Лучше скажи, когда передашь это дело следователю?

Красниковский заметил, что мать-начальница была сегодня не в духе, в бутылку не полез, сказал мирно:

— Завтра. Пока городская прокуратура будет мотать им душу по московским эпизодам, я подсоберу материал по иногородним фактам... Александра Ивановна, у тебя чайник паром исходит, обои отклеются. Давай стакан, я тебе налью.

Романова бросила в стакан мешочек с чаем, подала Красниковскому, стала расчищать от бумаг стол.

— Спасибо, Артур. Да, вот возьми эту бумажку, разберись с паспортистом, ему там Ромка нахамил. Бумажка-то выеденного яйца не стоит, но Гончаренко последнее время совсем из-под контроля вышел. Вместо перестройки своей работы перестраивает дачный участок в Перловке под особняк. На какие шиши? Зарплату нам прибавили — курам на смех... Да ты меня слушаешь, что ли, Красниковский?

Подполковник оторвал взгляд от рапорта:

— Извини, Александра Ивановна, ты меня расколоть хочешь, а в чем — я не знаю! Что касается особнячка в Перловке, так это не он, а она строит. Я имею в виду жену Гончаренко, она же в торговле работает. А муж за жену не отвечает... А в Матвеевском он сидит по «антикварному делу», мошенники под видом наших сотрудников обирали московских коллекционеров. Туда агентурные нити привели.

— Как это «не отвечает»? Он что — не пользуется ворованным? Нет, так у меня теперь не пойдет. Так ему и объясни... И вот еще что, Артур. Я недавно подписывала бумажку на Псковский завод, заказ на пятьсот наручников. Узнай, почему до сих пор не отгрузили. У меня уже штук пять жалоб, что на складе нет наручников.

Романова тронула Красниковского за рукав синего, в искорку костюма:

— Ступай, Артур, мне еще поработать надо.

В коридоре перед ее дверью скопилось несколько посетителей — сотрудников МУРа. Лишь Турецкий относился к другому, хотя и родственному ведомству. Романова открыла дверь, спросила заинтересованно: «Все ко мне?» — и затем, словно в игре в салочки, дотронулась до каждого: «Тебя и тебя приму, а ты и ты придешь завтра с утречка». Сидевших в стороне у стены на диванчике Грязнова и Турецкого она вроде бы и не приметила. Минут через сорок, разделавшись с сотрудниками, Романова приоткрыла дверь, внимательным взглядом окинула сосредоточенное лицо Турецкого:

— А ну, архаровцы, заходите. Чего у тебя там стряслось, Сашок, выкладывай живенько!

Рассказывать пришлось долго. Турецкий не старался связывать друг с дружкой известные ему факты, хотя ему очень хотелось это сделать. Грязное дополнял, вовремя улавливая в рассказе необходимую паузу. Наконец Турецкий добрел до конца дела, которое еще не было зафиксировано в оперативных сводках по городу Москве и существовало пока только в воображении Ники Славиной, Грязнова и его самого. Романова слушала, не перебивая, и когда Турецкий замолчал, сказала:

— У меня в голове от вашего рассказа салат «оливье» образовался. Я теперь с самого начала все вам повторю в кратком изложении. Значит, так. Пару лет назад гражданином по имени Бил была сброшена под поезд Бардина Татьяна, директор «Детского мира», торгашка, значит. Мужик её был тогда председателем Госкомспорта, теперь банкиром заделался. О Биле этом тогда никто и не подозревал, Бабаянц проворонил, а прокурор дело прекратил. Так? Через два года Костя Меркулов зацепил что-то по делу своих жуликов, и прокурор санкционировал возобновление следствия. В то же самое время жительница микрорайона Матвеевское Вероника Славина случайно обнаруживает в квартире Капитонова то ли мертвого, то ли тяжело раненного Била...

Романова остановила свое изложение, нахмурилась. Грязнов решил, что она забыла о мистическом исчезновении Била: