Олег Логинов - Янкелевич в стране жуликов

Только теперь, услышав русскую речь, Николай начал кое-что понимать. "Бог ты мой, да я же в России!" - вспомнил он и постепенно принялся восстанавливать в памяти события последних дней. Когда добрался в воспоминаниях до того момента, как официант, приняв от него доллары, вдруг швырнул их ему в лицо и принялся кричать, что деньги фальшивые, Янкелевич улыбнулся, вспомнив, как лихо дрался и был бит только подоспевшей милицией, но тут же сник, осознав, что попал в очень серьезный переплет. Теперь, когда алкогольные пары испарились, а с ними и пьяная отвага, он не на шутку испугался. "Торговля в Москве без лицензии - раз! Побег из милицейского участка - два! Драка в ресторане - три! Сопротивление при аресте - четыре! Куча фальшивых долларов - пять! - мысленно принялся он загибать пальцы. Если за каждое преступление дадут лет по пять - это четверть века в страшной российском ГУЛАГе!" От горьких размышлений и жалости к себе Коля заплакал. "Черт бы побрал этот проклятый янкелевичевский клад, сидел бы сейчас спокойно в Висконсине, потягивал виски в баре и глазел на девичьи ножки. И не надо ничьих денег, прожил бы скромно и на вэлфер. Нет, понесло на край света, в дикую, жестокую страну. Зачем?!" - рассуждал он про себя.

Со зловещим лязгом клацнул замок. Дверь камеры поползла в сторону, пропуская в образовавшуюся щель дневной свет. После темноты свет бил по глазам, как при ядерной вспышке, и все обитатели камеры рефлекторно щурились и закрывали глаза ладошками. Тела, лежавшие на цементном полу, стали приподниматься.

- Кому в сортир, в очередь становись! - зычно гаркнул помошник дежурного, поигрывая на пальце ключиком от КВС длиной в четверть метра.

Задержанные тут же резво повскакивали и мигом организовали живую очередь. Те, кому уже приходилось ночевать в КВС, деловито принялись шарить по карманам в поисках завалявшихся бумажек, отлично зная, что туалетной бумагой ментов не обеспечивают и с любой другой у них самих напряг. Естественные надобности приходилось справлять в грязной, вонючей кабине сортира без двери на виду бдительного ока помощника дежурного. Но контингент задержанных в целом был испытанный, к жизненным мелочам неприхотливый, поэтому эту процедуру воспринимал нормально и сдабривал ее грубоватыми шутками. Один лишь Янкелевич широко раскрытыми глазами наблюдал за происходящим, с ужасом ожидая когда дойдет его очередь справлять нужду. Когда же действительно пришел его черед отправляться на унитаз, все обитатели камеры просунули носы в щель, оставленную незакрытой дверью и наперебой принялись упражняться в остроумии. В основном все остроты сводились к простому физиологическому любопытству. Особенно задержанных интересовало - какие элементы интимных частей тела у негров черные, а какие - розовые. Вопросы политики и дружбы народов обитателей КВС практически не волновали. Зато они очень волновали руководство горотдела. Политика - такая тонкая штука, что связавшись с ней, никогда не знаешь наперед где найдешь, где потеряешь. За развал работы и плохую раскрываемость пожурят, а за неверно принятое политическое решение могут и с должности снять. Поэтому у начальника горотдела экстренно проводилось совещание, основным вопросом которого была ситуация с американцем.

Докладывал Пустовалов, который был ответственным по горотделу накануне. Он заверил, что гражданин США задержан вполне обоснованно, доказательства его вины железобетонные и сейчас в отношении Янкелевича усиленно проводятся оперативно-розыскные мероприятия.

- Жалоб от американца на условия содержания в КВС не поступало? спросил начальник горотдела.

- Никак нет, товарищ полковник. В соответствии с принципами демократического государства, гражданин США находится в одинаковых условиях с российскими гражданами. С целью пресечения его хулиганских действия в ресторане, прибывшим на место нарядом были применены спецсредства: "черемуха", ПР и наручники. Имеется соответствующий рапорт. В дежурной части американец был освидетельствован врачом медвытрезвителя, выявлено алкогольное опьянение средней степени и, полученные в результате дебоша в ресторане, легкие телесные повреждения. Имеется соответствующее заключение. С целью оперативной отработки задержанного, мною было принято решение не отправлять его в медвытрезвитель, а содержать в КВС.

- Сколько валюты у него при себе обнаружено?

- Почти пятьдесят тысяч долларов США.

- Откуда они у него взялись - выяснили?

- Не представилось пока возможным, товарищ полковник. Сегодня брошу все силы в этом направлении.

- Действуйте. Докладывать будете мне каждый день лично. Чую, что дело с этим американцем будет громким. Возможно Москва его к себе затребует, поэтому срочным порядком необходимо провести максимум следственных действий и собрать побольше бумаг.

Янкелевича подняли из КВС в кабинет оперов из ОБЭП. Поскольку ситуация была нестандартной, по причине гражданства, цвета кожи задержанного, а главное рекордной суммы фальшивых "баксов", изъятых у него, "колоть" Колю собралось человек пять. Правда, четверо расположились в роли зрителей, предоставив инициативу Боре Давыдову, обслуживающему линию "фальшивки". Тот, изучив записи в паспорте американского гражданина, отложил его в сторону и приступил к допросу:

- С какой целью прибыли в Россию?

- Туризм. Посещение исторических мест.

- А в наш город каким ветром занесло?

- С целью посещения исторических мест.

- Вы, господин Янкелевич, ничего не путаете? Исторические или злачные места собирались посещать?

- Одно другому не мешает. Разве у вас есть закон, запрещающий человеку иметь ужин в ресторане?

- Так, ты что ли в наших законах разбираешься?! Тогда зачем фальшивые доллары сбывал?!

- Ай эм сорри. Я не знал, что они фальшивые.

- Кончай свистеть! Не знал он, понимаешь.

- Не понимаю. Эс кьюзми. Я не умею свистеть.

Последнее признание было расценено присутствующими как проявление неуважения к органам правопорядка Российской Федерации и вызвало небольшой международный конфликт, выразившийся в получении американским подданным оплеух от российских оперов. Соратники Давыдова не удержались и приняли посильное участие в допросе подозреваемого. Янкелевич под напором крепких молодых ребят, нависших над ним и наперебой требовавших от него чистосердечного признания, с отчаянием обреченного, которому нечего терять, гордо выпрямился на стуле и гордо заявил, что его могут расстрелять, но без американского консула говорить он больше ничего не станет. Резкий наезд на задержаного вызвал обратную реакцию - он перестал бояться и уперся. В таком состоянии люди чувствуют себя героями-мучениками и просто стремятся подняться на эшафот, чтобы спеть там "Марсельезу" или сказать что-нибудь патетическое. Такого эффекта опера не ожидали и заметно растерялись.