Вилли Корсари - Из собрания детективов «Радуги». Том 2

— Они, как видите, словно выстроились в ряд, — сказала Вирджиния. — Когда все двери распахнуты, это производит сильное впечатление. Но это и очень неудобно, все комнаты проходные.

— Да, верно. Но наверху коридор между спальнями, наверно, есть.

— О, конечно! Если хотите, я вас и туда отведу. Оттуда открывается чудесный вид, словно на картине.

Картина, представшая взору Сантамарии из спальни Вирджинии, была, однако, весьма унылой. И Альпы, и По, и равнина, и город — все тонуло в сером облаке смога. Сантамария увидел в окно сквозь деревья и кусты «луга», собаку, синьору Табуссо и Де Пальму, которые гуськом спускались к долине. И еще — Лопрести, который стоял возле вишни и курил.

— Ваш коллега симпатичный. Очень представительный, — сказала Вирджиния.

— Да, — согласился Сантамария. — А где спит ваша сестра?

— Ее спальня в конце коридора. Окна выходят на кленовую рощу, хотите посмотреть?

Спальня синьоры Табуссо оказалась маленькой и скромно обставленной: на комоде лежали щетки и черепаховые гребни, открытый футляр с драгоценностями и флакон дорогих духов. Сантамария вынул из футляра длинное янтарное ожерелье.

— Красивое. Можно посмотреть? — спросил он.

Он стал рассеянно перебирать другие ожерелья, булавки, браслеты, а затем, словно по инерции, стал рыться и в ящиках, небрежно выдвигая их и задвигая. В трех лежало постельное и носильное белье, сумочки всех фасонов и цветов. Трубы нигде не было. Синьорина Вирджиния смотрела на него с некоторым удивлением, но по-прежнему любезно улыбалась. В стенном шкафу висели только платья и костюмы, множество платьев и костюмов, судя по всему, тоже весьма дорогих.

— Сколько красивых платьев, — с восторгом сказал он.

— Инес любит одеваться элегантно, с изяществом, — жеманясь, сказала Вирджиния. — И знаете, я тоже. Для нас, женщин, прелесть красивого платья…

— Вполне естественно. Надо следовать моде.

— Да, но теперь мода так часто меняется, — пожаловалась Вирджиния. — Сплошное разорение! Не успеешь купить вещь, как она уже устарела. Представьте себе, у меня шкаф полон платьев и костюмов, которые я и десяти раз не надела за все годы!

— Ну а Инес, у нее тоже есть свой платяной шкаф? — спросил Сантамария.

— О, она еще хуже меня! Ведь она ничего не выбрасывает и никому ничего не дарит. Говорит, что достаточно набраться терпения, и рано или поздно все вещи снова станут модными.

— Сколько же там, должно быть, красивых вещей! Можно мне взглянуть? Где он, этот сказочный шкаф?

— Чей, мой?

— Нет, Инес.

— Идемте, она все вещи хранит в своей старой спальне, которая прежде была спальней наших родителей.

Кровать с балдахином из-за низкого потолка казалась просто необъятной — комната в комнате. Над камином висел большой овальной формы портрет мужчины лет пятидесяти, с пушистой бородкой и таким же резко очерченным властным лицом, как у синьоры Табуссо.

— Наш дедушка. Это он лет сто назад купил виноградник.

— Чем он занимался? — спросил Сантамария.

— У него была шоколадная фабрика, одна из лучших в Турине. Но потом папа немного запустил дела, знаете, как это бывает. Ну, а муж Инес… он был такой добрый, бедняга Чезаре, но вот в делах… Инес всегда ему говорила: «Ты слишком добрый, слишком». А когда он умер и делами занялась Инес, было уже поздно.

— Кому принадлежит виноградник?

— Инес, отец оставил его сестре. Мне он оставил дом на виа Барбару, который тоже не приносит никаких доходов, одни расходы: ремонт, налоги, а квартирную плату мы поднять не можем — дом-то старый. К счастью, у нас есть еще несколько домиков, которые Инес сдала — и надо сказать, удачно — рабочим этого района. У нее, бедняжки, столько всяких забот, ведь это она ведет весь дом.

В зеркалах шкафа и в зеркале, стоявшем на ночном столике, отражались ряды кресел и стульев в стиле Луи Филиппа, сундуки, письменный столик из слоновой кости, комоды. Сантамария подумал, что надо было бы высунуться из окна и позвать Лопрести, но потом решил, что с настоящим обыском можно повременить. Первым делом он подошел к письменному столику. Ящики хотя и со скрипом, но поддавались, и он выдвигал их один за другим. Пожелтевшие открытки, маленькие коробки, курительная трубка, засохшие пишущие ручки.

В зеркальном шкафу висели, завернутые в пластиковые прозрачные мешки, платья и костюмы, которые благодаря капризам моды в один прекрасный день должны были снова стать элегантными. На верхней полке лежало штук десять картонок цилиндрической формы.

— Шляпы? — спросил Сантамария.

— Да. Инес обожает их и считает, что настоящая синьора не должна никуда выходить без шляпы. Но они стали сейчас невероятно дорогими. Иногда я сама переделываю Инес шляпку. Знаете, у меня это неплохо получается…

Сантамария встал на цыпочки и достал с полки одну из картонок для шляп. Открыл ее и громко восхитился шляпой-тюрбаном из бордового бархата. Не скрыл он своего восхищения и перед второй шляпой — птичьим гнездом, — и фетровой шляпой-конусом, увенчанной пером. В четвертой картонке оказался парик, завернутый в веленевую бумагу.

— О, — воскликнул Сантамария, — парик!

— Да, у меня тоже есть один — темный. Мы их покупали вместе. — Вирджиния снова кокетливо хихикнула. — Знаете, женщины так любят менять свою внешность… чувствовать себя совсем другими. — Она вынула парик и стала нежно его поглаживать, пощупала белокурую прядь. — Даже незаметно, что это не настоящие волосы. Сейчас научились творить с париками чудеса, верно ведь?

— Да еще какие… — пробормотал Сантамария.

Вирджиния погрузила руку в гунгу искусственных волос, и на лице ее отразилась растерянность.

— Но только… может, мне показалось…

— Что именно?

— Помнится, парик был другим — волосы приглажены. — Она попыталась сосредоточиться и вспомнить, каким же был прежде парик, но не сумела. — Таким взлохмаченным я его никогда не видела, — с сомнением в голосе заключила она. — Может, Инес попросила своего парикмахеpa изменить его форму? — Вирджиния критическим взором оценила работу парикмахера. — Инес столько ему платит, что он мог бы придумать что-нибудь пооригинальнее, — скривив губы, вынесла она свое суждение. — Вам не кажется, что парик приобрел какой-то нелепый, вульгарный вид?

— Вы правы, — согласился Сантамария.

Однако синьора оказалась достаточно ловкой, чтобы в первый раз сбить с толку и его, и Де Пальму, и Баукьеро, и саму Вирджинию. Ну, а во второй? — подумал Сантамария.

Он огляделся вокруг: бесконечные двери, тьма мебели. Дом огромный, и трубу можно спрятать где угодно, если только синьора Табуссо уже не сожгла ее в одном из каминов… Хрустнула веленевая бумага.

— Вы не возражаете, если я его возьму на время? — сказал он.