Джесси Келлерман - Гений

— Сейчас приеду, — ответила Саманта.

Я вернулся, Макгрет улыбался.

— Ты упрямый как осел.

— А что ты хотел, чтоб я сделал?

— Домой езжай.

— Фигу.

— Вали отсюда.

Я сел на пол у его ног и стал ждать.

Саманте из Бороу-Хилл ехать и ехать. Может, все-таки в «скорую» позвонить? Я не позвонил. Макгрету вроде было получше. Он перестал кашлять. Если старик проснется в машине «скорой помощи», он такого удара по самолюбию не вынесет. Он хотел остаться дома. Хотел сам решать, что ему делать. Надо уважать желания других.

К тому моменту, как приехала Саманта, Макгрет уже вовсю храпел. Он постарел лет на двадцать. Она устало улыбнулась и прошептала «спасибо». Я кивнул и двинулся на выход.

Макгрет пробормотал мне вдогонку:

— На той неделе поработаем.

Мы с Самантой переглянулись.

— На той неделе я в Майами еду. Ты помнишь?

Макгрет вяло кивнул:

— Счастливого пути.

— Это ненадолго, — ответил я. — Скоро вернусь, и мы закончим.

Первая выставка Виктора Крейка закрылась на следующий день. Я очень расстроился, когда сняли картины, хотя и подумал с облегчением, что теперь художнику не на что жаловаться. Он сказал СТОП — и я все убрал. Но поводов с удовольствием приходить с утра на работу у меня стало меньше.

За три дня до отъезда в Майами я организовал перевозку центральной панели Кевину Холлистеру. Он жил в полутора часах езды от города в собственном доме. Саффолк, недешевое место. И похоже, Холлистер скупил весь район оптом. Буколические виды (покосившееся здание почты, старые разваливающиеся фермы, серо-голубые луга) казались частью ландшафтного дизайна. Их словно поместили туда для аутентичности. Я решил проследить за доставкой картин и лично разместить их в доме, а заодно поздороваться с хозяином, ужасно довольным, кстати, своей покупкой.

По его просьбе я нанял бронированную машину. По мне, так это было как-то чересчур, но Мэрилин сказала, что я повезу не только рисунки Крейка, но и несколько десятков других предметов искусства, которые Холлистер у нее купил.

— Ну и сколько там всего?

— Миллионов на одиннадцать, — ответила Мэрилин. — Примерно.

Да, по сравнению с этим мои продажи как-то не впечатляли.

— Ты ведь еще не бывал у него дома?

— Нет.

— Зайка, ты такого в жизни не видал.

— А ты не поедешь?

— Нет. У мальчишек должна быть возможность пообщаться без дам. Поболтаете, подружитесь.

Учитывая, в каком доме я вырос, произвести на меня впечатление было непросто. Мы проехали пост охраны (проверка документов и металлоискатель) и увидели неоклассический ужас. Железный забор, монументальные ворота чугунного литья (с завитушками). Мою голубую кровь это все не взволновало. Дом был большой, но чудовищно безвкусный, храм нувориша, наверняка под завязку набитый кошмарными статуями, а на окнах небось плюшевые шторы. Странно, что Мэрилин меня не предупредила.

— Охренеть! — с чувством сказал водитель. Он аж поперхнулся, увидев длинную суставчатую конструкцию, — это у Холлистера был гараж. Перед воротами техники перебирали моторы «феррари» и «доджа мэйфер». Я насчитал еще восемь ворот в гараже, прямо как на пожарной станции.

От дома до ворот было не меньше километра. В конце пути нас ждал дворецкий с двумя рабочими в красных комбинезонах. Я вышел из машины. Дворецкий дал указания водителю и повел меня вверх по ступеням, чересчур широким, так что при подъеме приходилось наклоняться вперед. Я сразу вспомнил дворцы Великих Моголов. Они нарочно делали двери низкими, чтобы все входящие склоняли головы перед правителями.

— Меня зовут Мэтью, — сказал дворецкий с ошарашившим меня калифорнийским выговором. — Кевин ждет вас.

Вопреки моим ожиданиям, дом был обставлен по-человечески, без уродства. Если честно, он вообще почти не был обставлен: пустой холл, стены белые, как в музее, залитые холодным солнечным светом. Высоченные потолки, окна в крыше. Казалось, тебя уносит ввысь. Голова закружилась. Мечта минималиста: именно так, если верить Дональду Джадду, [26] Дональд Кларенс Джадд (1928–1994) — американский скульптор, художник-минималист. Выставлял свои работы (крупные геометрические формы) на открытом пространстве. должен выглядеть рай.

— Хотите воды? «Сан-Пеллегрино»? — спросил Мэтью.

Я все пялился на потолок. Как-то это место не приспособлено для жилья.

— Вы уж простите, мы сейчас меняем обстановку. Время от времени Кевину хочется обновить интерьер.

— По-моему, это больше похоже на капитальный ремонт.

— У нас есть штатный дизайнер. Кевин считает, что от нее должна быть польза. Ну как, будете «Пеллегрино»?

— Нет, спасибо.

— Тогда сюда, пожалуйста.

Он потащил меня по длинному пустому коридору.

— А где же картины?

— Большая часть находится в музее. Это крыло мы пока не закончили. Но непременно скоро закончим. Как говорит Кевин, главное начать.

Странная какая-то идея — бросить на полпути ремонт передней части дома. А как же гости? На них ведь нужно производить впечатление. Похоже, Холлистеру впечатлять было некого.

Мы зашли в лифт (белый), прошли еще по одному коридору (белому), позади осталось несколько залов (белых) и поворотов. Наконец прибыли к месту назначения. Перед нами была огромная тяжелая дверь. Дворецкий нажал на кнопку звонка.

— К вам Итан Мюллер.

Замок щелкнул, Мэтью придержал передо мной дверь.

— Я сейчас вернусь и принесу вам попить. — Он исчез прежде, чем я успел отказаться.

Кабинет Холлистера, хоть и неуютный, все же не был похож на психбольницу (в отличие от других комнат в доме). Но и тут не было окон. Дизайнер постарался. Интерьер в стиле английского охотничьего домика, но с ультрасовременными наворотами. Низкие диваны и кожаные кресла-качалки. Стальной глобус, увидев который все враги Джеймса Бонда просто лопнули бы от зависти. Пять одинаковых черных ковров из медвежьих шкур. Голова лося с ветвистыми рогами. Стены обиты черной кожей с медными заклепками. Кожа поглощала почти весь свет. И без того темная комната казалась бесконечно длинным коридором. Дизайн жесткий, но было в нем что-то гомоэротическое. Холлистер сидел за темным столом из толстого дымчатого стекла, в стекле отражался свет галогеновых ламп, так что стол вполне мог сойти за самый яркий предмет в комнате. На хозяина ложились блики призрачного света, делая его похожим на волшебника из страны Оз.

Холлистер говорил с кем-то по телефону. Он поправил гарнитуру и жестом пригласил меня садиться.

Я сел. В кабинете, как и во всех остальных комнатах, картин на стенах не было. И вообще никаких предметов искусства не было, если, конечно, не считать предметом искусства саму комнату. А надо бы.