Сергей Майоров - Нажать крючок

Ветрова прикатила на такси после полуночи, и ее появление оба вчерашних курсанта проморгали. Появление Кати в зале вызвало оживление, раздались приветственные пьяные выкрики, но до стойки этот шум не долетел, и если бы Катя приняла приглашение и уселась за столик, судьба ее могла бы сложиться иначе. Однако она двинулась по залу и через минуту попала в поле зрения начинающих оперативников.

- Гляди, она, Кристина! - Рыжеватый Гладков ткнул напарника ботинком, и тот, отряхивая штанину, отозвался:

- Не ори, сам вижу.

Катя прошла в двух метрах, и они услышали аромат ее духов.

- Моя любимая туалетная вода, - пробормотал стриженный наголо Лаптев, чтобы не молчать.

Окружающая обстановка была откровенно враждебной, и задача опознать преступницу и доставить ее в отделение не казалась простой. Достаточно посмотреть на рожи посетителей. Хватай любого - и не ошибешься, на каждом столько висит, что и высшей меры окажется мало. В зале наверняка десяток-другой стволов, да и прочей дряни в бездонных карманах пиджаков и кожаных курток окажется предостаточно.

Двух "Макаров" хватит, чтобы обуздать такую толпу, если действовать решительно, но откуда этой решительности взяться, если еще три года назад они сидели за школьной партой, а последние шесть месяцев им непрестанно вдалбливали, в соответствии с мировоззрениями начальника главка, что милиционер всегда не прав и вообще сволочь.

- Мы свое дело сделали, - наклонившись, жарко зашептал в ухо напарника Лаптев. - Надо звать подмогу и трясти этот долбаный притон к долбаной матери...

- Не мешай, - отмахнулся Гладков. Отступать или звать на помощь ему не хотелось.

Катя взгромоздилась на высокий табурет и, бросив рядом куртку и сумочку, болтала с барменом, облокотившись на стойку так, чтобы собеседник, не напрягаясь, мог заглянуть в разрез блузки. Судя по виду бармена, картина эта его давно уже не вдохновляла, через пять минут он все-таки приготовил и поставил перед девушкой бесплатный коктейль. Катя одарила его улыбкой и взялась за стакан.

Гладков соскочил с табурета и направился к ней.

- Ты куда? - зашептал Лаптев, но грохот музыки заглушил его голос.

Гладков и сам не знал куда. Вернее, он знал - куда, но совсем не представлял как. Подойдя к Кате, он остановился, и она, выждав минуту, томно обернулась.

Взгляд ее начал тускнеть, когда Она оценила потрепанную одежду опера.

- Привет, - нервно улыбнувшись, сказал лейтенант.

- Здорово, - неожиданно грубым голосом отозвалась Ветрова, оглядела его с головы до ног и лениво спросила: - Мент, что ли?

- Ага, - легко согласился Гладков и придвинулся ближе.

Катя надменно измерила расстояние, говорить ничего не стала, глотнула коктейля.

Ощутивший приближение неприятностей бармен. следил за ними.

- Поговорить надо, - сказал Гладков.

- У тебя денег не хватит разговоры со мной вести,- не оборачиваясь, отозвалась Катя и с хрюканьем выцедила остатки напитка.- Славик, налей еще. Я плачу.

Славик кивнул и подхватил новый стакан, но смешивать коктейль не торопился, следил за опером.

- А я и без денег обойдусь, - со злостью ответил Гладков. - Уголовный розыск.

- А мне насрать, - все так же не оборачиваясь, отозвалась Катя.

И это переполнило чашу терпения лейтенанта. Он схватил ее за локоть и рывком сдернул со стула. Ветрова вскрикнула, без тени возмущения и высокомерия в голосе, от неожиданности. Удерживая Катю за правую руку, Гладков сгреб с табуретки ее вещи.

- На!

Свободной левой рукой Катя машинально подхватила сумку и куртку, и опер поволок ее к выходу.

- Минутку! - От столика шагнул мордоворот в расстегнутой до пупа рубахе и с пудовым крестом на груди.

Выдернув пистолет из наплечной кобуры, Гладков щелкнул предохранителем и оскалился:

- Давай, герой, прыгай!

Зал замер. Крестоносец, не отводя взгляда от ствола, попятился. Остальные молчали, и даже музыка куда-то пропала, только шипение и треск доносились из мощных колонок.

- Милиция! - еще раз рявкнул Гладков от дверей. - Кто, сука, дернется, пристрелю на х...й!

Описав стволом пистолета размашистую восьмерку, он вытолкнул притихшую Катю на улицу.

Спустя минуту из дверей выскочил перепуганный Лаптев.

- Ты что? А если б...

- Помолчи! А ты одевайся! - Гладков напялил на ошарашенную Ветрову куртку. - Вперед!

Отделение милиции располагалось в трех минутах ходьбы от "Романса". Гладков втолкнул задержанную в двери дежурной части и только после этого перевел дыхание.

- Все...

- Ну ты даешь.- Очухавшийся Лаптев хлопнул его по плечу.

Через час, когда дежурный "уазик" вез Катю в отделение, на территории которого она с подругой совершила разбой в целях завладения чужим имуществом именно так, с точки зрения закона, трактовались их шалости с клофелином,- в столичном аэропорту Шереметьево объявили, что авиарейс сообщением Москва-Париж по метеоусловиям принимающей стороны откладывается до восьми часов утра.

8

Дождливая осенняя ночь. Порыв ветра сорвал капли с деревьев, и опять тишина. Когда шум падающих на землю капель стих, стали четко слышны размеренные шаги человека, двигающегося по дорожке вдоль дома.

Наблюдатель, который засек Марголина и караулил квартиру до утра, в своем гардеробе имел удобные ботинки на толстой резиновой подошве, но накануне сильно их промочил, до утра они не высохли, и пришлось обувать жесткие лакированные туфли, не приспособленные для бесшумной ходьбы. Ошибся он не только с обувью. Надо было надеть толстый свитер и теплое нижнее белье, утром он не рассчитывал застрять на ночь и не подумал об этом.

Ночь тянулась бесконечно медленно, одежда отсырела, и к пяти часам утра мужчину стало знобить. Двадцать лет назад такие мелочи его не волновали, он мог лежать в засадах сутками, не думая о последствиях. Он понятия не имел, с какой целью "выпасает" человека, фамилию которого ему не назвали, и не стремился это узнать. Зачем? Сегодня один, завтра другой.

До конца работы ничего серьезного произойти не могло, а дрожь усиливалась, надвигалась простуда. Больничные листы на его теперешней работе никто не принимал. Мужчина поднял воротник куртки и быстрым шагом направился к остановке, где желтели яркие пятна круглосуточно работающих ларьков.

Первый киоск был пуст. На окошке второго висела табличка "Закрыто". Плотные многоярусные ряды бутылок и консервов не позволяли разглядеть, что там внутри, но слух уловил ритмичное позвякиванье посуды.

Наблюдатель повернулся к дому. Можно было пройти еще метров шестьсот и в следующем оазисе ночной торговли разжиться спиртным. Но тогда дом терялся из виду и на десять-пятнадцать минут обстановка становилась неконтролируемой. Он знал, что ничего за это время не случится, и все равно колебался. Странно: на государственной службе, когда платили ему копейки, он строго соблюдал инструкции. Сейчас, когда было за что страдать, он хотел их нарушить.