Екатерина Островская - Заповедник, где обитает смерть

Шикарная блондинка осмотрела дом и осталась довольна.

– Итак, дорогуша, – сказала она, – сколько хотите за вашу избушку?

– Тысячу, – испугавшись размеров суммы, прошептала внучка.

Но боялась она зря, бабушка была уже в больнице, а серые волки в Токсово не бегают.

– В месяц? – переспросила дама.

Девушка испугалась еще больше и кивнула.

– О’кей, – улыбнулась блондинка. – Плачу за три месяца вперед. Она села за стол, достала из сумочки пачку долларов, отсчитала тридцать банкнот и положила на стол.

– Здесь ровно три.

Вообще-то девушка просила тысячу, имея в виду рубли. Но отказаться не смогла: у нее просто отнялась речь. Это было перед Новым годом.

И вот вчера вечером девушка позвонила из города, чтобы узнать у дамы, сколько та еще пробудет в доме, но трубку сняла бабушка.

– Ты где шляешься? Приезжай скорее, убирай весь мусор.

В доме было чисто, только под ванной лежали пара десятков колготок, дорогих, совсем новых и даже без зацепок, и на полке осталась зубная щетка и тюбик зубной пасты, а в спальне на тумбочке стояли две коробочки с духами, из чего девушка сделала вывод, что квартирантка обязательно вернется.

– Вряд ли, – покачал головой Волошин. – Теперь она не вернется никогда.

– А духи?

– Оставь себе на память.

– Ведь они чужие!

– Тогда выброси!

– Разве можно чужие вещи выбрасывать? А там еще одна вещь была. Только я не знаю, можно ли рассказывать…

Алексей, которому надоело выслушивать глупости, поднялся из-за стола и мотнул головой девчонке:

– Давай подвезу.

– Да-да, – согласилась девчонка и вскочила резко, – только вы меня подождите немного у калитки. Я деньги, которые вам должна, быстро вынесу.

– Ну тебя! – махнул рукой Волошин. – Иди тогда домой пешком.

Сел в «Лексус» и поехал. Когда сворачивал с трассы в проулок, обернулся. Девчонка опять быстро шла следом. Пришлось газануть и умчаться, рискуя вылететь со скользкой дороги и врезаться в чей-нибудь забор.

Посигналить трижды Волошин, конечно же, позабыл. Загнал машину в гараж, поднялся на крыльцо, открыл ключом дверь. Вера стояла в коридоре. Только теперь он понял, что она, наверное, волновалась, ведь он отсутствовал достаточно долго. Хотел объяснить, но вместо этого спросил:

– Какие новости?

– Взорвали Бен Ладена…

Алексей с удивлением посмотрел на девушку, а потом догадался, что она говорит об участниках игры.

– Выбыл Цахес и кто-то еще. Кроме того, я попыталась…

– Давайте забудем этот бред, – сказал Волошин. – По большому счету, нам здесь нечего больше делать. Мы ведь с вами собирались уехать вместе.

Он снова перешел на вежливое обращение, и Вера тоже стала другой:

– Я никуда не собиралась, а если вам хочется, пожалуйста, езжайте куда хотите.

Назревала ссора. Чтобы погасить искру, Алексей сказал:

– Кое-что узнал про Эмму. Дом она снимала, заплатила вперед и уехала пару дней назад. Убыла вместе с Иваном или нет, выяснить не удалось. Скорее всего, одна – у нее был свой автомобиль. Может, Филатов и не заезжал к ней вообще? Может, она уехала еще раньше, и Ванька не застал ее?..

– Таких совпадений не бывает, – вздохнула Вера. – Оба пропали в одно и то же время. Даже если они, не сговариваясь, убыли в разных направлениях, то Эмма появилась бы здесь, чтобы попрощаться, как всегда.

– Мне кажется, Эмма здесь ни при чем: просто так уж случилось, что она все время находилась рядом, и потому мы решили связать с ней все происходящее с нами, – произнес Алексей и замолчал.

Вера хотела, видимо, возразить, но лишь вздохнула.

День тянулся долго. Нечем было его заполнить. Волошин лежал поперек кровати, смотрел на бабочку, и ему было горько. Полез в тумбочку за оставленной в ней когда-то книгой, а нашел Ванькину прощальную записку, которая оказалась предсмертным посланием, прочитал последние строки, и на душе стало еще хуже. Он спустился вниз, хотел подойти к Вере и попросить у нее прощения – за то, что втянул ее в эту историю, за то, что слишком сух с нею и просто за свою собственную тупость. Алексей зашел в кабинет. Девушка даже не обернулась. Он глубоко и громко вздохнул. Она не обернулась и на этот раз. Подойти не решился, а смотреть на «десятку» на ее спине было бесполезно: Вера, если и чувствовала его взгляд, оборачиваться не собиралась.

– Мы Ивана не помянули, – сказал он наконец.

Вера поднялась с кресла и пошла к двери подвала, безотказно и молча, как рабыня. Но потом, когда сама разлила коньяк по маленьким рюмочкам, произнесла негромко:

– Если игра затянется, если нас не убьют, то мы, пожалуй, сопьемся и умрем от алкоголизма.

Волошин хотел объяснить, что он не пьяница и прекрасно может обходиться даже без пива – просто такая традиция. Да и нервы уже ни к черту, а пятьдесят капель – лучшее средство снять напряжение. Он даже открыл рот, чтобы сказать все это, но, взглянув на Веру, едва вымолвил:

– Это не самая страшная смерть.

Волошин произнес это и вдруг отчетливо понял, что больше никогда не увидит Ваньку. Еще совсем недавно он почти не вспоминал о нем, а теперь никогда не сможет забыть, сколько бы ему самому ни осталось жить. Не будет теперь Ивана, который в тридцать четыре года во всех своих проявлениях оставался ребенком – наивным и чистым, несмотря ни на что. Теперь ему никогда уже не исполнится тридцать пять, он никогда уже не станет мудрым и старым. Алексей подумал об этом с тоской и болью одиночества, словно потерял единственного друга, ближе которого теперь никого не будет. А ведь так и есть.

– За Ваню, – прошептал Волошин, – пусть земля ему будет пухом.

Вера выпила залпом и сразу прикрыла рот маленькой ладошкой.

– Надо было закуску взять, что ли, – начал Алексей и замолчал, увидев в глазах Веры слезы.

– Мне очень жаль вашего друга, – тихо сказал Вера.

Волошин вдруг вспомнил, как познакомился с Иваном, как сидел рядом с ним за столом на его свадьбе и пытался напоить его. Как мать Филатова заметила это и подошла.

– Я очень прошу вас: не надо больше ему наливать. Ванечка совсем не умеет пить, – сказала она.

Волошину тогда показалась, что она сейчас заплачет.

И он промолчал и не сказал того, о чем подумал вдруг и чего испугался.

«А что будет с ней сейчас, когда узнает о смерти единственного ребенка?»

Ваню убили. За что? За то, что хотел стать богатым. Но он и так был не бедным.

Алексей посмотрел на Веру.

– У Ивана только мама. Она в Вышнем Волочке до сих пор в школе работает. Ваня никогда не видел родного отца, отчима у него не было, в доме вообще никогда не было мужчины… Иван говорил: если бы у него был отец, хоть какой, он вырос бы другим…

Волошин взял из руки девушки рюмку, поставил ее на стол, потом обнял Веру и прижал к себе неподвижную, несопротивляющуюся. Сделал это просто, без всякого усилия над собой или над ней, и даже не прижал к себе, а лишь привлек, погладил по плечу и шепнул: