Светлана Бестужева-Лада - Одинокая волчица

«Старый мошенник понял, что перегибает палку? — размышляла Императрица, лениво приводя себя в порядок к приезду Музыканта. — Или просто решил отпустить поводок, посмотреть, как себя буду вести? Какая, в конце концов, разница! Хотела бы я только знать, чего он на самом деле боится? Того, что меня убьют, или того, что я найду себе кого-нибудь, кроме него? Если первого, то все более или менее логично, а если второго, то по меньшей мере глупо. Захочу — и найду, никакая охрана не поможет. Чем он собирается меня удерживать, интересно? Деньги отпадают, того, что мне оставил Попугай, я за всю жизнь не истрачу. Тогда — чем? Любовью своей, что ли? Меня эти эмоции не колышут совершенно».

Она тряхнула головой, отгоняя докучные мысли. Успеет поразмышлять, времени много. Сегодня нужно развлекаться, хотя бы в пределах отпущенных возможностей. Господи, как давно у неё не было молодого мужчины, кажется, целую вечность. Молодого, сильного, пылкого… Интересно, сколько лет Музыканту? Точно не больше тридцати, а какими глазами он на неё последнее время смотрит! Надо бы поощрить мальчика, чтобы с крючка не сорвался… Глупости, пока у неё есть деньги, никто никуда не денется. Так, приехали: теперь уже она собирается платить мужчине за то удовольствие, которое ему доставляет. Остается только взять его на содержание…

«А почему бы и нет? — вдруг подумала она. — Почему бы, действительно, не купить себе молодого мужа? Для разнообразия… Ага, и потерять сразу все! Чертов Попугай, как же хорошо он меня изучил, если вставил этот дурацкий пункт в завещание: вторичное мое замужество возможно только с человеком, не беднее меня. Где же я такого найду, интересно? Разве что за границей… Звонки бубны за горами! Мошенники везде найдутся — обдерут, как липку, ищи потом ветра в поле. У нас хоть проверить можно, действительно деньги есть или пургу гонят. А там?»

Она снова тряхнула головой и принялась наводить красоту уже всерьез. Сильно подвела и без того большие глаза: немодно, зато очень эффектно, особенно если положить на веки зеленый — в цвет глаз — тон и густо, как для сцены, намазать ресницы. Зато совсем немного пудры и чуть-чуть румян: подчеркнуть высокие скулы. Особенно тщательно она занималась ртом, потому что знала — это самое красивое, чем её одарила природа. Фигура, конечно, в порядке, но стройные ножки погоды не делают, а вот губы…

За всеми этими увлекательными занятиями она не расслышала негромкого стука в дверь. Когда постучали во второй раз, уже чуть более настойчиво, она даже вздрогнула от неожиданности и уронила ручное зеркало, с помощью которого любовалась на свой профиль. Стекло в затейливой серебряной рамке мгновенно покрылось паутиной трещин.

«Разбитое зеркало — семь лет несчастий», — машинально подумала Императрица и крикнула:

— Да входите же, кто там еще?!

— К вам гость, — тихо доложила безликая и незаметная горничная.

— Ну так пусть заходит. Что за дурацкие церемонии?

Горничная выскользнула за дверь, откуда в ту же секунду появился Музыкант… в белом смокинге. Императрица даже рот приоткрыла от удивления: это что ещё за цирк? Похоже, мальчик думает, что они намерены отправиться на прием в какое-нибудь посольство.

— Что ты так удивляешься, красавица? — самодовольно усмехнулся Музыкант. — Думаешь, если я не миллионер, так уже и в красивой жизни ничего не понимаю? Не волнуйся: знаем, плавали. А ты все ещё в неглиже, моя прелесть? Никак не можешь платьице выбрать, глазки разбегаются?

— Разбегаются! — фыркнула Императрица. — Это ты, миленький, разбежался, смокинг нацепил. Думаешь, куда-нибудь поедем? Как же, сейчас! Кто меня отсюда выпустит?

— Не понял, — прищурился Музыкант, подходя вплотную к ней и беззастенчиво разглядывая очень соблазнительное декольте. — Ты под домашним арестом? А что натворила?

— Меня хотели убить. Понимаешь? Меня — убить!!

— Естественное желание, мне иногда этого тоже хочется. С чего такой крик на лужайке? Дай лучше выпить чего-нибудь, в горле пересохло.

— Налей себе сам. И мне заодно. Какая, в конце концов, разница, где пить?

— Никакой, — покладисто согласился Музыкант, — разница только в том, что и с кем. Похоже, ты пьешь водку, причем одна. Прямой путь к алкоголизму, красавица. Если уж так душа горит, зови меня, в компании веселее.

— Тебе тогда тут поселиться придется, — невесело усмехнулась Императрица.

— Даже так? Эк, тебя скрутило, болезная. Действительно, богатые тоже плачут, вот уж не думал, не гадал. Между прочим, поселиться здесь я могу. Только пожелай.

— Кто это мне позволит тебя здесь поселить?

Музыкант отставил чуть пригубленный бокал в сторону и взял Императрицу за обе руки.

— Что происходит, девочка? — тихо спросил он, без своего обычного фиглярства. — Тебя кто-то шантажирует? Запугивает? Ты теперь хозяйка, миллионерша, черт, дьявол, ваше превосходительство. А ты заладила, как бедная приживалка: кто позволит, кто позволит… Не узнаю тебя, Императрица.

Пожалуй, впервые в жизни с ней кто-то говорил вот так: ласково, ободряюще, вообще — по-человечески. Реакция оказалась совершенно неожиданной для неё самой: она уткнулась в плечо Музыканту и заплакала. Откровенно, вслух, навзрыд, немножко по-детски. Сколько себя помнила — плакала только по двум причинам: от боли и от злости. Сейчас, первый раз в жизни, она рыдала, пожалуй, просто так. Точнее, от непереносимой жалости к себе, маленькой.

— Успокоилась? — все так же нежно спросил её Музыкант, когда всхлипы наконец утихли. — Сплеснула эмоции? Теперь давай все по порядку с того самого момента, как мы с тобой расстались. И никаких комментариев, только факты. Договорились?

Факты? Она растерянно посмотрела на него: факт был только один — тот самый ужасный выстрел в церкви. Если бы Николай Дмитриевич не оттолкнул её тогда…

— Во время отпевания в меня кто-то выстрелил. Пулю получил начальник охраны…

Она зябко передернула плечами и залпом выпила все, что было в её бокале.

— Почему ты решила, что стреляли в тебя? Тебе угрожали? Кому-то выгодно тебя убить? Кстати, к кому все переходит в случае твоей смерти?

— Тому, кому я завещаю, наверное. У меня ведь нет близких родственников.

— При таких деньгах найдутся, не сомневайся. Но завещания ты пока ещё не составила?

— Нет. А зачем? Мне решительно все равно, что будет после моей смерти. А вся эта возня с нотариусами… Хотя Лев Валерианович каждый раз уговаривает меня написать.

— Это ещё кто?

— Ах да, ты же ничего не знаешь. Мой драгоценный супруг организовал мне опекуна. Сделал из меня эдакое переходящее красное знамя — приз победителю…

— Я, кажется, просил тебя пока воздержаться от комментариев. Мне сейчас нужны только факты. Соберись — и давай все с начала, подробно. Кто, откуда, почему, зачем…