Колин Харрисон - Кубинский зал

Я этого не знал, но это не имело значения. Сейчас на первый план вышла другая проблема.

— Разбуди его! — приказал Гейб.

Я обернулся к нему и прижал палец к губам.

— Если хочешь, чтобы все было тихо, предоставь действовать мне, — прошептал я. — Джей не станет с тобой разговаривать — скорее всего, он попытается свернуть тебе шею. Возможно, ему это не удастся, но лишний шум тебе в любом случае ни к чему. Как я уже сказал, у тебя и без того достаточно проблем.

Гейб не стал спорить — просто махнул револьвером, чтобы я действовал.

Я встал на нижнюю перекладину кресла и, наклонившись вперед, прильнул глазом к вентиляционной решетке. Совсем близко я увидел Дэвида Коулза, который говорил по телефону, рассеянно перебирая свободной рукой лежащие на столе бумаги.

— Да, — сказал он в трубку. — Мы передадим это тебе. Отлично… — Он положил трубку на аппарат и протянул вошедшему в кабинет помощнику листок бумаги. — Это коды к программе Мартина.

— Хорошо, сэр.

— Как обстоят дела с евро?

— Курс немного подрос, сэр.

— Есть крупные пакеты облигаций?

— Есть разные, сэр.

— А японцы готовы играть на повышение?

— Трудно сказать.

— Ну хорошо, я сам посмотрю. — Коулз вместе с помощником вышел, и я воспользовался этим, чтобы разбудить Джея.

— Эй, — сказал я негромко. — Проснись, Джей!

Я ожидал, что он вздрогнет, вскрикнет, возможно — заедет мне в зубы спросонок, но я ошибся. У Джея, похоже, осталось совсем мало сил. Медленно, словно нехотя, он открыл глаза и оторвал голову от стены.

— Значит, ты меня нашел… — проговорил он равнодушно.

— Проснись, приятель!..

Джей пошевелился в кресле, потянулся.

— Скорее, Джей, нам нужно спуститься вниз!

— Зачем?

— Они схватили Салли.

— Салли? Я кивнул.

— Ничего не понимаю! Кто…

— Потом поймешь. Лучше пошевеливайся, приятель, — сказал Гейб, показывая Джею револьвер.

Когда мы вышли на улицу, дверца лимузина широко распахнулась.

— Ну, живо!.. — скомандовал Гейб, и мы с Джеем полезли внутрь.

Салли, оказавшись между Дэнни и Джеем, потрясенно смотрела то на одного, то на другого. Ни меня, ни Джея она явно не узнала.

— Что происходит? — жалобно спросила она. — Что вы собираетесь со мной сделать?

Я постарался ответить как можно тверже:

— С тобой ничего не случится, Салли, не бойся.

— Но ведь что-то уже случилось… — Салли заплакала. — Откуда вы вообще знаете, как меня зовут?

— Если тебя кто-нибудь тронет, я его убью, — пообещал Джей.

Но я видел, что его слова не успокоили Салли. Взгляд ее лихорадочно перебегал с одного незнакомого лица на другое, губы дрожали, руки были крепко прижаты к груди.

— Вы… я… Вы хотите потребовать выкуп?

— О'кей, Гейб, — сказал я. — Теперь можешь ее отпустить.

— Сначала деньги, — возразил громила.

— Джей? — Я повернулся к нему. — Этот парень хочет получить свои деньги. Где там твоя наличка — давай ее сюда.

Но Джей меня не слышал. Он не мог оторвать глаз от Салли. Если не считать нескольких секунд, когда Джей замешкался позади ее кресла в стейнвеевском зале, он еще никогда не подходил к своей дочери так близко.

— Я должен поговорить с ней.

Это заявление, сделанное хриплым, срывающимся голосом, казалось, еще больше напугало Салли. И все же я не мог не задаться вопросом, не чувствует ли она глубоко внутри себя глубокую родственную связь с этим странным мужчиной? Это было бы неудивительно — в ее чертах я узнавал черты Джея. Даже в том, как она хмурилась, в ее расправленных плечах читалось то же упрямство и стремление добиться своего во что бы то ни стало. Кроме того, уже сейчас у нее были достаточно длинные ноги, а в будущем они должны были стать такими же, как у Джея.

— Давай, только быстрее, — сказал Гейб.

Джей наклонился к Салли. Напуганная его пристальным взглядом, девочка отпрянула и отвернулась.

— Полегче, Джей! — предупредил я. — Полегче.

— Ты счастлива? — спросил Джей Рейни у своей дочери.

— Кто вы такой? — ответила она. Джей с трудом вздохнул.

— Ты счастлива?

— Ну… Во всяком случае — не сейчас.

— Я имею в виду… — Джей закашлялся. — Я хотел сказать — в жизни. Тебе нравится, как ты живешь?

Даже Салли поняла, как неуместен в данных обстоятельствах подобный вопрос.

— Да, — сказала она. — Конечно.

— Все это очень мило, — вмешался Гейб, — но нам нужны…

— Заткнись. — Джей даже не посмотрел на него. Он не боялся Гейба, и тот это понял.

— Ну хорошо, еще две минуты, — уступил он, и Джей снова обратился к Салли:

— У тебя хорошая семья?

— Очень.

— Ты скучаешь по своей матери?

Девочка удивленно моргнула.

— Кто вы? — повторила она.

— Я знал ее… давно.

— Когда? — Салли подозрительно нахмурилась.

— Много лет назад.

— Вы… правда ее знали?

— Да. — Джей через силу улыбнулся.

— Очень скучаю, — призналась Салли. — Мне ее не хватает, я часто о ней думаю.

— Ты очень на нее похожа.

— Я знаю, но от этого мне еще грустнее.

Джей кивнул, кусая губу.

— О'кей, достаточно! — снова вмешался Гейб. — Поговорили, и хватит.

— Выслушай меня, пожалуйста, Салли, — сказал Джей, и его голос прозвучал печально и хрипло. — Я… я хочу попросить тебя об одном одолжении.

— О каком? — Салли с опаской огляделась. — Вы для этого меня сюда затащили?

— Давай поскорей, Рейнман, — сострил Гейб.

— Я хотел бы прикоснуться к твоему уху, Салли. Это будет быстро и совсем не больно.

— Все это как-то непристойно, мистер! Может быть, вы маньяк?

— Я согласен, моя просьба звучит несколько странно, но… Для меня это очень важно, — сказал Джей. — Не беспокойся — больше я ничего не попрошу.

— Ну, ладно, так и быть… — Салли убрала волосы за уши и слегка наклонилась вперед.

Джей с трудом перевел дыхание и поднял правую руку. Когда он прикоснулся к своей дочери, та не выдержала и вздрогнула.

— Не бойся… — пробормотал Джей. Его большой палец осторожно двинулся вдоль внутреннего завитка ушной раковины. Салли не двигалась, но ее большие глаза смотрели то на Джея, то на меня.

— Наклони чуть-чуть голову, — велел Джей. Девочка подчинилась, изо всех сил стараясь не заплакать.

— Все в порядке, — подбодрил я ее. Джей продолжал гладить ухо Салли.

— Эй, мистер, может, хватит?… — не выдержала она и попыталась отклониться назад.

— Не шевелись! — приказал Джей странным, напряженным голосом. — Я сейчас… Есть! — Он на мгновение замер и закрыл глаза, то ли вспоминая что-то, то ли воочию представляя себе годы, прошедшие с того дня, когда он в первый и единственный раз держал на руках своего ребенка. Это было, припомнил я, тринадцать с чем-то лет назад в одном из лондонских парков, когда Элайза была уже замужем за Коулзом и больше не принадлежала ему.