Шарль Эксбрайя - Свести с ума Мартину

Разнервничавшись, он, вместо того, чтобы вернуться на работу, сел в машину и поехал в Фюмэль. Погода оставалась хорошей, и деревня окунулась в спокойную тихую дрему.

В Пюнлевек Тьерри добрался до старого кладбища, которое особенно любил. Здесь только что закончились похороны, и здоровые молодцы равнодушно засыпали яму. Слышно было, как тяжелые, слипшиеся куски глины стучат о крышку гроба. Невик сел на остатки древней стены, окруженной могилами. Перед ним возвышалась церковь. В тени Божьего храма покоились самые старые из мертвых. Если сомнения Пьера и Эрмины отрезвили комиссара, то это неожиданное соприкосновение со смертью сделало его мягче. Может, Мартина и права, нужно действительно подчиниться судьбе. Какая разница, когда уйти, если ты совершенно один в этом мире. Немного раньше, немного позже… Что значат отдельные дни по сравнению с вечностью? И как бы мы ни сопротивлялись, смерть забирает нас в молодости, как Алису, например… Она такк мало успела насладиться жизнью. Он оставался так несколько часов, погруженный в глубокие раздумья о смерти и о жизни. Когда комиссар снова сел в машину, пробило половина пятого.

Ратенель уже ждал его. Он радостно сообщил:

– У меня на руках все карты!

– Давайте.

– Для начала я пропустил стаканчик с папашей Сейяком. Это бухгалтер в «Жаворонках», клинике Пьюбрана. Мы давно уже знакомы. Он был другом моего отца. Сейяк заверил меня, что дела в «Жаворонках» идут наилучшим образом. И если доктор захочет отстраивать больницу, то без труда найдет необходимые для этого средства. Сотни людей только и ждут сигнала, чтобы доверить ему свои деньги. Теперь о мадемуазель Пьезат. Я был принял заместителем мэтра Посифока – Оноре Лагленжиолем. Мы с ним вместе учились в школе. Похоже, что у старой девы денег куры не клюют.

– Но она ведь играет?

– Да, но рисковать не любит и обычно удачно выкручивается, иногда лучше, иногда хуже.

Тьерри побледнел. Его доводы в защиту Мартины таяли на глазах.

– Продолжайте.

– Значит, остается Марк Кесси. Красавчик плевать хотел на свою жену. Этот пройдоха весело живет.

– На чьи средства?

– На приданое Софи. По словам Чарли, бармена из «Сендриллы», он тратит сумасшедшие деньги, и Симон Телю, хозяин гаража, рассказал, что наш герой думает приобрести себе «Мустанга».

– Довольно, Ратенель, уже поздно, возвращайтесь домой. Завтра увидимся.

Оставшись один, Тьерри подумал, что не может усомниться в искренности и преданности своего подчиненного. Выходит, наврала Мартина. От этой мысли ему стало невыносимо больно. Он закрыл глаза: лицо Мартины… лицо Пьюбрана… Софи… мадемуазель Пьезат… Марка Кесси. Которое из них врет? Которое говорит правду? Зачем Мартине нужно было врать? Зачем весь этот спектакль? Тайна лиц… Он вспомнил свое сочинение на выпускных экзаменах, за которое получил тогда отличную оценку. Мысль Монтеня: «У правды и у лжи одинаковые лица, форма, вкус и вид похожи. Мы смотрим на них одними и теми же глазами». Кто сорвет с лиц маску лжи, надетую на них обществом?! Первый раз за всю свою служебную карьеру Тьерри чувствовал себя абсолютно беспомощным. Его охватила ярость. И тут промелькнула догадка: а что если Ратенель попался? Комиссар на все сто доверял своему помощнику, но мальчик был еще слишком молод и наивно полагал, что люди будут с ним откровенны лишь потому, что он служит в полиции.

Невик решил немедленно проверить свое предположение. Недолго думая, он помчался к Ратенелю домой. Луиза, милая толстушка, жена Фернанда, открыла ему дверь.

– Фернанд что-нибудь натворил? – испугалась она.

– Да что вы, нет конечно, мне просто нужно у него кое-что спросить.

Успокоившись, Луиза позвала мужа.

– Фернанд, это к тебе.

Появился Ратенель в пижаме.

– Господин комиссар!

– У вас найдется свободная минутка?

– Я всегда в вашем распоряжении. Подождите, я сейчас быстро оденусь.

– Не стоит. Послушайте, Фернанд, я тут поразмыслил над вашим докладом и хотел уточнить: вы уверены, что люди, которых вы допросили, говорили правду?

– Да!

– Подумайте хорошенько!

– А почему бы они соврали?

– Зачем им предавать своих хозяев или клиентов.

– Но я инспектор полиции.

– Вы им это сообщили?

– Нет, вы же советовали мне не привлекать внимания.

– Отлично! Извините, что побеспокоил. До завтра. Мое почтение, мадам Ратенель.

Воспрянув духом, Невик отправился в «Таверну». С этого момента он знал, что в этой истории только он один может установить истину, только он может сорвать с лиц маски лжи.

В хорошую погоду папаша Сейяк отправлялся в «Жаворонки» на мопеде. Увидев старика на дороге – в полдень он возвращался домой обедать, – Невик последовал за ним на машине и окликнул его в тот момент, когда Сейяк затормозил у порога своего жилища.

– Сейяк?

Человек обернулся.

– Подойдите, пожалуйста.

Бухгалтер не сразу узнал комиссара и приблизился недоверчиво. Его лицо оживилось, когда он разглядел в своем собеседнике Невика.

– А! Господин комиссар…

– Мне надо с вами поговорить.

Тьерри распахнул дверцу машины, и тот покорно сел рядом с ним.

– Господин Сейяк, я не буду темнить. Скажите, зачем вчера вечером вы разыграли комедию перед моим помощником?

Таким образом Невик сразу открыл все свои карты. Выйдет, не выйдет… он ставил на то, что застигнет старика врасплох.

– Я… я не понимаю?

– Я вам объясню. Зачем вы устроили весь этот цирк, рассказав инспектору Ратенелю, что финансы «Жаворонков» в полном порядке. Вы что, нас за дураков держите, что ли? А, господин Сейяк?

– Нет-нет, конечно нет! Но моя привязанность к доктору… профессиональная тайна…

– От полиции не бывает секретов!

Добрый человек взмолился:

– Прошу вас, господин комиссар, обратитесь лучше к господину Пьюбрану… Я уверен, что он не станет от вас ничего скрывать!

– Замечательно, господин Сейяк. А я хотел избежать шумихи! Но поскольку вы так настаиваете…

– Я?

– А кто же еще? Я желал незаметно получить нужные мне сведения, а вы вынуждаете меня задавать вопросы публично. Не думаю, что это не найдет отголоска в газетах. Ну ладно, до свидания, господин Сейяк.

– Подождите! Вы обещаете мне, что то, что я скажу, останется между нами?

– Между законом и вами.

– Да, я действительно сказал неправду Ратенелю. Я был уверен, что дело лишь в праздном любопытстве. Признаюсь, мне даже доставило удовольствие наговорить ему небылиц. Хотя бы для того, чтобы показать, что он не хитрее меня.

– Ну ладно, ладно. А правда-то в чем?

– Дела идут плохо, господин комиссар. У нас много долгов, и мы не можем их ликвидировать, потому что банки отказали нам в кредитах. Даже не представляю, как мы из этого выпутаемся.