Филипп Ванденберг - Тайна скарабея

– А можно пить воду из Нила?

– Конечно, можно, вопрос только в том, сколько болезней ты при этом прихватишь.

Местами над водой отчетливо виднелись верхушки пальм, росших когда-то у берега. Ветер и волны настолько обтрепали листья, что голые ветви беспомощно били по воде, как руки утопающего.

– И сколько будет продолжаться хамсин? – спросила Рая. Они просидели под спасительным утесом еще два часа.

– Наверняка этого сказать нельзя, – ответил Жак и стряхнул песок с лица. – Обычно через пару часов все заканчивается, и небо становится абсолютно чистым. В Верхнем Египте хамсин может бушевать и три дня подряд, а небо остается желто-серым, будто грязная льняная тряпка.

Они сидели, прижимаясь друг к другу, под скалой, когда около полудня ветер стал постепенно стихать, но небо не прояснилось. Балое знал, что это значит: буря затихала ненадолго, как бы переводя дыхание, чтобы потом разразиться с новой силой.

Жак и Рая использовали затишье, чтобы вскарабкаться на одну из песчаных дюн, которые волнистым узором разбросал хамсин. Лодки не было видно. Возможно, она опрокинулась во время бури и затонула. На юге, в направлении Судана, виднелись наползающие одна на другую дюны – они разлеглись толстобрюхими морскими львами. Но неподалеку образовалась долина, окруженная пальмами, до которой песок не смог добраться. Балое и Рая решили пойти туда. А там будет видно…

Балое предполагал, что путь займет три часа, но понадобилось целых пять, прежде чем они перешли через последнюю дюну. Свеженаметенный песок препятствовал продвижению вперед: беглецы то утопали в нем по колено, как в рыхлом снегу, то внезапно соскальзывали и падали.

Когда Рая поднялась на гребень последней дюны, то не поверила своим глазам: в небольшой бухте, образовавшейся из-за водохранилища, раскинулась заброшенная деревня. По крайней мере, с первого взгляда казалось, что жители ее покинули. Половина домов была уже полностью затоплена, у некоторых над водой торчали только крыши. Дни домов, стоявших чуть выше, очевидно, были уже сочтены.

– Рая, ущипни меня! – закричал Балое.

Теперь и Рая увидела, что к утесу, торчащему из воды, привязаны две лодки: фелюга со сложенным парусом и видавшая виды моторная лодка.

Балое издал радостный вопль и помчался вниз по склону. Рая осторожно последовала за ним. Но еще до того как Балое успел спуститься, из хижин вышли люди: одни были полуобнаженные, другие – в длинных одеяниях. Трое держали винтовки наперевес.

Жак побежал им навстречу, размахивая руками. Вооруженные люди, казалось, его не поняли и направили на Балое оружие. Жак остановился и прокричал пару арабских слов, которые вспомнил, но на хозяев это не подействовало.

Не сводя глаз с Балое, один из мужчин выстрелил в воздух, и из хижины вышел старик в длинной белой одежде. Он вытянул руку, провел ею по воздуху, очертив полукруг, и мужчины опустили оружие. Теперь Рая тоже спустилась. Она боязливо ухватилась за руку Жака, дрожа от страха. Чтобы подбодрить себя, но все же неуверенно Рая сказала:

– Они ничего не сделают, если увидят, что мы пришли с добрыми намерениями.

Балое сжал ее руку.

Старик медленно подошел ближе и прокричал какие-то непонятные слова по-арабски. Балое попытался заговорить по-английски, но его слова не вызвали никакой реакции. В отчаянии он заговорил по-французски и услышал, как старик спросил на ломаном языке, не прислало ли их правительство.

Правительство?

Балое и Рая переглянулись. Что же ответить?

– Просто скажи правду, – пробормотала Рая.

– Это невозможно, – ответил Жак и рассказал старику историю о том, что они журналисты из Франции и ездят по Верхнему Египту, собирая информацию о строительстве плотины. Во время хамсина их лодка перевернулась, и они пришли за помощью. Они хотят попасть в Судан.

Старейшина слушал, держа левую руку возле уха, что, как потом выяснилось, отнюдь не было признаком глухоты. Ему было крайне интересно, что скажет Балое. Выслушав, он сложил губы в странную гримасу и сплюнул на землю. Потом начал восхвалять Аллаха, ниспославшего ему обучение в школе и всяческие дары, за то, что он может понимать людей, говорящих на иностранном языке.

Беглецы удивленно кивали. Они надеялись заслужить доверие старейшины, но он вдруг начал ругать чужеземцев в целом и журналистов в частности. И каждое французское предложение, дававшееся ему с таким трудом, он заканчивал плевком на землю, будто ставил точку. Он возмущался, что сначала Египет завоевали англичане, теперь – русские. А журналисты – особенно гадкие типы (он даже специально употребил французское слово «каналья»), потому что постоянно извращают правду. Никто из них не рассказал, как правительство обходится с деревенскими жителями, затапливая их земли, на которых жили еще предки, исключительно из корысти. А Насер, президент, – неверный, послал христианских собак. Если бы Аллах всемогущий возжелал, чтобы Нил превратился в громадное озеро размером с море между Меккой и Мединой, священными городами, он бы просто пошевелил пальцем, и это произошло бы. Теперь сюда пришли русские из степей Азии, словно мухи на помет верблюдов, чтобы эксплуатировать страну. И когда плотина – позорное клеймо в сердце Египта – будет готова, русские все равно не уберутся домой. Это клещи, впившиеся в бока египетских баранов.

От бесконечного потока слов у старика даже голос пропадал, так он был взбудоражен. И когда наконец закончил, то жадно глотал воздух, пытаясь отдышаться. Мужчины, стоявшие сзади, издавали возгласы одобрения, хотя не понимали ни единого слова. После того как старик насмотрелся на чужаков, он подал им знак следовать за собой.

Дом четыре на шесть метров был построен из светлых кирпичей, сделанных из нильского ила. В нем была только одна дверь и окошко с западной стороны. Выкрашенная в бирюзовый цвет дверь вела в кухню, стены и потолок которой покрывала сажа. Здесь стоял густой запах гниющего мусора.

Жемчужные занавески прикрывали вход в соседнюю комнату, скудно освещавшуюся через небольшое отверстие в потолке. На полу были разостланы ковры с яркими узорами. В комнате не было мебели, кроме низкого деревянного столика.

Рая и Балое уселись на полу, старик хлопнул в ладоши, и в соседнем помещении, в котором, казалось, никого не было, послышались женские голоса и звук перекладываемой посуды. Вскоре появилась невысокая полная женщина и приготовила черный чай в маленьких стаканчиках. Потом показалась вторая, которая принесла миску с зеленовато-белым сыром, и еще чуть позже – третья с лепешками.

О женщинах старик сказал, что они принадлежат ему, и предложил угощаться сыром и лепешками.