Филипп Ванденберг - Тайна скарабея

В толкотне и суете беглецы едва ли были заметны. Жак сжимал руку Раи и говорил, что если они достигнут Каира, то все будет хорошо. В миллионном городе затеряться намного проще. Доносили меньше, поэтому никто не мог точно сказать, сколько человек проживает в Каире. В Каире они наверняка смогут найти кого-нибудь, кто сделает им паспорт.

Даже Рая поверила, что после многодневной одиссеи им удастся замести следы. Апатия, от которой она не могла избавиться с тех пор, как сбежала из Асуана, прошла. У нее словно открылось второе дыхание, и под монотонный стук колес поезда она думала о новой жизни с Балое где-нибудь во Франки, именно во Франции, не опасаясь преследований.

Проводник проверил билеты после станции Наг Хаммади, где железная дорога пересекает Нил. Он сначала чуть ли не выпроводил европейцев из купе третьего класса. Он удивился, увидев их билеты, и сказал, что они, наверное, по ошибке выбрали третий класс и за бакшиш спокойно могут разместиться в первом, по крайней мере до Асьюта, где он сменяется. Но он может замолвить за них словечко своему коллеге. Балое поблагодарил и заверил, что они достаточно удобно чувствуют себя и в этом купе. Проводник рассердился. Покачав головой, он отошел метров на десять и еще раз посмотрел на странную парочку пассажиров, потом перешел в другой вагон.

У Бени-Суэйф, где необозримая нильская долина простиралась на запад, неся в пустыню плодородие, а железнодорожное полотно свечой устремлялось на север, зародился новый день, серо-желтый и туманный.

Холмы на востоке отбрасывали темные тени, а у шоссе, слева от железной дороги, просыпалась жизнь. Разбитые грузовики, нагруженные овощами, дынями и фруктами, громыхали на север, в большой город. Феллахи гнали повозки, запряженные мулами, на рынок или везли домой на ослах вязанки свеженарезанного тростника.

Каир начался с грязных предместий и извилистых рукавов Нила. Поезд протискивался к центру города вдоль каналов, проходил вплотную к жилым домам, пока через час скитаний наконец не остановился на конечной станции.

В помещении вокзала от дыма было не продохнуть. Уличные торговцы жарили над раскаленными углями початки кукурузы, другие пекли булочки с кунжутным семенем или готовили мясо, громко расхваливая его на все лады. Мальчики, разносчики газет, протискивались сквозь толпу. Подростки предлагали услуги носильщиков, старики мечтали быть экскурсоводами: «Всего one pound, мистер».

Балое и Рая избежали столпотворения, пройдя через боковой проход, где выстроились, ожидая клиентов, старомодные таксомоторы с белыми грязезащитными крыльями.

Через таксистов проходят все новости, они знают все и в курсе всех дел в городе. Это особенно характерно для египетских таксистов – они расскажут все, если пассажир, конечно, будет щедрым.

В то время как Рая осматривала величественную статую Рамсеса на площади Мидан-Бад-эль-Хадид и любовалась фонтанами, к Балое подошел водитель такси, присмотревший себе клиентов. На жуткой смеси языков он спросил, не может ли быть чем-нибудь им полезен, не ищут ли путешественники дешевый отель (наверное, его смутил внешний вид обоих), не хотят ли проехаться в Гизу осмотреть пирамиды – всего за пять фунтов, но, конечно, можно еще поторговаться.

Балое знал о традиции доносов в этом городе и все же отважился обратиться к дружелюбному таксисту с вопросом, не знает ли он отель, где не надо предъявлять паспорт.

Признание иностранца, что у него нет паспорта, потрясло таксиста, прямо как захудалого погонщика верблюдов или ослов. Без паспорта получить номер в отеле было невозможно: при въезде в гостиницу полицейские чиновники изымали паспорта у всех без исключения гостей, а при выезде возвращали обратно.

Водитель был озадачен. Он покачал головой и ткнул себя пальцем в грудь, словно хотел сказать: «Мистер, я простой таксист и не вмешиваюсь в незаконные дела!» Он вел себя так, но в действительности ответ был противоположным, что ничуть не удивило Балое, знакомого с менталитетом и актерским талантом египтян. Он достал из кармана пятидолларовую банкноту и развернул у египтянина перед глазами, словно важный документ, на что водитель сухо заметил:

– Пять долларов для меня и пять для моего такси.

– Идет, – одобрительно кивнул Балое.

Когда они садились в такси, Рая обратила внимание на продавца газет, во весь голос расхваливавшего свежий номер «Аль-Акбар». Из его речи Рая уловила только два слова: Абу-Симбел. На первой странице она обнаружила фотографии каменного храма и мумии.

– Что бы это значило? – шепнула она Балое.

Балое испугался. Он дал монету разносчику газет и протянул номер водителю с просьбой рассказать, о чем статья.

Тот, закатив глаза, покачал головой и рассказал о невероятном происшествии.

– При строительных работах в Абу-Симбел, – если вы, конечно, вообще знаете о существовании такого места, – инженер обнаружил мумию царицы, но утаил свою находку, чтобы потом продать ее известному торговцу антиквариатом из Асуана. Конкурент торговца узнал об этой сделке и захотел получить половину суммы. Торговец отказался делиться, за что завистливый конкурент его убил. Разве вы не слышали? Об этом говорят на каждом углу.

– Нет, – ответил Балое, – мы об этом ничего не знаем.

– Убийство, – продолжал таксист, – было тщательно спланировано. Торговец антиквариатом, известнейший в Асуане бизнесмен, убит конкурентами при помощи смертельной дозы морфия.

– А как же мумия царицы?

– Ее откопали в последний момент, незадолго до того, как поднимающиеся грунтовые воды затопили гробницу.

Жак и Рая переглянулись, и Балое сказал водителю:

– Ну, мы поедем когда-нибудь?

Мотор старого «шевроле» взревел, и таксист погнал машину по площади Мидан-Бад-эль-Хадид на юг.

Египетские таксисты, и особенно таксисты Каира, страдают от неизлечимой болезни типа агорафобии. Они от светофора к светофору втискивают свои машины в совершенно невозможные пространства между автомобилями, царапая дверцы и бамперы участников движения.

Тем временем Хассан, так звали водителя, рассказывал им о себе. Балое запомнил только, что Хассан был седьмым из тринадцати детей в семье. У сада Эсбекийа он повернул к старому городу, пронесся по улице Шариа-эль-Ашар на головокружительной скорости, притормозил, визжа шинами, у одноименной мечети и, громко сигналя и ругая кого-то из окна, свернул на боковую улицу, идущую в южном направлении. Высокая арка ворот стояла на входе в базар. Хотя особого столпотворения здесь не было, Хассан прижал прохожих к обочине, зацепил повозку и наконец остановился у лавки, перед которой грудой лежали свернутые и связанные ковры.