Иван Мотринец - Красиво жить не запретишь

Иволгин, наблюдая за молодыми сыщиками, подумал, что, слава Богу, ошибся в отношении Вознюка. У случайного в угрозыске человека после бессонной ночи и всех перепетий последующего дня, после жестокой схватки в подъезде дома на Комсомольской лицо не может сиять, словно у именинника.

Третью неделю Жукровский жил у Татьяны, как у Бога за пазухой. Дважды съездили они в Белгород-Днестровский на рынок, в молдавской Сергеевке купили восхитительную вяленую кефаль, но, в основном, он отсиживался дома. Предложив раз-другой отправиться вечером в ресторан, Татьяна больше не докучала ему подобными просьбами. Тихая семейная жизнь в четырех стенах начинала тяготить. Раздражали Татьяна, ее заботы, предупредительность, даже ее молчание. Почему не задавала ни одного вопроса о будущем, ни разу не поинтересовалась, любит ли он ее? Почему перестала приходить и даже звонить Наташа? Все это говорило о том, что Татьяна ведет длительную умелую атаку, которая должна завершиться, не иначе, как женитьбой. Женитьба, разумеется, ему не грозила, но все же следовало убраться из этого гостеприимного дома раньше, чем Татьяна предъявит вексель к оплате.

Удерживало на месте опасение, что устроиться где-либо с такими же удобствами будет нелегко, что зимой человек привлекает больше внимания, к тому же возникла неожиданная и сложная проблема: чем заняться. Если даже половину суток есть, пить и валяться в постели, что прикажете делать еще двенадцать часов? У Татьяны была небольшая библиотека, но прочтя несколько детективов, он принялся листать все подряд и не находил ничего ни для души, ни для ума. Появляться без крайней нужды в городе было глупо, хотя он и считал, что наиболее опасный период миновал. Рьяно искать его могли сразу, по свежему следу. Но, как говорится, береженого Бог бережет.

Были, к счастью, еще и ночи, горячее, чуткое женское тело. Ночная Татьяна умела, как ни одна другая женщина до нее, поддерживать в нем ощущение собственной мужской силы. Зная, как может преобразиться влюбленная женщина, он все же был удивлен и обрадован тем, насколько похорошела Татьяна. Красавицей ее, разумеется, не назовешь, но теперь это была женщина, способная привлечь внимание мужчины, в ее облике была завершенность, уверенность и обещание.

Жукровский подумывал о том, что, пожалуй Татьяне можно приоткрыть настоящую биографию, конечно, умело подкорректированную. Только не сейчас. Этот вариант он мог приберечь на крайний случай, если судьба опять забросит в Одессу. Да и Татьяна, пройдя испытание разлукой, станет еще надежнее.

Он в один вечер решил, что завтра уедет в Крым. В курортной зоне ему нетрудно будет играть роль человека, приехавшего подлечиться и отдохнуть, а в такую гиблую пору проще достать любую путевку. Ибо он сыт был кочевой неустроенностью, мятым костюмом и случайными харчевнями. Да и стоило ли уезжать от Татьяны, чтобы обречь себя на безрадостные скитания?

Ялту все еще не навестила зима, было солнечно, сухо и достаточно тепло. «Жениться — так на королеве», — подумал Жукровский и поехал в гостиницу «Ялта». Он немало слышал о ней, это была одна из наиболее престижных гостиниц страны, практически закрытая для простого смертного с советским паспортом. Но, стольник, вложенный в этот паспорт, мог открыть и эту дверь. И никакая милиция не станет искать его среди столь уважаемых в Союзе иностранцев.

Прием сработал, и Жукровский устроился в номере на восьмом этаже, с видом на море. Здесь, действительно, был необходимый сервис: он сдал в стирку рубашки и носки, в чистку и утюжку куртку, костюм. Поесть недорого и вкусно можно было в нескольких кафе, а провести вечер — в одном из трех ресторанов или варьете. Из этого здания можно, как обнаружил он, не выходить недели: есть кинотеатр и бассейн, есть парикмахерская и пляж, есть хорошие коньяки, вина и отменная закуска.

Уже не следующий день появились у него новые знакомые.

Немка Герда — сорокалетняя сухая вобла, задирающая ноги на стол и смеющаяся так, что ее смех раздавался не только на весь этаж, но и на смежные. Переводчица Катя была из Москвы и неуловимо напомнила Жукровскому Ольгу. Главная прелесть Кати была в ее молодости и в редком для таких лет умении выглядеть элегантно.

Втроем они составили превеселую компанию, ибо самоуверенная Герда считала Катю «обслугой» и присутствие Жукровского объясняла собственными женскими чарами, а умненькая Катя переводила ей далеко не все, сказанное Жукровским, так как не сомневалась, что между Гердой и ней Жукровский сделал правильный выбор.

Немцы — не только Герда, а их в «Ялте» было немало, оказались никудышними партнерами вечером, в ресторане. Они охотно ели и пили все, что заказывал Жукровский, но сами могли просидеть вечер за морковным салатом, сыром и фужером вина.

Герда не выглядела богатой женщиной, хотя по нашим меркам, жила неплохо: у них с матерью был дом, половину комнат они сдавали. «Да, маленький пансион». Герда побывала во многих странах, в Союз приехала впервые.

— Герда, конечно, скучает по Гансу или Генриху? — не стеснялся в вопросах Жукровский.

— Она говорит, что скучать будет, когда вернется домой, — смеялась в ответ Катя. Герда кивала и произносила его имя: Сля-ва.

В этой жизни было все: вкус, интерес, разнообразие красок и ощущений. И не нужно было опасаться: эта жизнь текла параллельно той, за стенами гостиницы «Ялта», и для входа сюда требовался пропуск.

— Сегодня в три придется туго, — предупредил Иволгин собравшихся в его кабинете. — Думаю, не помешает заранее определиться, что мы имеем на нынешний день и час.

— Не так уж мало, — возразил Скворцов.

— Может, дадим слово следствию? Пусть расставит точки над «i».

— Предварительные, — уточнил Иванцив. — Итого задержаны Федосюк и Усенко. Первому предъявлено обвинение в нанесении тяжких телесных повреждений с угрозой для жизни. Действия умышленные. Возможны и другие обвинения — следствие только началось. Усенко — фигура колоритная, тянет на несколько статей. Попытка похищения или убийства находящейся в больнице Назаренко организована им. Через заведующего известной вам мастерской наладил сбыт икон, картин, старинных книг иностранцам.

— Откуда дровишки? — поинтересовался Иволгин.

— Выясняем. Но один канал впечатляет: музей украинского искусства. Кстати, задержанный вместе с Федосюком и Усенко Роман Титарчук — сын смотрительницы этого музея. В тот день он доставил Усенко четыре редчайшие книги, две старинных гравюры и серебряный чайный набор.

— Мать снабжала? — прервал неторопливую речь следователя Скворцов.

— Там — золотое дно, из которого может зачерпнуть едва ли не каждый. Многие экспонаты, находящиеся в хранилище, не изучены и не оценены. Никаких проверок, ревизий не было отродясь, кроме одной, недавно. Заглянул в музей народный контроль и был потрясен тем, что доступ к ценностям практически свободен. Мы вряд ли сможем установить, сколько времени — месяцев, лет продолжалось хищение. Одно успели: гражданин Польши, побывавший два дня назад в мастерской, задержан на границе — «багаж» его все еще оценивают специалисты.