Алистер Маклин - Дьявольский микроб

- На чем ты это основываешь? Сначала говорил, что он чист. Почему...

- Повторяю, не знаю, - разозлился я. - Можешь считать это подозрительностью, можешь назвать работой интуиции, но я сам еще не могу в этом разобраться. Во всяком случае, это еще одна из причин, почему я унес улики А, В и С. Ведь кто бы их ни подсунул, чтобы навлечь на Хартнелла подозрение, теперь и сам немного поволнуется. Если полиция оправдает Хартнелла или обвинит, то наш неведомый приятель сразу раскусит что к чему. Но когда Хартнелл неожиданно остается дома, а полиция одновременно не сообщает о находке улик А, В и С, преступник заподозрит неладное, начнет ломать голову в догадках. Неопределенность. Нерешительность. Они тормозят дальнейший ход событий, а это даст нам возможность выиграть время. Нам сейчас необходимо побольше времени.

- У вас примитивное и извращенное мышление, Пьер Кэвел, - произнесла Мэри, - но, полагаю, если я невиновна, а факты неумолимо свидетельствуют против меня, то, пожалуй, я предпочла бы поручить вам расследование моего дела, и никому иному. Но если бы я была виновата, а улики отсутствовали, я, пожалуй, предпочла видеть следователем любого, но только не вас. Уверена, Пьер, ты найдешь преступника.

Мне тоже хотелось разделить ее уверенность. Но я не мог. Я сомневался во всем, за исключением одного: Хартнелл с женой не так уж и невиновны, как могло показаться. Да еще нога сильно ныла. Сегодня вечером я не надеялся ни на что хорошее.

Мы вернулись в "Вогоннер" до десяти, но Харденджер нас уже поджидал в углу пустого холла вместе с незнакомым человеком в темном костюме, который оказался полицейским-стенографистом. Старший инспектор сидел в кресле и с ворчанием изучал какие-то бумаги, но едва он взглянул на нас, его тяжелое лицо сразу озарилось улыбкой. Скорее, он взглянул на Мэри, а не на меня. Он нежно любил ее и никак не мог понять, что же заставило ее выйти замуж за меня.

Я дал им минуты две на приветствия, глядя на Мэри и наслаждаясь ее неповторимым голосом - мягким, веселым, журчащим. Старался запомнить смену выражений ее лица на те времена, когда мне больше от нее ничего не останется. Затем кашлянул, напомнив, что я еще здесь, а Харденджер только глянул на меня, и улыбка исчезла с его лица.

- Что-то особенное? - спросил он.

- В некотором роде. Молоток, которым ударили овчарку. Кусачки, которыми перекусили проволоку. И возможное доказательство, что мотороллер доктора Хартнелла был вчера ночью в окрестностях Мортона.

- Давай поднимемся в вашу комнату, - не моргнув глазом сказал он. Мы поднялись, и там уже Харденджер обратился к своему спутнику: - Джонсон, ваш блокнот. - И потом ко мне: - С самого начала, Кэвел.

Я рассказал ему обо всех событиях вечера так как есть, опустив только то, что узнала Мэри от матери и сестры Чессингема.

- Уверены, что все подтасовано? - спросил Харденджер после моего рассказа.

- Очень похоже, не правда ли?

- А вам не пришло в голову, что здесь двойная игра? Возможно, в ней участвует и сам Хартнелл.

- Возможно и это, но вряд ли. Я знаю Хартнелла. Вне своей работы он недалек, нервозен, нерешителен и глуп. Он мало годится на роль жестокого и тщательно все продумавшего преступника. И вряд ли он настолько изощрен, что сам вскроет свой замок. Однако не это существенно. Я велел ему пока оставаться дома. Ботулинус и дьявольский микроб выкрадены с определенной целью. У инспектора Вилли просто руки чешутся от желания действовать. Пусть его люди установят круглосуточное наблюдение за домом Хартнелла. Если виновником окажется сам Хартнелл, то он не настолько глуп, чтобы держать контейнеры с микробами дома. Если же они где-то вне дома, то ему до них не добраться. И это уже утешительно. Нужно также проверить достоверность его безрезультатного ночного путешествия.

- Это мы сделаем, - уверил Харденджер. - Чтонибудь Чессингем сообщил о Хартнелле?

- Ничего полезного. Имеются только одни мои предположения. Мне было известно, что единственного из всех работающих в лаборатории номер один можно шантажировать или вовлечь - Хартнелла. Важно здесь, что об этом еще кто-то знает. Этот некто знал, что Тариэла нет дома. Вот он-то нам и нужен. Но как он обнаружил?

- А как обнаружили вы? - спросил Харденджер.

- Сам Тариэл мне об этом сказал. Пару месяцев назад я помогал Дерри проверить группу вновь прибывших ученых, тогда и просил Тариэла дать мне имена всех мортоновских служащих, обращавшихся к нему за финансовой помощью. Хартнелл оказался единственным из целой дюжины.

- Вы попросили или потребовали?

- Потребовал.

- А знаете, что поступили незаконно? - проворчал Харденджер. - На каком основании?

- А вот на каком. Если бы он отказался выполнить мои требования, то у меня хватало фактов, чтобы упечь его за решетку на всю жизнь.

- И у вас действительно были такие факты?

- Нет. Но у такого темного субъекта, как Тариэл, всегда рыльце в пушку. Он согласился выполнить мое требование. Возможно, именно Тариэл сказал кому-то о Хартнелле. Или его компаньон Ханберри.

- А как относительно других членов фирмы?

- Их нет. Даже машинистки. В подобных делах не полагаются даже на собственную мать. Кроме этих двух о финансах Хартнелла знали Кливден, Уйбридж, возможно, Кландон и я. И конечно, Истон Дерри. Больше никто не имел доступа к секретным папкам в Мортоне. Дерри и Кландона нет в живых... А Кливден?

- Это смешно. Он почти всю ночь провел в военном министерстве. В Лондоне.

- А что здесь смешного? Если Кливден, обладая такой информацией, передал ее еще кому-то... - Харденджер промолчал. - Затем Уйбридж. Что он делал вчера в ноль часов?

- Спал.

- Кто вам это сообщил? Он сам? - Харденджер кивнул, а я продолжал развивать мысль: - А подтверждение? - Харденджеру стало неловко. - Он проживает один в офицерском бараке. Он вдовец. Обслуживает его ординарец. Ну, это ничего. А как других? Проверили?

- Было еще семеро, - сказал Харденджер. - Первый, как отметили, ночной часовой. Он прослужил только два дня, его перевод был полнейшей неожиданностью для меня: послали из полка заменить заболевшего. Доктор Грегори был дома всю ночь. Он живет в довольно дорогих меблированных комнатах высшего класса за пределами Альфингема. Полдюжины людей могут клятвенно подтвердить, что он находился дома, по крайней мере, до полуночи. Он отпадает. Доктор Макдональд был дома с очень респектабельными друзьями. Играли в карты. Двое из них - техники. Верити и Хит были в прошлый вечер на танцах в Альфингеме. Остальные двое - Робинсон и Марч были на свидании со своими подружками. Ходили в кино, в кафе, затем такси, и - к ним домой.

- Итак, вы ничего не обнаружили?

- Ровно ничего.

- А как те два техника и их девочки? - спросила Мэри. - Робинсон и Марч обеспечивают алиби друг друга. А девушка могла быть и для отвлечения внимания.