Реджи Нейделсон - Красная петля

– Я думал, ты собираешься позвонить в иммиграционную службу, попробуешь задержать Сантьяго.

– Ты просил, я ничего не сказал. Ты сочинил мне историю вчера вечером, в моем кабинете, дружище. Думаешь, я не заметил, как ты ее на ходу раскручиваешь? Думаешь, не просек? Думаешь, я был слишком пьян?

Я прикусил язык.

– Если хочешь, чтобы я попросил иммиграционную службу о крупном одолжении, придется предоставить мне куда больше улик. Этим путем мы уже ходили, старина. Значит, Маккей думал, что Сантьяго мухлюет, почувствовал себя преданным – и что с того? В наши дли все выдумывают репортажи, так или иначе. Снимки и те подделывают, что особенно просто с этими цифровиками, а уж текст переврать… Необязательно собирать факты из мест, где ты не был никогда. Все можно сварганить гораздо проще.

Я пытался увести Сонни от этого разговора.

– Джек встречался с Сидом во вторник, когда Сид не вернулся домой, в тот день, когда его нашли избитым. Они вместе пили кофе. С другой стороны – ворох компромата на Джека, который хранился у Сида. Он собирался дать ему ход. Джек сидел на подкормке правительства, раздувал ядерную контрабанду. Он все фальсифицировал. Я читал это. Такое ощущение, что он сам – одна большая выдумка.

Сонни снова повернулся к яме. Склонился над проволочной оградой, покрытой искусственной травой, чтобы скрыть от людских взоров эту дыру. Смотреть разрешалось, но только с официальной платформы. Кроме того, городские власти опасались дорожных заторов: вдруг все примутся выглядывать из машин? Или же это делалось, чтобы поберечь нервы населения?

Я вырвал кусочек из травяного ковра; сквозь поучившуюся дырку по другую сторону этого огромного пустого безмолвного пространства виднелся магазин «Двадцать первый век».

– Думаешь, когда-нибудь тут что-нибудь построит? – спросил Сонни. – Или так и будут грызться что тут строить и строить ли вообще? Чертов Нью-Йорк, мать его.

– Джек двинулся на ядерных чемоданах. Ты веришь во все это?

Сонни поднял взгляд от своей смотровой щели и пожал плечами.

– Наверняка в страну проникают радиоактивные вещества. Небольшая группа при управлении порта проводила кое-какие поиски и наткнулась как-то на отработанное топливо. Эту дрянь пытались протащить через порт в резном дубовом ларчике. Только подумай, гребаная служба безопасности заявляла, что если это правда, то груз задержат на пороге, а потом мы получаем сообщения, что дрянь таки просочилась. Мы узнали это, и что с того? Что-то пресекли. Что задержали, то задержали. Про это мы не болтаем. Не извещаем народ. Он не хочет знать. У народа, говорят, имеется право на информацию, но он не хочет знать. Кстати, недавно что-то подобное было.

– В Ред-Хуке?

– Рядом. У мусоросжигателя, по пути к Кони-Айленду. Представляешь себе место?

– Нечто вроде чемодана?

– Нуда.

– Кто-нибудь пострадал?

– Нет, ничего не рвануло. Мы нашли его в сарае. Кто-то притащил на продажу, испугался и бросил. Несколько унций отработки, невелика важность. Оружие массового уничтожения, старина, что это такое? Миф? Громкая фраза? Нет, просто предзнаменование. Страх высоко ценится, дружище, вот в чем дело, он на вес золота для таких, как Джек Сантьяго или политиканы.

– Думаешь, Джеку просто нужен был фурор?

– Вполне возможно.

– Проблема в том, Сонни, что когда я читал это досье, Сид казался мне таким же шизофреником, как и Джек. Он не мог прекратить сбор материалов, не мог и дать им ход, просто сидел и шпионил за Джеком, собирал газетные вырезки и распечатки из Интернета, делал записи – и все в стол. Тонны бумаги, папки, конверты, заметки, нацарапанные в старых блокнотах.

– Как у Диккенса, – сказал Сонни. – «Джарндисы против Джарндисов».

– Что ты несешь? Сонни, прошу тебя, позвони. Достань Джека.

– Может, Маккей не хотел обижать парнишку. Такое тебе не приходило в голову? Может, они были близки. Может, он не мог мириться, но не мог и разоблачить Джека, и оставить это не мог тоже.

– Есть еще что-нибудь по Сиду?

– Как я сказал, новостей больше не предвидится.

– Почему? – Я поискал в кармане пачку сигарет.

– Дай мне одну, – Сонни потянулся за сигаретой и саркастически хмыкнул.

– Видел его некролог?

– Да, семейство Маккея сработало на удивление слаженно. Они сомкнули ряды, и теперь это пойдет как несчастный случай. Я пытался чего-то добиться, но Маккей твердят, что это был несчастный случай или классический суицид. Сид был в депрессии, наглотался снотворного, подошел слишком близко к воде, упал, случайно или нет, и барахтаться не стал. Все просто. А ты мутишь воду, переливая из пустого в порожнее. Может, как ты говоришь, он и пристукнул беднягу Эрла, но кого это волнует? Тот был алкашом и наркоманом.

– Я хочу вернуть Джека из Москвы. Достань его, – попросил я. Паника нарастала. – До того, как он выберется из Москвы. До того, как выберется из аэропорта. Я узнавал, но разные авиакомпании лают разные версии. Я подключил к этому Свердлова. Джек уехал в субботу ночью. Кто-то утверждает, что он полетел через Париж. А другие говорят, что «Польскими авиалиниями» или Аэрофлотом.

Сонни развернулся к котловану и зашагал прочь, я шел рядом, пока мы не оказались у смотровой платформы. Пустой. Было поздно, мы стояли вдвоем, Сонни смотрел вниз.

– Я тоскую, старина, тоскую. Все казалось таким простым, понимаешь? Тогда мы все были заодно или же верили в это. На следующей неделе три года стукнет. Или уже на этой, – он посмотрел на часы. – Сыграют все песни, «Боже, благослови Америку», семьи по-прежнему будут горевать, политиканы – толкать речи, а весь секрет в том, что мы не преодолели беду и сейчас она разрывает нас. Я тоскую по тому, как было тогда, – он повернул голову и судорожно закашлялся.

– Езжай снова в Ред-Хук, – сказал Сонни. – Попробуй нарыть на Джека Сантьяго нечто такое, что надежно пришпилит его. Какой-нибудь пустячок, который мы проглядели и который поможет нам открыть дело, прежде чем закопают Сада. Похороны во вторник. Тебе надо управиться, пока эта чокнутая семейка не засыпала Сада землей.

Он направился к своему дому. Небо было грязно-серым. Я последовал было за ним, но он, кашляя на ходу, поднял руку: оставь меня.

Я все же пошел. Он кашлял так скверно, что едва мог идти. Я сопровождал его на случай, если он свалится. Мы добрались до его дома и поднялись по лестнице.

– Все нормально, старина, я живой, – сказал Сонни.

Он отпер дверь. В квартире было темно, Сонни нашарил выключатель, щелкнул им, и я заметил: что-то здесь не так, как несколько дней назад, когда мы сидели вместе на балконе и Сонни пил томатный сок. Мне понадобилась секунда-другая, чтобы сообразить. Тогда стены были голые, словно Сонни не собирался оседать здесь надолго. Сейчас же на них висела сумбурная подборка фотографий, некоторые в рамках, некоторые прилеплены скотчем.