Николай Черкашин - Опасная игра

— Это можно сделать сегодня?

— Для вас — никаких проблем. Яхта стоит на Пироговском водохранилище. Это с Савеловского вокзала до станции Водники… Или вы поедете на машине?

— Я подумаю.

— Вы в самом деле собираетесь покупать яхту?

— Да. Я же сказал.

— Просто удивительно, откуда в наше время у людей такие деньги… А, понимаю, — вы из «новых русских». Тогда, конечно же, вам лучше ехать на машине, чем трястись в моторном вагоне, набитом красно-коричневым элементом. К сожалению, я свою «Тойоту» уже продал и не могу вас подвезти. Но если вы за мной заедете на Лесную, я покажу вам кратчайшую дорогу.

— Хорошо. Ваш адрес?

— Вы лучше скажите, какая у вас машина, и я сам выйду к вам. Вместе с сыном.

— Я еще не знаю, какая из моих машин свободна.

— В любом случае подъезжайте к военкомату на Бутырской. Откройте багажник. И мы к вам сразу подойдем.

— Через полчаса буду на месте.

— Ой, как это хорошо — иметь дело с военным человеком! Люблю точность. До встречи!

Еремеев пересказал Карине суть разговора и условия встречи.

— Будешь моей дочерью.

— Хорошо, папочка.

— А машину с личным шофером сейчас отловим.

Водитель микроавтобуса «понтиак», паренек лет двадцати, охотно согласился за пятьдесят долларов сыграть роль личного шофера и ехать за город. Как и было условлено, у военкоматских ворот к «понтиаку» с открытой задней дверцей вместо багажника подошли двое — востроглазый пожилой человек в тонкокожей черной куртке, прекрасно оттенявшей серебро седых висков, и качок в зеленых слаксах и батнике вольного покроя — такой же «сын», надо было полагать, как и новоявленная «дочь» Еремеева.

— Так вы с дамой? — приятно удивился Александр Яковлевич.

— Дочь. Карина, — коротко отрекомендовал спутницу покупатель яхты.

— Боже, какая прелесть. А мою яхту зовут «Санта Марина». Почти «Санта Карина». Меняю! Меняю! «Санта Марину» на просто Карину. Отдайте мне, любезнейший, свою дочь и забирайте свою яхту. По рукам?

— Решим на месте, — пообещал Еремеев. — Меня зовут Олег Орестович. А вашего сына?

— Алик. Просто Алик. Он очень застенчивый и неразговорчивый. Я надеюсь, он нам не помешает?

— Так же, как и мой помощник.

Все расселись, и «понтиак» с дымчатыми стеклами помчал по Дмитровскому шоссе. В Долгопрудном он свернул на грунтовку, ведущую в прибрежный лесок, а за железными воротами, которые растворились благодаря клубной карточке Александра Яковлевича, открылась небольшая, но очень уютная яхтенная гавань с дощатыми пирсами. У самого дальнего из них застыл в зеленоватой воде изящный кораблик из красного дерева. Овальные иллюминаторы рубки были задернуты красными же шторками. Мачта с краспицами, обтянутая штангами и вантинами, походила на стрелу туго натянутого лука. Фармацевт-яхтсмен спустился в кокпит и, отыскав на связке нужный ключик, открыл дверцу каюты. Еремеев с благоговением спустился по деревянному трапику в салон и подал руку Карине. Та с нескрываемым восхищением обводила взглядом раскладной столик меж мягких рундуков диванов, удобные ниши-полки, газовую двухконфорочную плитку на подвесах. Особенно умилила ее небольшая мойка с кранами теплой и холодной воды. Над столиком в специальном гнезде на основании мачты, проходившей сквозь салон, был закреплен мини-телевизор «Шилялис».

Там же, на мачте, Еремеев углядел заводскую табличку, из которой явствовало, что «Санта Марина» была построена в Польше пятнадцать лет назад. Эта информация его слегка озадачила. У кораблей — лошадиный век, так что возраст краснодеревной красотки приближался к пенсионному. Но все же игрушка была хороша. О такой и не мечталось…

В носовой переборке была распахнута овальная дверца ростом с десятилетнего ребенка, и Еремеев, пригнувшись и собравшись, осторожно пролез в носовую часть яхты, где слева, за точно такой же дверцей, обнаружилась сверхтесная душевая с крохотной умывальной раковиной. В смежной выгородке поблескивал нержавеющей сталью лилипутский унитазик. Выбравшись из санузла, будущий владелец всей этой роскоши отдернул плотный бордовый занавес и увидел носовой кубрик. Почти все его треугольное пространство занимало треугольное ложе, на котором могли бы улечься веером — головой к голове — три человека. Сверху, через стеклянный световой люк, закрытый зеленым фильтром, на желтые диванные подушки лилось зеленое солнце майского вечера.

Еремеев вернулся в салон, где Александр Яковлевич уже расставлял кофейные чашечки. На газовой плитке грелась медная турка.

— Ну, так что? — спросил он. — Вам понравился мой пароход?

— Да. Я бы хотел его приобрести.

— Так назовите свою цену.

— Свою цену я буду называть своим вещам. Яхта ваша и цена ваша.

— Разумно. Если я вам назову пятьдесят тысяч долларов, вас это очень расстроит?

Еремеев озадаченно замолчал. Этот старый одессит как будто заглянул в его чемоданчик и пересчитал всю наличность. Можно, конечно, выложить все баксы и сегодня же стать владельцем этой немыслимой яхты. Но на что жить? «А домик у моря? Так это еще лучше, это — домик на море… Отдать? Ну, Еремеев, решайся! Это роскошный шанс начать жизнь заново. И как начать!»

— Вы так молчите, как будто вас не устраивает моя цена?

Александр Яковлевич разливал кофе по чашечкам. Карина не поднимала глаз. Артамоныч, напротив, поедал голубыми очами то продавца, то покупателя.

— Я бывал на Ближнем Востоке, — начал Еремеев издалека. — Там сочли бы за оскорбление, если бы покупатель принял сразу названную цену и не стал бы торговаться.

— Торгуйтесь! Ваша цена.

— Тридцать пять.

— Безбожно мало. За такой пароход! У меня корпус из красного дерева.

— Но ему уже пятнадцать лет.

— Он еще столько же прослужит. Вы посмотрите, какой дизель. Он же выпущен в прошлом году. Я под ним катера обгонял… Здесь жить можно круглый год. Это же плавучая квартира из двух комнат!

— Двухкомнатная квартира столько и стоит — тридцать пять.

— Но вы же не поплывете в двухкомнатной квартире на Ямайку или на Кипр?!

— Это верно. Кладу сорок.

— Вы добавили пять тысяч. Я сброшу столько же. Сорок пять.

— Сорок.

— Вы меня грабите. Вы пользуетесь моими несчастными обстоятельствами. Я бы никогда не стал продолжать наш разговор, если бы услышал вашу стартовую цену.

В разговор вмешалась молчавшая доселе Карина:

— Но это же нормальная среднерыночная цена — тысяча долларов за квадратный метр.

— За квадратный метр чего? — уточнил Александр Яковлевич.

— За квадратный метр парусности. У вас в объявлении указано: площадь парусности — сорок квадратов.

— Ай, молодэц! — вскричал яхтовладелец почему-то с кавказским акцентом. — Вот дочь, достойная своего отца. Сорок метров — это без спинакера. Накиньте пять тысяч за спинакер.