Штефан Мариан - Современный румынский детектив

— Когда можно вылететь обратно? — спросил я, вспомнив о Серене,

— В Бухарест? После девяти.

Я не смог удержаться от вздоха — круг замкнулся. Наш поезд шел довольно бодро и все чаще подпрыгивал на стрелках. Мы подъезжали к Плоешти,

— Дальше?

— Дальше ничего не было.

— Что с ним было потом?

Меня охватила жуткая усталость и скука,

— Вместе со всеми он сошел в Яссах, но, как видно, очень расстроенный. Оставил в вагоне массу вещей — зубную пасту, щетку, тапочки, газеты…

— И куда ты подевал это добро?

— А куда было девать? Зубной щеткой волосы расчесал, пастой губы намазал, а тапочки вместо перчаток на руках ношу. Газеты прочел. Уж очень мне не терпелось узнать, кто же прибежал первым в Сан — Паулу. Там вечером под Новый год устраивали кросс. Знаете, я ведь марафонец.

— Не может быть! Поздравляю.

— Вы только подумайте: пробежать девять километров за двадцать четыре минуты, а потом всю жизнь купаться в деньгах.

Мне страшно захотелось спать. Впрочем, это было неудивительно — я достаточно выпил.

— И ты когда-нибудь будешь купаться. У тебя есть все данные, чтобы стать чемпионом.

— Но не таким, — вздохнул он.

— Каким?

— Как этот в Сан — Паулу.

— А кто это был?

— Да я не помню. Какой-то француз. Кажется, Бустер. Про это написали в заметке на девятой странице, внизу, в правом углу.

— Балаболка несчастный! — набросился я на проводника, раздраженный таким количеством бесполезной болтовни. — Кончай языком молоть! Подкинь мне хоть маленькую зацепку.

— Но мне больше ничего не известно.

— А о чем тебя расспрашивали товарищи из милиции?

— Да о том же, о чем и вы.

Я протянул ему еще одну сотню.

— Это тебе за пиво. Сдачу оставь себе и выпей за мое здоровье. Сдачу с первой сотни тоже возьми себе и позабудь о нашей встрече. Разбуди меня в Бырнове.

— Разве не в Яссах?

— Нет. Я уже давно мечтаю ранним утром вдохнуть озон полной грудью. Привет!

Я дошел до середины коридора, когда он приглушенным голосом окликнул меня:

— Господин Тома!

— Да?

— Если вам, к несчастью, придется иметь дело с милицией,

я бы не хотел…

— Будь спокоен. Я не проболтаюсь, что имел честь выпивать с тобой. Привет!

— Спокойной ночи.

Я продолжил было свой путь, но теперь уже сам с полдороги вернулся.

— Мною интересовались?

— Они называли другое имя, но, судя по описанию: "здоровенный брюнет с синими глазами", это, должно быть, вы.

— Как зовут ту девушку, с которой мы вместе пили пиво?

— Зачем вам?

— Да так. Понравилась.

— Я не имею права сообщать такие сведения. В ответ я улыбнулся:

— Прошу тебя, постарайся.

Поколебавшись, он в конце концов уступил и прочитал по паспорту:

— Томеску Иоанна, улица Георге Лазэра, дом одиннадцать, Бухарест, не замужем. — И, прикинув в уме, добавил: — Двадцать восемь лет.

Я выдернул паспорт у него из рук. Все совпадало. Томеску Иоанна, улица Георге Лазэра, дом одиннадцать, Бухарест. Только старой карге было за семьдесят.

Укоризненно глядя на него, я постучал пальцем по его черепу.

— Напрасно ты задумал шутки со мной шутить! Правильные данные были такими: Мушат Мария, квартал ОД-6, не замужем. Возраст меня не интересовал. Женщине столько лет, на сколько она выглядит.

Наконец я улегся. Незадолго до пробуждения мне приснился сон: кто-то гнался за мной с тяжелой дубиной. Было страшно, хотелось убежать, но ноги не слушались, и я еле полз, как улитка,

— Бырнова… Через пять минут Бырнова!

Подскочив как ужаленный, я, конечно, сразу же ударился головой о потолок. Франчиск, несомненно, рассчитывал на это, иначе зажег бы хоть ночник.

Я плеснул в лицо воды. Человечек на нижней полке застонал во сне — наверное, ему снилась жена. В карманах его пальто, висевшего на плечиках рядом с моим, я сразу же нашел паспорт.

Человечка звали Мареш Жаниоль. На свое счастье, да и на мое тоже, он жил в Яссах.

Проходя по коридору мимо логова Франчиска, я заглянул к нему.

— Доброе утро! Мне не нужна квитанция, не беспокойся. Счастливо!

Он сделал под одеялом знак, что не будет плакать, если я попаду под колеса.

На вокзале я узнал, что в этом богом забытом местечке, затерявшемся среди сосняка, у состава меняют локомотив.

До Ясс было рукой подать, но оставалось еще одно препятствие — крутой холм. Поезд должен был преодолеть его сквозь туннель, черневший в сотне метров от вокзала, и я очень сожалел, что он это сделает без меня.

Своим огорчением я даже поделился с дежурным, от которого и узнал все вышеперечисленные подробности. Он объяснил мне, что еще не все потеряно. Поезд отходит как минимум через десять минут. Но я дал ему понять, что у меня другие планы.

Он говорил на забавном диалекте, непривычном для уха столичного жителя.

— Откуда ты, парень? — спросил я его.

— Разве не видать? Дак из Ясс же!

— А чем ты тут занимаешься?

— Дак туды — сюды паровозы гоняю!

— И правильно делаешь! Привет!

— Покедова!

В чистом морозном воздухе гулко раздавались наши голоса. Светало. Время приближалось к половине восьмого. Вековой лес впитывал все звуки, Неправдоподобная тишина вместе с клубами густого тумана спускалась с гор. Был тот таинственный час, когда ночь еще не перешла в утро.

В зале ожидания молодая парочка — он симпатяга, а она не очень — дремала, держась за руки даже во сне. Ее некрасивое личико покоилось на его плече. Парень спал с открытым ртом и слегка похрапывал. Над туго завязанным галстуком адамово яблоко выпирало, как нарыв, вот — вот готовый прорваться.

Жалкое зрелище являет собой для чужеземца страна, которая еще не проснулась!

За окошечком билетной кассы мирно посапывал старичок — божий одуванчик. В течение нескольких минут я объяснял ему, чего мне надо, но он так и не понял.

— Такси?! А почему ты не хочешь ехать поездом? Он же еще стоит на вокзале.

В конце концов, убедившись, что я не поддаюсь на его уговоры, он сдался. Предварительно бдительный старикашка удостоверился, что я действительно понимаю, в каком именно месте нахожусь, и осведомлен, что поблизости находится туберкулезный санаторий, а не дом умалишенных. Он потребовал даже, чтобы я предъявил ему деньги на такси, и только после этого позвонил в Яссы.

От нечего делать я прогуливался по платформе. Газеты и журнал "Двадцатый век" остались в поезде, который тем временем уже преодолел туннель,

По своему обыкновению я отправился в дорогу, питая слишком большие надежды, и, как водится, сбился с пути. Мне удалось нащупать лишь едва заметную тропку — молодую накрашенную особу. Оставался единственный выход — взять быка за рога, то есть поговорить с глазу на глаз с самим Манафу,

Такси подъехало примерно через полчаса. Ко мне подошел шофер.