Анатолий Манаков - Блуд на Руси

Но кто легко признается в совершении преступления, влекущего за собой смертную казнь? Посему всех без исключения надо было пытать, чтобы вырвать признание. Если кто-то признавался сразу после ареста, считалось, будто это сделано нарочно с целью избежать пытки. По тогдашним светским и церковным законам, человек не мог быть осужден на смертную казнь иначе, чем на основании собственного признания. Следователи же полагали бесчестьем для себя и чуть ли не попустительством греху оправдать хотя бы одну жертву, чей ум уже помутился, подавленный непрерывным издевательством.

Как только обвиняемый признавал себя виновным, тут же составлялись заключение суда и специальное сообщение для публики, куда включалось признание, написанное от первого лица, якобы словами преступника. Такой процедуре нужно было следовать, даже когда обвиняемый уклончиво отвечал на допросах. Накануне вынесения смертного приговора, от которого формально церковные суды всегда старались отгородиться, жертва должна была подписать заявление о полном признании вины. Подобная изворотливость метода признавалась властями единственно возможной и самой правильной, а любые попытки протестовать против пыток, совершаемых на основании подозрений, оставлялись без внимания. И никакая высшая инстанция власти не спасала обреченного от смертной казни.

В ту пору свою неутомимость в "изгнании дьявола" демонстрировали церковные и светские суды всех европейских стран. Некоторые уточнения, правда, нужно сделать лишь по поводу судебной практики в Англии. В 1563 году на сессии парламента Синод англиканской церкви предложил ввести болезненные, суровые наказания, включая смертную казнь, для ведьм, чародеев, волшебников, колдунов и им подобных. Однако главным инициатором, судя по всему, выступил Тайный совет, преследовавший при этом сугубо политические цели: опасность для государства усматривалась не в нанесении вреда скоту или здоровью людей, а в угрозе, которую несли с собой политические прогнозы относительно того, как долго суждено было жить королеве Елизавете (предсказания об её смерти привести могли к дестабилизации положения в обществе). Закон 1563 года против ведьм потому и обрушился прежде всего на жителей юго-восточных районов Англии, особенно приверженных кальвинистскому влиянию и психологически подготовленных для участия в массовой погоне за дьяволом. Впрочем, наказание смертью предусматривалось законом лишь за убийство, совершенное посредством чародейства, а за тоже, но не приведшее к гибели, полагался лишь год временного заключения.

Надо действительно отдать должное "прародительнице парламентской демократии": в отличие от континента, на острове особо не оспаривали необходимость пытки, но и не следовали строго общеевропейским стандартам. Англичане в судебных мантиях и париках склонны были признавать за пыткой даже добрые намерения, однако не в любом случае, а лишь на основании полученных ранее неопровержимых свидетельств и когда обвиняемый всячески пытался уйти от ответственности. Согласно обычному праву, использование пыток запрещалось, однако обвиненного могли казнить за колдовство и без признания, для чего достаточным доказательством вины служило обнаруженное на теле заключенного "клеймо дьявола".

Кстати, ввиду отсутствия в Англии такого института как Инквизиция, требовавшей постоянного доносительства и пополнения армии подозреваемых, не отмечалось там и маниакальной страсти к выявлению "сообщников". Чуть ли не единственным видом пытки было прокалывание тела заключенного длинными булавками и лишение сна. Чаще же всего для ускорения признания применялась длительная ходьба с лишением сна - безотказный, как правило, способ и не оставляющий следов серьезных телесных повреждений.

Еще одна любопытная деталь: расходы на судебной разбирательство и проведение пыток должны были нести обвиняемые или их родственники. Здесь уже Англия не составляла исключение, ибо повсюду в Европе "охота на ведьм" являлась рентабельным предприятием, а собственность жертв распределялась между чиновниками, судьями, священниками, палачами, охранникам, рабочими-строителями эшафотов и крестьянами-поставщиками дров для сожжения еретиков, прорицателей и чародеев.

Действительно, своеобразный народ англичане. Чего-чего, но этого у них не отнять. Впрочем, как сказал один из их поэтов, "In nature's sense all nations are the same". [1]

[1] - По природе своей, все нации равны (англ.).

ЛИТЕРАТУРНЫЕ ВЕРСИИ

Николай Карамзин

Предания веков

(фрагмент)

Выслушав бумагу о преступлениях Адашева и Сильвестра, некоторые из судей объявили, что сии злодеи уличены и достойны казни; другие, потупив глаза, безмолвствовали. Тут старец, митрополит Макарий, близостью смерти и саном первосвятительства утверждаемый в обязанности говорить истину, сказал царю, что надобно призвать и выслушать судимых. Все добросовестные вельможи согласились с сим мнением, но сонм губителей, по выражению Курбского, возопил против оного, доказывая, что люди, осуждаемые чувством государя велемудрого, милостивого, не могут представить никакого законного оправдания; что их присутствие и козни опасны; что спокойствие царя и отечества требует немедленного решения в сем важном деле. И так решили, что обвиняемые виновны. Надлежало только определить казнь, и государь, ещё желая иметь вид милосердия, умерил оную: послали Сильвестра на дикий остров Белого моря, в уединенную обитель Соловецкую, и велели Адашеву жить в новопокоренном Феллине, коего взятию он способствовал тогда своим умом и распоряжениями. Но твердость и спокойствие сего мужа досаждали злобным гонителям: его заключили в Дерпте, где он через два месяца умер горячкою, к радости своих неприятелей, которые сказали царю, что обличенный изменник отравил себя ядом......... Муж, незабвенный в нашей истории, краса века и человечества, по вероятному сказанию его друзей: ибо сей знаменитый временщик явился вместе с добродетелью царя и погиб с нею... Феномен удивительный в тогдашних обстоятельствах России, изъясняемый единственно неизмеримою силою искреннего благолюбия, коего божественное вдохновение озаряет ум, естественный в самой тьме невежества, и вернее науки, вернее ученой мудрости руководствует людей к великому. - Обязанный милости Иоанновой некоторым избытком, Адашев знал одну роскошь благодеяния: питал нищих, держал в своем доме десять прокаженных и собственными руками обмывал их, усердно исполняя долг христианина и всегда помятуя бедность человечества.

Отселе начало злу и таким образом. Уже не было двух главных действователей благословенного Иоаннова царствования, но друзья их, мысли и правила оставались: надлежало, истребив Адашева, истребить и дух его, опасный для клеветников добродетели, противный самому государю в сих новых обстоятельствах. Требовали клятвы от всех бояр и знатных людей не держаться стороны удаленных, наказанных изменников и быть верными государю. Присягнули, одни с радостью, другие с печалию, угадывая следствия, которые и открылись немедленно. Все, что прежде считалось достоинством и способом угождать царю, сделалось предосудительно, напоминая Адашева и Сильвестра. Говорили Иоанну: "Всегда ли плакать тебе о супруге? Найдешь другую, равно прелестную, но можешь неумеренностью в скорби повредить своему здравию бесценному. Бог и народ требуют, чтобы ты в земной горести искал и земного утешения". Иоанн искренно любил супругу, но имел легкость во нраве, несогласную с глубоким впечатлением горести. Он без гнева внимал утешителям - и чрез восемь дней по кончине Анастасии митрополит, святители, бояре торжественно предложили ему искать невесты: законы пристойности были тогда не строги. Раздав по церквам и для бедных несколько тысяч рублей в память усопшей, послав богатую милостыню в Иерусалим, в Грецию, государь 18 августа объявил, что намерен жениться на сестре короля польского.