Василий Веденеев - Рэкет по-московски

— Решил исправить свою ошибку, — заверил Филатов.

— Ладно, не буду мелочным. Дело простое: хочу попросить вас помочь сущим пустяком — спустить дополнительные фонды.

— Кому и какие?

— Ай-яй-яй, Николай Евгеньевич! Опять бежите с факелом впереди паровоза. Нехорошо!

— Помилуйте, но как я буду решать и соглашаться, не зная, кому и какие фонды спускать? И вообще, зачем мы обсуждаем по телефону? Давайте встретимся.

— Во встречах нет необходимости, — сухо отрезал баритон. — Я хочу получить принципиальное согласие, а потом обещаю представить полную калькуляцию: кому, что именно, и в какие сроки.

— Вот так вот, да? — усмехнулся Филатов. — А я что буду с этого иметь? Хотя бы с принципиального согласия?

— Вопрос по делу. Будете иметь приличную премию.

— Какую премию? — не унимался Николай Евгеньевич.

— Я сказал: приличную, — терпеливо пояснил баритон. — И кредиторы ваши уймутся, особенно молодой человек с бриллиантовым колечком.

— Надо понимать, вы знаете того молодого человека?

— Как хотите, так и понимайте, — равнодушно ответили Николаю Евгеньевичу. — Не накликайте на себя новых неприятностей. Это совет.

— Я подумаю…

— Это полезно, — хмыкнули на том конце провода. И не делайте необдуманных шагов. Кстати, не рекомендую подключать к телефонному аппарату магнитофон. Всего доброго…

Николай Евгеньевич на мгновение испытал суеверный ужас: откуда баритон мог знать о его мыслях насчет магнитофона? Но тут же успокоил себя — сейчас все читают приключенческие романы, смотрят западные фильмы. Вполне естественно на всякий случай пугнуть своего собеседника.

Да, поговорили. Но делать что-то надо: судя по всему, баритон — мужик настырный и не отвяжется. Заявить на него в милицию? А что там сказать? Звонит, мол, неизвестный дядя и предлагает спустить кому-то дополнительные фонды за приличную премию? Кому и сколько? Но я, граждане милиционеры, этого не знаю, так же как не знаю, кто дядя и почему звонит?

Ну, а делать-то что? Согласиться и посмотреть, что за этим последует? Вдруг назовут руководителей управлений или трестов — станет яснее, откуда ветер дует? Но баритон уклоняется от встреч, ничего прямо не говорит и может просто продиктовать: что и какому управлению дать дополнительно. Потом сиди и гадай, а приличная премия — дело весьма эфемерное: сейчас манят ей, словно наживкой, а после покажут кукиш из-за угла.

И вдруг осенило: Борис Иванович! Вот кто может дать дельный, действительно дружеский совет — иронично-циничный Борис Иванович Усов, всегда удивительно правильно судивший обо всех делах, непревзойденный предсказатель служебных катаклизмов, друг и приятель многих высокопоставленных людей, да и сам человек заметный, всегда даривший Филатова благорасположением, приглашавший его на дачу и домой, не отказывавший в поддержке. Вот с кем надо переговорить.

Усов ждал у подъезда, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу и зябко передергивая плечами под накинутым на домашнюю куртку темным плащом. Увидев «жигули» Филатова, Борис Иванович подошел, открыл дверцу и тяжело плюхнулся на сиденье рядом с Николаем Евгеньевичем. Тот резко тронул с места.

— Отъедем в сторонку. Не хочу торчать у подъезда…

Усов бросил на него испытующий взгляд и засопел:

— Газводишь таинственность… — Борис Иванович страдал дефектом речи, и часто вместо «эр» у него получалось «гэ».

— С чего ты взял? — Выбрав полутемный закоулок, Филатов остановил машину, достал пачку сигарет.

— Коля, не крути, выкладывай, что там у тебя? — Усов плотнее запахнулся в плащ, словно в машине тянуло сквозняком.

— Борь, я знаю, что ты с моей Нинкой жил, — глядя на лениво свивающиеся в невесомые ленточки струйки дыма сигареты, неожиданно для самого себя признался Филатов.

Борис Иванович, сидевший нахохлившись и глядевший прямо перед собой, не вздрогнул, не изменил позы.

— Ты приехал выяснять отношения? — тусклым голосом поинтересовался он. — Решил на старости лет мне морду набить?

— Ох, Боря, — горько усмехнулся Николай Евгеньевич, — если выяснять отношения со всеми, с кем она спала, боюсь, жизни не хватит. Тем более, я уже не мальчик, не на ярмарку, так сказать. Просто вырвалось. А может, не просто, может, хотел напомнить, что и тебе Нина не чужая?

— Ты объяснишь, наконец, что происходит? — повернулся к нему Усов.

— Борис! Мне не с кем посоветоваться, а дело серьезное, — Филатов примял в пепельнице сигарету, тут же вытащил из пачки новую, прикурил и начал рассказывать. Ему хотелось выделить в рассказе о событиях последних дней нечто самое существенное, только никак не получалось, и от этого Филатов сбивался, повторялся, перескакивал с одного на другое.

Усов слушал не перебивая. Когда Филатов закончил, Борис Иванович изменил, наконец, позу, слегка помассировал узловатыми пальцами затекшую ногу.

— Болячки, — вздохнул он. — Ты уверен, что этот друг, который названивает, действительно выполнит обещание? Может, стоит пойти в милицию? Поговоришь, там тоже люди есть, не все милиционеры того…

— Милиция! — фыркнул Филатов. — С чем идти? С рассказами про телефонные звонки и реальными долгами? Нинка дура, столько делов успела натворить! Грязи нароют, потом не отмоешься, все потеряешь. Послал Господь наказание.

— Положеньице, — крякнул Борис Иванович. — Думаешь, этот, ну, твой баритон, и вправду грозится?

— Откуда я знаю? Судя по тону, не шутит, а проверить, правда или нет, у меня желания не возникает. Черт знает, что эти люди могут сделать. Если тебя начнут везде топить, дочь изнасилуют, а сына покалечат, будет никак не легче, даже с милицией. Они же ко всем нам охрану не приставят…

— Ну это ты брось! — завозился на сиденье Борис Иванович. — Слава Богу, не в Чикаго живем, гангстеров здесь нету. Не думай даже о таком, а то спать перестанешь и наглупишь. Этому другу от тебя чего-то надо по твоей должности, я так понимаю. Зачем же калечить? Они вряд ли заинтересованы сводить знакомство с милицией, иначе уже было бы что-нибудь.

— И так есть. Давят меня, Боря, понимаешь? Давят!

— Психуешь! — отмахнулся Усов. — Если бы хотели просто задавить, а то сам говоришь: предлагают сделку. А ты потяни, посмотри, что будет, пообещай. Позвонят еще раз, проси в обмен на помощь расписку дочери. Ты же руку знаешь, так? Фальшивку не подсунут. А насчет фондов… Я бы в такой ситуации дал: шут с ними, пусть жрут! Но обязательно на легальных основаниях. Найди законные предлоги и дай в обмен на расписку и еще с них обязательств потребуй, гарантий оплаты. Понял?

— А как наверху? Вдруг не утвердят?

— Придется помочь, что поделаешь? — вздохнул Борис Иванович. — Сам говорил, что не чужие… Ну ладно, ладно, все между нами и похоронено. Давай подвези меня поближе к дому, поздно уже, устал я.