Василий Веденеев - Рэкет по-московски

— Да, — остановил он Фомина, — не откажи в любезности помочь еще разок. Надо бумаги одному человеку занести и на словах кое-что передать. Мне не с руки, а тебе будет нетрудно.

— Подумаю, когда почитаю, — пообещал Фомин и неожиданно для самого себя спросил: — А вы кем работаете, Виктор Степанович? Робин Гудом?

— Об этом мы еще как-нибудь поговорим на досуге, — серьезно ответил тот.

Разговор с мужем Нину Николаевну обеспокоил — в его словах она уловила неподдельную тревогу, а его будущее было и ее будущим, поэтому стоило принять некоторые меры. Первое — встречать и провожать дочь. Сказано — сделано. Взяв у мужа ключи от машины, Нина Николаевна позвонила дочери, отправившейся в гости.

Сидя в машине, она нервно барабанила пальцами по баранке. Ирина запаздывала, и это вызывало раздражение. И вообще, многое в последнее время раздражало Нину Николаевну. Сопливая девчонка, не понимает — мать хочет ей только добра. Так нет, артачится, проявляет гонор, не зная еще, как несладко жить одной, без мужика в доме. Надо самым серьезным образом думать об устройстве ее судьбы, пока отчим на плаву. Дурочка! Мать нашла ей приличного жениха с хорошими родителями, дом — полная чаша, еще и внукам останется, а ей не нравится! Чему тут нравиться или не нравиться?!

Что она о жизни знает, живя сытой, обутой, одетой, пристроенной в институт… Дубленку — пожалуйста, на юг — пожалуйста, новое платье — никаких проблем! Знала бы, как все это мать для нее добывала! А может быть, и к лучшему, что не знает? По крайней мере, никогда не бросит в лицо обидных слов, не унизит презрением. Молодые, они все норовистые, пока жизнь не обкатает, не обломает, пока сами не наберутся житейской мудрости, не поймут, что почем достается. Не только потом и кровью, не только.

Ирина появилась, когда накопившееся раздражение, подогретое раздумьями за время ожидания, достигло предела.

Дорогой молчали, думая каждая о своем. Высадив Ирину у гаража, Нина Николаевна открыла замок, распахнула тяжелые двери и загнала машину внутрь. Она собиралась навесить замок на двери, когда ее неожиданно взял за руку неизвестный мужчина:

— Не торопитесь!

— Пусти! — Филатова вырвала руку с зажатыми в ней ключами. — Пошел отсюда! Шляются тут…

Мужчина в ответ ухмыльнулся и вдруг сильно ткнул ее пальцами под ребро. Спазм боли перехватил горло, заставил Нину Николаевну согнуться, выронить ключи. Мужчина их тут же подобрал, распахнул дверцу гаража и бесцеремонно втолкнул Нину Николаевну.

Открыв машину, он пихнул еще не пришедшую в себя женщину на заднее сиденье. Через минуту рядом с ней оказалась дочь, которую привели двое незнакомых парней. Мужчина устроился на переднем сиденье. Один из парней прикрыл изнутри створки ворот, второй остался снаружи.

— Что вам надо? — Нина Николаевна наконец отдышалась и обрела возможность говорить.

— Помолчи немного, — миролюбиво предложил мужчина.

— Я спрашиваю, что все это значит?! — повысила голос Филатова. Никто никогда не рисковал обращаться с ней таким образом, а тут эти нахалы. Грабители? Не похоже.

— Заткнись, — бросил парень.

— Не надо истерик, — не оборачиваясь, попросил мужчина.

— Разве можно так обращаться с беззащитными женщинами? — всхлипнула Нина Николаевна. Убивать и грабить не будут, это она уяснила, но надо же при такой ситуации попытаться выяснить еще хоть что-нибудь. — Если тронете, я закричу!

— Помолчи, — брезгливо бросил мужчина. — Мужу-рогоносцу будешь заправлять арапа про то, как сохранила фигуру. Если он совсем дурачок, то поверит, а дочку твою мы и так сможем, когда захотим.

Слезы бессильной злости потекли по щекам Филатовой, оставляя черные дорожки оплывшей туши.

— Хам! — не помня себя, выкрикнула она.

— Заткнись! — угрожающе придвинувшись, повторил парень.

Взглянув в его лицо, Филатова поняла: с нею не шутят…

Филатов сидел в кабинете, когда опять позвонил знакомый баритон. Вежливо поздоровавшись, он осведомился, чем намерен заниматься сегодня вечером Николай Евгеньевич и не будет ли он так любезен принять у себя дома гостя.

— Какого гостя? — насторожился Филатов.

— Занесут бумаги, — лаконично пояснили ему.

— А кто зайдет? — быстро спросил Николай Евгеньевич, прикидывая, как избежать назойливого любопытства жены.

— Приличный молодой человек. Всего доброго.

Жена, на его счастье, собралась встречать дочь, отправившуюся сегодня в гости. Николай Евгеньевич, узнав об этом, вдруг разозлился: все развлечения на уме, доразвлекалась уже один раз, неужто мало? Но зато отпала необходимость волноваться по поводу ее ненужного любопытства.

В ожидании обещанного визита, интересовавшего и пугавшего его одновременно, Николай Евгеньевич слонялся по квартире, проводя пальцем по тщательно протертой приходящей домработницей мебели — нет ли пыли? Потом начал дразнить старого попугая. Птица разозлилась, пришлось накинуть на клетку темный платок.

«Вот и я так же, — выходя из комнаты, подумал Филатов. — Только его, беднягу, посадили сюда силком и решетка вполне реальная, а я сам залез в клетку, незримую, но, пожалуй, более страшную, чем его…»

Размышления были прерваны звонком в дверь. Николай Евгеньевич поплелся открывать.

В прихожую вошел молодой парень лет двадцати, рослый, чуть не на голову выше Филатова. На плече сумка.

— Просили передать, — вместо приветствия сказал он, доставая из нее большой пакет.

Мгновенье поколебавшись, Николай Евгеньевич взял — ему было профессионально любопытно, что придумали дружки обладателя оперного баритона, как хотят изменить планы?

— Пойдемте, — бросил Филатов незваному гостю и прошел в кабинет. Уселся за стол, вскрыл пакет. Краем глаза заметил, что парень присел на кончик стула. Это Николаю Евгеньевичу понравилось — не развалился, как у себя дома. Попробовать поговорить с ним, узнать, от кого он, с кем знаком? Глядишь, потянется ниточка к загадочному баритону. Нет, не стоит: ничего этот лоб не скажет, иначе его не посылали бы сюда.

Принесенные выкладки и расчеты поразили Николая Евгеньевича дьявольской экономической изощренностью и доскональной осведомленностью о положении дел его треста, свободным владением тонкостями строительной технологии, безошибочным определением узких мест. Тот, кто подготовил цифры, знал дело блестяще. Филатову стало даже страшно: если все сделать так, как хочет обладатель бархатного баритона, то неведомые люди — теперь он был убежден, за баритоном стоит целая группа людей, — получат возможность украсть у государства миллионы.

— Вы когда-нибудь слышали о том, что план может сам стать тягчайшим преступлением? — сдернув очки, Филатов упер взгляд в парня. — Знаете, что вы принесли?